Приди ко мне тихо (ЛП) - Джексон А. Л. - Страница 12

• Предыдущая
• 12/67
• Следующая

Я думала, может быть, он накинется на меня, Вместо этого, он вздохнул:

— Из-за меня, Эли. Все это всегда из-за меня.

Его ответ причинил боль, и я немедленно пожалела, что не могла забрать свои слова. Я знала источник проблем, которые ему докучали, вину, которую он возложил на себя сам, постоянное бремя, которое он нес.

Я боролась с желанием обнять его, воображая себе, как я приближаюсь к нему, шепчу ему в ухо, что разделю с ним все это, если он позволит мне.

Прикусив губу, я сфокусировалась на очищении его руки полотенцем, так как для меня лучше всего было избегать разглядывания его лица. Но я могла чувствовать, как он смотрит на меня, могла чувствовать силу его взгляда, когда он рассматривает меня. Мое сердце слегка ускорилось.

— Эта рука почти готова, — сказала я, сдалась и посмотрела на него. Нежная улыбка тронула одну сторону его рта. Быстро, я отвела взгляд. Я вылила немного перекиси на ватный шарик и осторожно провела им по его ранам.

Он зашипел:

— Черт... это жжет.

Я отпрянула.

— Извини.

Положив кусочек марли на суставы его руки, я приподняла его руку, чтобы обернуть ее бинтом.

Он вздохнул, когда я это делала.

— Эли, послушай... — Его голос тихий, с оттенком сожаления. Быстрая вспышка нежности, с которой он смотрел на меня прошлой ночью, появилась в его глазах. — Мне действительно жаль, что я так обошелся с тобой утром.

Я знала, что его извинения были искренними, и, возможно, я должна была позволить ему выйти сухим из воды. Но я не хотела. Он причинил мне боль. Я дернула подбородком, когда посмотрела на него, вслепую касаясь его другой руки, когда я спросила:

— Ты всегда такой мудак?

На сей раз его мягкий смех, стал жестким:

— А кем ты ожидала, я буду, Эли?

— Другим, — сказала я, пригвоздив его глазами.

— Но, я вот такой. — Его голос ласковый, и я уверена, что не поверила ему: — Я не лгал тебе сегодня утром. Тебе не нужно мое дерьмо, а мне твое.

Я изо всех сил пыталась понять, что он вложил в эти слова, с намеком отчаяния, которое он добавил к ним.

— Мы однажды были друзьями, — сказала я, потянув его другую руку, чтобы начать ее очищать. — По крайней мере, я думала, что мы ими были.

Его веки были закрыты долгую минуту. Когда он открыл их, то потянулся и осторожно проследил кончиками пальцев побелевший шрам, едва видимый на моем предплечье. Из-за моего падения с дерева. Его пальцы шершавые. Идеальные.

Мои губы приоткрылись, а кожа покрылась мурашками. Я задрожала, и он отдернул руку. Он сжал губы, наклонил голову, расслабился.

— Да, я думаю, были.

— Разве нельзя стать ими сейчас?

Он рассмеялся тихо, скептически, и покачал головой.

— Эли, ты убиваешь меня.

Я замерла.

— Я не делаю этого, Джаред. Ты думаешь, что сможешь жить здесь, и я просто буду игнорировать тебя? Ты мне небезразличен.

— Не говори этого, — прошептал он, что-то, возможно, печаль появилась в его глазах.

— Но, это так. Это всегда было так.

Он попытался вырвать руку, но я держала крепко.

— Друзья, — подчеркнула я. По крайней мере, он должен мне хоть это.

Свободной рукой он почесал голову, и дразнящая улыбка начала медленно появляться на его губах.

— Хорошо, Эли, мы можем быть друзьями. Ты тоже нуждаешься во мне, чтобы поиграть в Xbox?

Я думала, может быть, он заслужил удар по руке от меня, точно такой же, какой он получил от меня, когда смеялся над моим письмом, которое он нашел, и которое я собиралась отдать Закари Брэггсу в четвертом классе. Я усмехнулась

— Ты такой придурок.

Все в нем смягчилось, когда он потянул прядь моих волос.

— Но не говори, что я не предупреждал тебя. Я вполне уверен, что ты будешь сожалеть о том, что стала моим другом.

— Чтоб ты знал, ты абсолютно ошибаешься. Ты не напугал меня нисколечко. — Это была ложь. Практически все мои страхи были окутаны им.

Его лицо помрачнело.

— Я не пытаюсь напугать тебя, Эли.

— Вот и хорошо.

Джаред

Что, черт побери, я делал?

Все в этой ситуации было неправильным. Эли стояла на коленях передо мной. Прикасалась ко мне. Она была близко, слишком близко. Я мог чувствовать ее дыхание, и я продолжал улавливать намеки этого чертовски восхитительного кокосового геля для душа, который я использовал прошлой ночью. Каким-то образом от нее пахло в тысячу раз лучше.

Эти желания постоянно одолевают меня, и я не могу сдержать свое воображение, на что это будет похоже, зарыться своим носом в местечке за ее ухом, прижаться ртом к ее челюсти, запутаться своими руками в ее волосах. Вопреки моему решению, которое так легко могло быть подвергнуто сомнению. Я поддался. Взял немножко.

Я всегда так хорошо умел брать.

Прядь волос, которую я пропустил между пальцами, была мягкой, как шелк на моей мозолистой коже. Этот поступок, должно быть, был достаточно невинным. Я помню часто так делал, когда мы были детьми, просто небольшой жест привязанности, чтобы позволить ей понять, что все хорошо, что она была здесь. Это никогда не было чем-то большим.

Но теперь я лучше понимал, что этим движет потребность, я чувствовал, как сосет под ложечкой, с того момента, как я увидел ее прижатой к стене прошлой ночью, с тех пор, как она довела меня до полусумасшествия на кухне утром, с тех пор, как я вполз в ее квартиру, как кусок мусора, которым был этой ночью. Каким-то образом, она все еще считала меня достойным, становясь на колени передо мной, как будто я заслужил хоть кусочек внимания, которое она мне сейчас уделяла.

Ее голова опущена, она обрабатывала раны на моей второй руке. Я позволил своему взгляду опуститься, чтобы рассмотреть ее лицо, по которому я хотел бы провести своими руками.

Я не думал, что когда-либо был так заинтригован девчонкой раньше, я никогда не хотел проникнуть в чей-либо мозг, чтобы покопаться в ее мыслях, чтобы понять, кто она. Почему она. Зеленые глаза Эли были одновременно жестокие и нежные, ее прикосновения настойчивые, и в то же время ласковые. Она была добра, но, тем не менее, не смущалась выявлять мое дерьмо. Она заставляла меня испытывать непреодолимое желание и неловкость, заставляла меня захотеть убежать, и захотеть остаться.

Она начала бинтовать мою вторую руку, продлевая это небольшое перемирие между нами, уверенно затягивая меня глубже туда, куда я знал, что не должен двигаться.

Но я не мог остановить это.

Было что-то в том, чтобы остаться с ней наедине в этой квартире, которая мне нравилась, как будто мы делили какую-то тайну, которую больше никто не знает.

Искаженное чувство безопасности.

Хоть ненадолго я хотел пожить в заблуждении.

Я наблюдал за ней, как она работает. Каждые пару секунд, она смотрела на меня, глазами, которые, казалось, знали больше, чем должны.

Эли придвинулась ближе. Я попытался отстраниться подальше так, чтобы она не заметила, но она притянула меня за руку.

— Ты не мог бы сидеть спокойно? Ты хуже двухлетнего ребенка, — сказала она.

Действительно ли она не замечала, что со мной делала? Каждый раз, когда она двигалась, ее грудь терлась об мои колени, и, черт меня побери, если это не было самым большим соблазном, который мне пришлось пережить. Разве она не понимала, как сильно я хочу прикоснуться к ней? Взять немного больше? Возможно, взять все? Мои мысли мчались вперед, и мне стало интересно, чтобы она сделала, если бы я оттолкнулся от дивана и повалил ее спиной на пол. Остановила бы она меня? Или позволила мне упиваться ее состраданием и добротой? Позволила бы она мне погубить ее? Разрушить ее? Потому что единственное, что я умел — это разрушать.

Я вдохнул и задержал дыхание. Не было никакого гребаного способа, чтобы я сделал это. Не с ней, даже если она была единственной девушкой, которая когда-либо заставила меня чувствовать такое. Первая, кто заставила меня что-либо захотеть. Это, сама по себе, была достаточно хорошая причина, чтобы держаться от нее подальше.

• Предыдущая
• 12/67
• Следующая