Всё на свете (ЛП) - Юн Никола - Страница 2

• Предыдущая
• 2/37
• Следующая

Позже, после ужина, она дарит мне красивый набор акварельных карандашей, о которых я мечтала несколько месяцев. Мы идем в гостиную и присаживаемся, скрестив ноги, у кофейного столика. Это часть ритуала на мой день рождения: она зажигает единственную свечку посреди торта. Я закрываю глаза и загадываю желание. Задуваю свечку.

- Что ты загадала? - спрашивает он, как только я открываю глаза.

По правде говоря, у меня есть только одно желание - волшебное лечение, которое позволит мне бегать снаружи, как дикое животное, но я не загадываю его, потому что это невозможно. Это будто желать, чтобы русалки, драконы и единороги были настоящими. Вместо этого я загадала что-то правдоподобнее лечения. То, из-за чего мы будем грустить меньше.

- Мир во всем мире, - говорю я.

Съев три куска пирога, мы начинаем играть в Скрэббл. Я не выигрываю. Даже не приближаюсь вплотную к победе.

Она берет все свои девять букв и выкладывает П О К А Л И П С И рядом с С. ПОКАЛИПСИС.

- Что это? - спрашиваю я.

- Апокалипсис, - говорит она, глаза ее сверкают весельем.

- Нет, мам. Ни за что. Я не могу позволить тебе это сделать.

- Да, - это все, что она говорит.

- Мам, тебе нужна еще одна буква А. Ни за что.

- Покалипсис, - произносит она, для эффекта показывая на все буквы. - Определенно работает.

Я качаю головой.

- П О К А Л И П С И С, - настаивает она, медленно проговаривая слово.

- Ох, Господи, ты непреклонна, - говорю я, вскидывая руки в воздух. - Хорошо, хорошо. Разрешаю.

- Даааа. - Она выбрасывает вверх кулак, улыбается мне и записывает свой теперь непреодолимый счет. - Ты никогда не понимала эту игру, - говорит она. - Это игра убеждения.

Я отрезаю себе еще кусочек пирога.

- Это было не убеждение, - говорю я. - Это было шулерство.

- Мы с тобой одинаковы, - говорит она, и мы обе смеемся.

- Можешь побить меня завтра в Почетной Угадайке, - предлагает она.

После моего проигрыша мы идем к дивану и смотрим наш любимый фильм - "Молодой Франкенштейн". Просмотр этого фильма - еще одна часть нашего ритуала на день рождения. Я кладу голову на ее колени, она гладит мои волосы, и мы одновременно смеемся над теми же самыми шутками, над которыми смеялись годами. В целом, неплохой способ провести восемнадцатый день рождения.

На следующее утро я сижу на своем белом диванчике и читаю, когда входит Карла.

- Feliz cumpleanos - С днем рождения, - кричит она.

Я опускаю книгу.

- Gracias - Спасибо.

- Как прошел день рождения? - Она начинает распаковывать свою медицинскую сумку.

- Мы повеселились.

- Ванильный пирог и ванильная глазурь? - спрашивает она.

- Конечно.

- "Молодой Франкенштейн"?

- Ага.

- И ты проиграла в этой игре? - спрашивает она.

- Мы очень предсказуемые, да?

- Не обращай на меня внимания, - говорит она, посмеиваясь. - Мне просто завидно, что вы с мамой милые.

Она поднимает мой вчерашний журнал здоровья, быстро просматривает измерения моей мамы и добавляет новый листок на планшет.

- Все эти дни Роза даже не потрудилась уделить мне время.

Роза - семнадцатилетняя дочь Карлы. По словам Карлы, они были очень близки, пока верх не взяли гормоны и мальчишки. Я не могу представить, чтобы такое произошло со мной и моей мамой.

Карла присаживается рядом со мной на диван, и я вытягиваю руку, чтобы измерить давление. Ее взгляд падает на мою книгу.

- Снова "Цветы для Элджернона?"[1] - спрашивает она. - Разве ты не плачешь каждый раз, как читаешь эту книгу?

- Однажды я не буду плакать, - говорю я. - Мне хочется убедиться, что в тот день я буду читать именно ее.

Она закатывает глаза и берет мою руку.

Это, своего рода, легкомысленный ответ, но потом я задаюсь вопросом, правда ли это.

Может, я надеюсь, что однажды, в какой-то день все изменится. 

Рецензия от Мадлен 

«ЦВЕТЫ ДЛЯ ЭЛДЖЕРНОНА» ДЭНИЕЛ КИЗ

Внимание, спойлер: Элджернон это мышь. Мышь умирает. 

Я раздумываю над той частью, в которой Чарли понимает, что судьба мышки может быть его собственной, когда слышу громкий громыхающий звук снаружи. Мои мысли сразу устремляются к космическому пространству. Я представляю себе огромный космический корабль, зависший в небе над нами.

Дом трясется, а книги на полках раскачиваются. К громыханию присоединяется монотонный звуковой сигнал, и я понимаю, что это. Грузовик. Может, просто кто-то заблудился, говорю я себе, чтобы предотвратить разочарование. Может, свернули не туда по дороге в какое-то другое место.

Но потом мотор глушат. Двери открываются и закрываются. Проходит какое-то время, еще какое-то, и раздается женский голос:

- Добро пожаловать в наш новый дом!

Карла в течение нескольких секунд не сводит с меня глаз. Я знаю, о чем она думает.

Это снова происходит. 

МАДЛЕН

- Карла, - говорю я, - все будет не так, как в прошлый раз.

Мне же больше не восемь лет.

- Я хочу, чтобы ты мне пообещала... - начинает она, но я уже стою у окна, откидывая в сторону занавески.

Я не подготовлена к яркому калифорнийскому солнцу. Я не подготовлена к его виду - такому высокому, ярко горящему и белому посреди чистого белого неба. Я ослеплена. Но затем белая дымка начинает рассеиваться. Все окружено ореолом.

Я вижу грузовик и кружащий вокруг него силуэт женщины в возрасте - мама. Вижу мужчину в возрасте у задней части грузовика - папа. Вижу девочку, которая, возможно, помладше меня - дочь.

А затем я вижу его. Он высокий, стройный и одет во все черное - черная футболка, черные джинсы, черные кроссовки и черная вязаная шапочка, которая полностью скрывает его волосы. Кожа его светлая со слабым медовым загаром, а черты лица угловатые. Он спрыгивает с высокого сидения в задней части грузовика и скользит по подъездной дорожке, двигаясь так, будто гравитация влияет на него не как на нас. Он останавливается, склоняет голову вбок и смотрит на новый дом, как на головоломку.

Через несколько секунд он начинает слегка подпрыгивать на сводах стоп. Вдруг он срывается с места и буквально взбегает на шесть футов по фасаду дома. Хватается за подоконник и раскачивается на нем секунду-другую, а затем припадает к земле.

- Отлично, Олли, - говорит его мама.

- Разве я не говорил тебе прекратить так делать? - ворчит его отец.

Он игнорирует их обоих и остается сидеть на корточках.

Я прижимаю ладонь к стеклу, задыхаясь так, будто сама только что совершила этот сумасшедший трюк. Перевожу взгляд с него на стену, потом на подоконник, а потом снова на него. Он больше не сидит у земли. Он смотрит на меня. Наши взгляды встречаются. Я задаюсь вопросом, что он видит в моем окне - странную девочку во всем белом с широко распахнутыми глазами. Он улыбается мне, и его лицо больше не решительное, не суровое. Я пытаюсь улыбнуться в ответ, но из-за волнения выходит только хмурый взгляд. 

Той ночью мне снится сон, что дом дышит вместе со мной. Я выдыхаю, и стены сжимаются, будто проколотый шар, который, сдуваясь, сминает меня. Я вдыхаю, и стены расширяются. Еще один вздох, и моя жизнь наконец-таки взорвется.

• Предыдущая
• 2/37
• Следующая