Философия права - Чичерин Борис Николаевич - Страница 50

Из этого характера брачного союза следует, что содержание его не ограничивается той или другой стороной человеческого естества; оно состоит в общении всей жизни, omnis vitae consortium, по выражению римских юристов. Одно существо всецело и физически, и нравственно отдаёт себя другому. Физическое соединение составляет естественное основание брака. Им достигается высшая его цель – деторождение; оно даёт полноту семейной жизни, восполняя отношение мужа к жене совокупным их отношением к детям. Поэтому невозможность физических отношений служит законным поводом к расторжению брака. Но на этой физической основе воздвигается несравненно высший мир духовного единения, которое составляет нравственное существо брачного союза. Как и всякие нравственные отношения, эта духовная связь держится только свободой. Юридический закон тут бессилен; он определяет одну внешнюю форму союза; содержание же даётся живым чувством и свободным взаимодействием лиц. И только такое свободное самоотречение в пользу другого придаёт брачному союзу истинную его цену и способно удовлетворить духовным потребностям человека. Но там, где действует свобода, возможно и уклонение. При недостатке взаимного чувства и нравственной высоты, брачная жизнь вместо духовного единения может представлять поприще постоянных раздоров. Вместо рая она обращается в ад. Спрашивается: возможно ли сохранение союза при таких отношениях?

По своей идее, это союз неразрывный. Как сказано, он заключается не на время, а на всю жизнь. Перед законом, человеческим и божественным, соединяющиеся лица дают торжественное обещание принадлежать друг другу навеки, и это обещание они обязаны исполнить. В чисто договорных отношениях самый закон предохраняет лиц от легкомысленных обещаний: человеку воспрещается отчуждать свою свободу и заключать договоры на слишком продолжительные сроки. Здесь, напротив, закон не допускает иного обещания, как на всю жизнь, ибо это вытекает из существа брачного союза. Оно требуется и самой его целью – рождением и воспитанием детей. Как бы для скрепления этой связи природа установила для человека продолжительное младенчество, требующее родительского попечения, а условия человеческой жизни ещё значительно удлиняют срок воспитания. Даже тогда, когда дети вышли из-под опеки и стали на свои ноги, связь их с родителями не порывается, как у животных, а сохраняется на всю жизнь. Отсюда необходимость постоянства и единства семьи, которая служит центром для рождающихся в ней поколений. Вследствие этого неразрывность брака является существенным требованием семейного союза. По идее, брак может быть расторгнут только смертью или преступлением. В приложении же к реальным условиям жизни, это начало должно стоять незыблемо во всех случаях, когда есть дети. Как скоро человек произвёл на свет другого, так он принадлежит уже не исключительно себе, а также и этому другому. Он имеет перед ним нравственные и юридические обязанности, и прежде всего те, которые относятся к семейной жизни как к нравственному центру молодых поколений. Родители не вправе лишать своих детей отца или матери, отнимать у них полноту семейной жизни, смущать молодые души разрушением того, что для них наиболее дорого и свято. При таких условиях расторжение семейной связи всегда есть преступление. Если отношение мужа и жены становятся невыносимы, они могут жить врозь, но они не вправе основывать новые семейства.

Иначе ставится вопрос, когда нет детей. Тут расторжение союза допустимо без нарушения существенных его основ. Не люди существуют для брака, а брак для людей. Если брачующиеся добровольно приняли на себя обязательство жить друг для друга и перед лицом закона дали в этом смысле торжественное обещание, то они точно так же добровольно могут освободить друг друга от этих обещаний, если они не связаны обязанностями в отношении к третьим лицам. Этого требует человеческая свобода. Однако и в этом случае закон должен обставить расторжение брака всевозможными гарантиями, для того чтобы оно не было делом случайного увлечения, а являлось плодом зрелого и обдуманного решения. Надобно, чтобы люди знали, что брак есть серьёзное дело жизни и что торжественные обещания не должны быть ни легкомысленно даваемы, ни расторгаемы по случайной прихоти. Только при таком взгляде семейный союз может быть прочным учреждением, составляющим основание всего общественного порядка.

Юридическое, а вместе и нравственное начало, охраняющее брачный союз, есть верность. Нарушение её как с той, так и с другой стороны ведёт к разрушению союза, что формально может быть совершено только силой закона, который расторгает то, что он связал. Фактическое же разъединение есть дело свободы. Перед юридическим законом преступление с обеих сторон одинаково; но с нравственной стороны преступление жены судится строже. Причина та, что неверный муж расточает свои физические и духовные силы вне семьи, жена же вносит чуждый элемент в саму семью. Тут является сомнение относительно самого происхождения детей. Жена нарушает ту неприкосновенность домашней святыни, которую она призвана охранять, а потому её проступок имеет большее значение, нежели преступление мужа.

В связи с этим находится и само отношение мужа и жены к семейной жизни. Задачи мужа не исчерпываются устройством семейного быта. Как гражданин, он действует на общественном поприще; он может иметь и другие призвания – промышленные, учёные, художественные. Призвание жены сосредотачивается, главным образом, в семье; всё остальное служит только придатком. Поэтому муж является представителем семьи перед внешним миром и перед лицом закона. Ему же принадлежит и внешний распорядок семейного быта, следовательно, и власть, составляющая необходимый элемент всякого общества. Как юридический, так и религиозный закон признают мужа главой жены. Но подчиняясь мужу, жена остаётся самостоятельным лицом. Она хозяйка дома; на ней лежит внутренний его распорядок. Каким образом юридическое, а вместе и нравственное требование подчинения согласуется с самостоятельностью, этого закон определить не может; это дело любви, составляющей душу семейного союза, и прежде всего жены, которая является главной представительницей этого начала. Тут всё зависит от характеров и свободных нравственных отношений, вследствие чего каждый отдельный семейный быт получает свою своеобразную печать. Закон, не только юридический, но и нравственный, предъявляет только общие требования, осуществление которых предоставляется свободному движению жизни.

Таким образом, в брачном союзе противоположные элементы, соединяясь, остаются каждый со своим характером и со своим назначением. Реальное их единство является в плодах этого союза – в детях. Отсюда рождается новое отношение – родителей и детей, которое восполняет брачный союз и даёт семейной жизни полноту содержания.

В это отношение человек не вступает добровольно; оно даётся самой природой. Человек рождается членом семьи, и от этой связи он никогда не может отрешиться, ибо ею определяется само его существование и всё то, что он получает от рождения и воспитания. Поэтому она является ещё более неразрывной, нежели брак. Но с другой стороны, здесь свободе предоставляется более простора. В детстве, пока человек не обладает ещё полным употреблением своих способностей, он естественно подчиняется своим родителям, и это подчинение, по самой природе вещей, должно быть полное и всецелое. Только крайние злоупотребления родительской власти могут заставить закон вмешаться в эти отношения. Но достигнув совершеннолетия, дети становятся на свои ноги и основывают свои собственные семьи. Нравственная связь остаётся, но общение жизни прекращается. Задача родителей состоит именно в том, чтобы приготовить детей к свободе и сделать их способными вести самостоятельную жизнь. Эта задача исполняется воспитанием.

Цель воспитания состоит не только в поддержании физического существования детей, но главным образом, в духовном их развитии, в том, чтобы сделать их людьми. Средством для этого служат основные элементы семейного союза: власть и любовь. Власть устанавливает дисциплину, без которой нет ни воли, ни характера; она поддерживается домашними наказаниями, имеющими целью исправление. Любовь же смягчает эти отношения, внося в них тот согревающий элемент, который привязывает детей к родительскому крову и вселяет в них невидимыми путями все благие семена истинно человеческой жизни. Здесь нравственное начало любви достигает высшего своего развития. Материнская любовь есть самое высокое и святое чувство, какое есть на земле. Поэтому общественное воспитание никогда не может заменить домашнего. Оно не в состоянии возбудить в ребенке именно те глубокие чувства, которые составляют основу истинно человеческого существования. Нет сомнения, что домашнее воспитание может быть и превратное. Может существовать суровая дисциплина при недостатке любви или, наоборот, безрассудная любовь при полном отсутствии дисциплины. Иногда полезно отделять юношу от семейной среды, чтобы приучить его к более или менее самостоятельному существованию. Но никакое общественное заведение не в состоянии заменить семейного быта. Главным центром воспитания всё-таки остаётся семья. В этой среде закладываются в душу человека те начала, которые составляют основание всей его последующей жизни. Где семья не исполняет этой задачи, сам общественный быт покоится на шатких основах. Государство Платона, в котором отрицается семейная жизнь и дети воспитываются в общественных заведениях, лишено всякой почвы. У новых народов семейный быт служит нравственной основой всего общественного строя, а таковым он может быть только там, где молодые поколения из него выносят свои нравственные силы. Но и это может быть только делом свободы; в этой важнейшей задаче общественной жизни закон совершенно бессилен.