Уничтожить Израиль - Щелоков Александр Александрович - Страница 9

• Предыдущая
• 9/78
• Следующая

— Я с ним хочу поговорить, — сказал Мурад Андрею и подтолкнул аскера коленом к сходням, которые уже опустил паромщик. — Сходи на берег.

Они двинулись в темноту, но еще некоторое время были слышны их хрупавшие по песку шаги. Затем метрах в двадцати от переправы хлопнул выстрел и зашуршал камыш.

Мурад вернулся к парому, поддергивая сползающие штаны. Андрей поглядел на него, но спрашивать о том, что с аскером, не стал. И так все было ясно. Однако Мурад сам счел нужным объяснить происшедшее. Он подошел к молодому солдату, который испуганно жался к пустой железной бочке, и сказал:

— Я с твоим старшим договорился. Пошли, я отведу тебя к нему…

Андрей подошел поближе и встал между Мурадом и аскером.

— Будь другом, оставь парня здесь.

Мурад потоптался на месте, решая как быть. Потом согласился:

— Шайтан с ним. Делай, что хочешь.

Солдатик опустил голову на колени и сжал ее руками.

— У тебя аркан есть? — спросил Андрей паромщика. — Надо вас обоих связать.

— Нет, — испуганно ответил тот. Он боялся, что русский отсутствие нужной вещи вменит ему в вину. — Был аркан. Украли…

Андрей открыл железный инструментальный ящик и заглянул в него. В ящике лежали гаечные ключи, плоскогубцы, но главное — здесь были гвозди и молоток.

— Ложитесь рядом!

Он заставил аскера и паромщика распластаться на палубе, раскинув руки и раздвинув ноги в стороны. Потом взял молоток, присел рядом и стал приколачивать к настилу обмундирование солдата и куртку паромщика. Приколотил рукава, полы. Встал с колен, с удовольствием оглядел свою работу. Спросил паромщика:

— Удобно?

— Аш-шайтан! — выругался тот. — Чтобы тебе самому было так удобно.

— Не-е, постой, — сказал Андрей, — мы не хотим вам зла. Но если не нравится, и ты хочешь чего-то другого, я тресну тебя молотком по башке. Идет?

— Э-э! — завопил паромщик протестующе. — Не надо по башке! Так удобно.

Молодой солдатик, понявший, что теперь ему уже ничто не грозит, кроме томительного ожидания освобождения, переносил свое положение молча.

Дурды, наблюдавший за действиями Андрея и слышавший его разговор с солдатом, хохотал, то и дело хватаясь за больное плечо.

— Сарбас! Тамаша! Потеха!

Попрочнее привязав чалку парома к столбу, вбитому в землю, чтобы река не унесла людей, трое двинулись на северо-восток.

Они пересекли полосу песков, вышли к сухому руслу реки и двинулись по нему. Мурад вел группу уверенно, и Андрей понял, что он неплохо знает эти места.

Через полтора часа они вышли на заброшенную пашню. Судя по грядкам, которые исчезали за горизонтом, здесь когда-то располагалась хлопковая плантация. В стороне виднелись несколько заброшенных складских помещений, со всех сторон заросших бурьяном. Здесь в давние годы размещался ток, на который с колхозных полей свозили хлопок. Главным завоеванием, которое принесла республике независимость, стало обретение лучшего в мире пожизненного президента Муслима Ярынбаева. Все остальное, кроме его личной власти, бурного развития не получило. Для приобретения здешних земель, которые при Советах занимали хлопковые поля, богатого арендатора не нашлось, и поля пустовали, зарастая бурьяном и засаливаясь.

— Что за дом? — спросил Андрей у Дурды, которого ему все время приходилось поддерживать.

— Наш дом. Хороший. — Дурды впервые за все время их знакомства рассмеялся. — Сейчас кушать будем. Отдыхать будем. Потом в Бухару поедем.

— Как поедем? — Андрей не мог скрыть удивления. Уж слишком просто представлял Дурды их дальнейшие действия.

— Э, — исхудавшее и побледневшее за последние дни лицо Дурды, походившее больше на маску, неожиданно изменилось — порозовело, ожило, глаза обрели блеск. — Теперь мы у себя. У своих.

У двери склада их встретил молодой парень, босой, в джинсовых брюках, обрезанных до колен, в тюбетейке с узбекским орнаментом, стилизованно изображавшим стручковый перец.

Он смотрел на подходивших людей с откровенной настороженностью и подозрением.

— Ассалям алейкум! — сказал Мурад, шедший первым. — Почему ты один, Фархад?

Парень узнал Мурада, заулыбался, приложил руку к животу и поклонился.

— Алейкум ассалам, мустафир. Хош кельдиниз — Добро пожаловать! Келин — Проходите! — Выговорив обязательный набор вежливых слов, принятых при встрече со знакомым, он доложил: — Я не один. — И тут же крикнул: — Алты! Имран! Выходите!

Из-за углов здания с разных сторон вышли еще два парня с автоматами Калашникова в руках.

По тому, как согнулись в поклонах крутые парни, как расцвели улыбками их суровые, дочерна обожженные лица, Андрей понял, что они воспринимают Мурада не как человека, зашедшего к ним случайно, а как высокого гостя, хозяина (или, может быть, одного из них), от которого во многом зависит их собственное будущее.

Вооруженных автоматами людей нисколько не интересовало и не беспокоило, кто и почему пришел сюда с Мурадом. Главное — он сюда привел их сам.

Гости прошли в помещение склада, забитое до потолка тюками хлопка-сырца. В середине склада на свободном пространстве стоял длинный стол, по сторонам его деревянные лавки.

Обметая полотенцем одну из лавок, и не потому, что она была грязной или пыльной, а просто в знак высокого уважения к гостю, Фархад предложил всем садиться.

Через минуту на столе появились свежие, еще горячие лепешки, которые, должно быть, пекли где-то рядом на тандыре, два чайника, пиалушки, фруктовый сахар и холодное вареное мясо на керамическом блюде.

— Поешьте, — предложил Фархад радушно. — Отведайте нашего хлеба. Мы вас не ждали, простите. Но Алты уже готовит свежий плов. Угощайтесь пока тем, что есть. — Обращаясь в основном к Мураду, Фархад разлил чай, положил перед каждым из гостей по лепешке: — Угощайтесь, ешьте!

Мурад разломил лепешку, разорвал половинки на мелкие части и стал жевать.

Андрей последовал его примеру.

За два тревожных полуголодных дня Андрей почти забыл вкус хлеба. Лепешка, вкусная и ароматная, стала для него своеобразным знаком возвращения к нормальной жизни.

— Когда приедет машина? — спросил Мурад, отхлебывая мелкими глотками зеленый чай.

— Она здесь, господин, — ответил Фархад угодливо. — Можете взять.

— Заправлена?

— Да, господин.

— Мне нужно в Бухару. Но сначала мы отдохнем. Двое суток не спали.

— Как прикажете, господин.

После отдыха и обеда Мурад вывел из гаража машину. Теперь они ехали, не боясь ничего, ни от кого не убегая. Это сделало Мурада вальяжным и покладистым.

— Андрей, я уже тебе говорил, что терпеть не могу политиков. Мне все равно, кто наш президент — туркменбаши или кутакбаши. А хороших людей — пусть он туркмен, узбек или русский — уважаю. Ты хороший мужик, Андрей. Мы тебе поможем. Уедешь в Россию? Твое дело. Решишь остаться — очень хорошо. Приедем в Бухару, я тебя познакомлю со своими ребятами. Ты должен иметь в виду — они перевозчики.

— Не понял, — Андрей посмотрел на Мурада, требуя объяснения.

— Я тебе в зиндане не все сказал, — Мурад взглянул на Андрея, стараясь угадать его реакцию. — Просто тогда не знал, кто ты. Теперь скажу: у меня большое дело, большие обороты…

— Наркотики? — спросил Андрей, не отводя глаз.

— Э, — возразил Мурад и улыбнулся. — Наркотики не наше, некрасивое слово. Мы называем это по-афгански — мадда йе мохаддера. Красиво, правда?

— Опасное дело, — сказал Андрей. Осуждать Мурада у него не было ни желания, ни права.

В Бухаре в садах за Газлийским шоссе они отыскали большую усадьбу, огражденную со всех сторон высоким глухим забором. Хозяин, моложавый узбек с энергичным лицом, быстрый в движениях, встретил их, держа в руке мобильный телефон, радостно воскликнул, увидев Мурада, по-братски обнял его. Так же сердечно поприветствовал Дурды. Подал руку Андрею. Назвался:

— Я Иргаш. Будем знакомы.

• Предыдущая
• 9/78
• Следующая