Приди ко мне тихо (ЛП) - Джексон А. Л. - Страница 59

• Предыдущая
• 59/67
• Следующая

В желудке зарождалась тошнота, растягивалась, цеплялась за внутренности, которые, казалось, хотели покинуть тело, как будто они тоже желали сбежать. Я вытащил пакетик из кармана. Лоб покрылся потом, отвращение вырывалось наружу.

Сжав его в кулак, я знал, что поддерживал меня не наркотик, а Эли.

Гребаный спусковой крючок.

Он обжигал мою плоть, и я сжал кулак сильнее, чувствуя, как меня охватывает беспокойство. Каждый чертов день проходил вот так. Я был как гребаная катастрофа, потому что не хотел ничего, кроме свободы, но для приговоренных не было никакой свободы.

И я ненавидел.

Я ненавидел.

Ненавидел.

Я ударил кулаком по зеркалу, разлетевшемуся на миллионы кусочков.

— Бл*дь! — заревел я, звук отскочил от стен.

Я не хотел этого.

Зеркало разлетелось, осколки стекла, со звоном, посыпались в раковину и на пол. Кожа на костяшках треснула. Хлынула кровь. И я почувствовал это — щелчок, когда поскользнулся на краю, на котором так долго балансировал. Я молотил кулаками по стене и остаткам зеркала, как будто я мог выбить эту потребность из себя. Пакетик был крепко зажат в руке, словно вынужденное одиночество, могло привести к этой дезинтеграции. Умиранию. Прекращению существования.

Или может, я привел к этому.

Не было никакой боли, только ярость, что владела мной последние шесть лет.

Я пыхтел, раскачивался, тяжело дышал.

Чертовски потерянный.

— Дерьмо. — Схватившись за голову, окровавленными руками, пакетик упал на пол, мой безумный взгляд метался по удушающей комнате. Чувство заключения только обострилось, страх, что сковал меня, провоцируя гнев внутри. Я задыхался, не мог дышать.

Я не мог больше терпеть это.

Схватив с пола футболку, я натянул ее через голову, пошарил в поисках ключей и выбежал в ночь. Сегодня темнота была всепоглощающей, луны на небе не было, только вдалеке раздавались отголоски шумной вечеринки. Мой мотоцикл сверкал, как вопиющий символ спасения за дверью. Я завел его и вылетел из этого места, прибавляя газу, когда вел мотоцикл по дороге.

Холодный воздух яростно был мне в лицо, грохот от байка вибрировал в ушах. Я мчался по улицам, терялся в безумии, сдавался потребности освободиться, даже если знал, что никогда не смогу это сделать. Я понятия не имел куда направлялся, потому что мне некуда было ехать. Это... это моя судьба, потому что я не имел права находиться в этом мире.

Огней становилось меньше, чем дальше я уезжал, город уменьшался позади меня. Фары освещали мой путь. Руки дрожали, когда я сильнее выжимал газ.

Я ненавидел.

Боже, я ненавидел.

Я заставлял его ехать быстрее, эта ярость внутри, вела меня вперед, оказывая еще больше давления. В этом городе для меня ничего не было.

Ничего для меня, нигде.

Эмоции накрыли меня, что-то сжалось в груди, от этого чёртового злого рока, что всегда будет со мной. Наклонившись, я приветствовал воздух, что обрушивался на меня, холод, что жалил меня, приветствовал злость, ненависть и тревогу, что были моими постоянными компаньонами.

Они были тем, что я знал. Единственное, на что я мог рассчитывать.

Я закричал, высвобождая ярость в небытие, потому что вот таким я был.

Дорога повернула влево. Более резко, чем я думал. Я вошел в поворот и почувствовал дрожь байка. Я боролся с рулем, старался обуздать вибрацию, которая пробирала байк. Я выровнял его и сфокусировался на размытой дороге. Я заморгал, пытаясь рассеять туман пред глазами.

Неожиданно, появился поворот вправо. Слишком быстро.

— Черт, — мольба, вырвалась из моего рта, и я влетел в поворот. Наклонившись, я ударил по тормозам, все дрожало, и я почувствовал, как заскользила задняя шина. Затем затормозило переднее колесо.

И я взлетел.

Невесомый.

Я давным-давно потерял контроль. Я потерял его в тот момент, когда сдался беззаботности, когда отложил в сторону самые важные вещи в мире и боролся с пустяками.

Тьма поглотила меня, выпотрошила, вывернула наизнанку. Все происходило бесшумно. Так чертовски бесшумно, что перед глазами осталось только мамино лицо, которое опустошило мое сердце и разум. На мгновение, я подумал, что чувствую, как она проводит пальцами по моим волосам, как она всегда делала, когда я был маленьким мальчиком. Думал, что слышу ее тихий, нежный голос, нашептывающий мне на ухо. Думал, что могу видеть, как она смотрит на меня, будто я ее свет... когда на самом деле, она была моим.

Я скучал по ней. Боже, я так сильно скучал, это было так больно, и я хотел, чтобы она знала, что это была самая огромная моя ошибка.

Она замелькала и исчезла, уступая место девочке. Эли смотрела на меня точно так же, как будто я, возможно, был ее светом, а она невольно стала моим.

Глаза широко распахнулись, когда я почувствовал, как врезался в землю.

Это была Эли.

Эли.

Элина.

И в первый раз, с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать лет, я не хотел умирать.

Элина

Любить кого-то — один из самых больших рисков, на который мы идем. Возможно, самая несправедливая часть всего этого то, что мы редко сознательно принимаем решение. Любовь — это то, что медленно расцветает и со всей силы бьет нас, то, что волнует и постепенно растет, или то, что потрясает нас внезапной мощью. И иногда, она на всю жизнь остается частью нас.

Почти всегда, это было неизбежно.

Если бы мне предоставили выбор, я бы однозначно выбрала любить его. Несмотря на то, что он стал причиной моей самой невыносимой боли, еще он принес в мою жизнь много радости.

Я окружила себя маленькими записочками, разложив их на кровати, словами, которые шли прямо от его сердца, словами, которые я буду беречь вечно. Многие из них говорили, что он стыдится, и никогда не поверит, что достоин любви, которая бесконечным потоком лилась из меня. Некоторые, были просто милыми. Они показывали мальчика, который когда-то жизнерадостно улыбался, который не мог признать счастье, прятавшееся внутри него.

Во всех этих записках был Джаред. Была я. Были мы. Что мы создали, и подтверждение того, что разделили.

Прижав колени к груди, я рассматривала его подарки. Я раскачивалась взад-вперед, пытаясь найти утешение, которое не приходило. Я скучала по нему. Я так сильно скучала, что иногда были дни, когда я думала, что могу умереть, в то время как в другие, знала, что должна двигаться дальше.

Я должна была стать сильной, потому что не было другого выбора.

Но сегодня, я чувствовала слабость.

Горло сдавило от сильных эмоций, и я крепче обняла себя, пока слезы катились по лицу.

Джаред изменил меня. Изменил мою сущность и направление моей жизни.

С тех пор, как он ушел, прошло почти три месяца. День благодарения был неделю назад. Ни одного сообщения или признака того, куда он уехал, не попалось мне на глаза, и я даже не знала, все ли с ним в порядке.

Как и обещал, он ушел от меня и забыл обо мне.

И это убивало меня, потому что я никогда его не забуду. Не смогу, потому что он отпечатался во мне, навсегда оставив во мне часть себя. Я так много лет любила его, но когда он ушел на сей раз, часть меня он забрал с собой, часть, которая никогда не восстановится, потому что всегда будет принадлежать только ему.

Я посмотрела вниз, сквозь слезы, на оставленные им слова.

Думаю, в каком-то смысле, мы всегда будем принадлежать друг другу.

Начались занятия, но проходили как в тумане, я по-прежнему работала в кафе. На самом деле, я просто плыла по течению.

Я постоянно переживала о нем, потому что знала, как глубоко он страдал, как его поглотило горе и вина. Я не хотела, чтобы он страдал в одиночестве.

Но это был его выбор, и я пошла на риск, от которого теперь сама страдала в одиночестве.

Кристофер по-прежнему оставался единственным из всей семьи, кто знал о Джареде, и что он значил для меня. Моя мама знала только то, что Джаред приезжал на пару дней, а потом двинулся дальше. Когда, после его отъезда, она спросила, что со мной, я солгала, упомянув Гейба, сказала, что мы расстались, эти слова едва сорвались с моего языка. Говоря это, казалось, будто я совершаю ужасное предательство, потому что Гейб никогда, даже близко, не заставлял меня чувствовать то, что я испытывала к Джареду. Но признать то, что произошло между нами с Джаредом, казалось еще большим предательством. Я знала, что у Джареда была своего рода навязчивая идея, что он защищал меня, сохраняя наши отношения в секрете. Но я знала, что мы не могли вечно прятаться. Я не была готова рассказать ей.

• Предыдущая
• 59/67
• Следующая