Вставай! Страна огромная! (СИ) - Мех Сергей Леонидович - Страница 31
- Предыдущая
- 31/80
- Следующая
— Недаром говорят, что общество развивается по спирали!
Размышляя, таким образом, я даже не заметил, что мой завтрак подошел к своему логическому завершению. То есть закончился, ввиду уничтожения запаса съестного, выделенного мной для данного приема пищи. Туман, свою порцию, прикончил еще раньше.
— Ну что же, — подумал я, — раз такое дело, то раз поели, теперь можно и поспать. Тфу ты, я имел в виду повоевать.
После чего экипировался по походному, собрал оставшиеся шмотки, попрыгал, на предмет проверки правильности подгонки снаряжения, и скомандовал сам себе:
— Вперед!
Маршрут дальнейшего движения вырисовывался сам собой, исходя из моего географического положения. Назад идти, смысла не было. Если немцы не дураки, а это далеко не так.
— Не надо считать противника тупее себя. Тут и до беды не далеко!
Так вот, если немцы не дураки, то они наверняка выслали в район моего предположительного нахождения, какое-никакое плавающее транспортное средство. С задачей, если не найти, то как минимум, прочесать берега. И таких средств может быть не одно, а несколько.
— Переправляться, в таких условия, да еще вплавь — это уж совсем надо быть ушибленным на всю голову. Или отмороженным по пояс!
Пробовать провернуть нечто аналогичное ниже по течению, тоже не реально. Особенно если учитывать, что там находятся, те самые Гродненские ворота, с характерными обрывистыми берегами и неслабым течением. При условии, что время, на которое я устанавливал таймер взрывателя на первом мосту вышло. То большая вероятность того, что там все прошло благополучно. Как говорится в штатном режиме. А это означает, что фрицы там носятся как наскипидаренные. И если не пристрелят, в горячке, то уж затопчут обязательно.
— Нафиг-нафиг, кричали пьяные пионеры. Я еще пожить хочу. Потому как дел, впереди еще, очень много. А я больше всего на свете не люблю недоделанные дела.
Поэтому и остается только один путь — идти к месту, где на противоположном берегу замаскирован мой «луноход». Это приблизительно километров 40–50, по прямой. И пытаться переправиться именно там.
— Место, во всяком случае, для переправы, там наиболее подходящее.
Но идти нужно, опять, же не напрямую, а в соответствии с известной поговоркой, в обход. Потому как, вероятность нарваться на противника, вблизи самой крупной, в данной местности, водной магистрали, гораздо выше, чем в отдалении. Тем более, что там и лесной массив погуще, и немецких войск пожиже. Они все остались или севернее, моего местонахождения, или гораздо южнее.
— Значит, решено — сначала иду на восток. Затем, сделав крюк, ну или типа заячьей петли, возвращаюсь обратно на запад, к порталу. Здесь я уже шороху навел, а там у меня «шведы Кемь взяли», вернее Манштейн на подходе.
Так что, следует поторапливаться. Да еще по пути не забыть, каким либо образом впарить нашим скопированные планы немецкого командования. А для этого надо переходить линию фронта. Или, как минимум искать окруженные части Красной Армии, если история пошла по старому, известному пути. Либо диверсионные или партизанские отряды, если все идет в соответствии с отданными мной указаниями. Тогда основные части должны были оттянуться к старой границе. А до нее пилить и пилить. Что уж точно не входит в мои планы. Так что остается только один путь — передать документы ближайшему подразделению, с обязательным указанием их особой, государственной важности. Пусть вызывают самолет, или прорыв организуют — они того стоят.
— Вот только необходимо тщательно продумать легенду, под каким соусом им эти документы втюхать. Да так, чтобы это, хотя бы отдаленно походило на правду.
Конечно, при тщательном разбирательстве, особенно если документы достигнут Москвы, там сразу догадаются, откуда ноги растут. Но мне главное, чтобы они до туда добрались. А для этого необходимо убедить местное начальство в их важности, и, что тоже немаловажно, подлинности.
— Ну, ничего, дорога предстоит долгая. Что-нибудь придумаю. Как говорится: война придет — план покажет!
А пока подобные выкладки мелькали у меня в голове, под ногами у меня, незаметно, мелькали километры. Ведь известно, что если голова занята посторонними мыслями, то и дорога кажется короче, а сам путь легче. Тем более, что не надо было отвлекаться на окружающую обстановку, имея при себе такого, высококлассного, разведчика. Который даст фору любому вражескому, особенно если тот имеет человеческий облик. Хотя наделять фашистскую сволочь этим, приличным, эпитетом было несколько опрометчиво. Скорее уж не облик, а обличье, или, еще лучше сказать: харю, морду, рыло. Или любой другой термин, который бы еще лучше отражал их звериную сущность. Проявление которой, во всей своей красе, мне и довелось вскоре лицезреть.
— Сразу хочу оговориться — зрелище не для моих слабых нервов. Поэтому я и не сдержался! Да и не хотел, честно говоря, сдерживаться!
Мы, с Туманом, действовали по уже отработанной схеме. В легком темпе пересекая очередной лесок, затем замирали перед открытым пространством, осторожно присматриваясь, прислушиваясь, а кое-кто и принюхиваясь. Затем резкий спринтерский спурт, до очередного леска, надежно укрывавшего нас от посторонних глаз. Дальше по тому же варианту. И когда мы, таким образом, оставляя за спиной километр за километром, отмахали уже, приблизительно, верст семь, приближались к очередному открытому пространству. Как вдруг, неожиданно, впереди раздался надрывный, полный ужаса и безысходной тоски, женский крик. Следом послышался пистолетный выстрел. Другой. Еще один. И, как завершающий аккорд, довольный, глумливый мужской гогот.
Сопоставил эти два фактора воедино. Да еще и Туман внес свою лепту, ощетинив загривок, обнажив клыки и сделав охотничью стойку. Показывая тем самым, что впереди находится враг. Хотя я это и так уже понял прекрасно. Осталось только выяснить, кто это и, самое главное, в каком количестве. Поэтому и придержал пса за ошейник, приговаривая:
— Тихо Туман, тихо! Сейчас разберемся, кто там пришел, зачем пришел. Разберемся, как следует — и накажем, кого попало. Вернее, кому попадет! А судя по крикам, попадет не слабо. — и добавил. — Сзади! Стереги!
А сам приставными шагами, осторожно двинулся вперед, плавно перетекая с одного места на другое, стараясь не наступить на какой-нибудь сучок, Который бы мог своим хрустом выдать мое место расположения. Наконец-то добрался до очередного кустарника, которым завершалась лесная поросль. И, укрываясь за его листвой, обозрел страшную, в своей омерзительности, картину. Омерзительную настолько, что я невольно заскрежетал зубами, от ярости.
При первом приближении, сама картина никаких вопросов не вызывала. Все было ясно, как божий день. Передо мной простиралась опушка леса, примыкающая к лесному же проселку. По которому и двигалась, видимо, подвода, с ранеными красноармейцами. На ее беду встретился ей, или догнал, что в принципе неважно, немецкий танк. И здесь начались гонки. Возница, а это наверняка был, лежащий в траве раскинув руки, молодой парнишка, совсем подросток, из последних сил пытался достичь спасительного леса. Но не успел! Уже на самой опушке танк догнал телегу и, с ходу, намотал ее на гусеницы, вместе со всем содержимым.
— Вон, до сих пор, кровавые капли стекают с катков на землю. И мало аппетитные куски человеческого мяса, застрявшего между гусеничными траками, видны отчетливо.
В общем, все, кто находился, на тот момент, в телеге погибли, смертью храбрых, не успев оказать никакого сопротивления. Выжили только, успевшие отбежать в сторону, возница, лошадь, которую не зацепило танком, а лишь оборвало постромки, да две девушки. По всей видимости, медсестры или санитарки. Причем одна из них была в форме, а другая в простом платье. Но на этом весь ужа для них не закончился. Вылезший, из танка экипаж, сначала, не утруждая себя, пристрелил парнишку. А затем, догнав девушек, устроили над ними форменное надругательство. О чем ясно говорили разорванная, в клочья, форма на одной, и задранный, оголяющий, окровавленные ноги, подол платья, на другой. Насытив свою звериную утробу нечеловеческой похотью, эти демоны, в человеческом обличии, не мудрствуя лукаво, просто их застрелили. Прекратив тем самым их мучения. Именно эти выстрелы и предсмертный крик последней жертвы я и слышал.
- Предыдущая
- 31/80
- Следующая
