Философия права - Чичерин Борис Николаевич - Страница 67

От большего или меньшего развития общественного духа зависят и сами способы соглашения властей. Там, где представительные учреждения пустили прочные корни и образовались партии, носящие в себе крепкие предания и здоровый политический дух, соглашение устанавливается так называемым парламентскими правлением. За монархом остаётся неотъемлемое право назначать министров; но они всегда берутся из членов господствующей в парламенте партии. Через это правительственная власть всегда действует в согласии с народным представительством.

Правление партий имеет свои великие выгоды и невыгоды, рассмотрение которых относится к политике. Но при всяком правлении, в котором допускается политическая свобода, группировка людей с различными мнениями в организованные партии составляет необходимое явление, ибо только через это возможно совокупное действие, составляющее неотъемлемую принадлежность политической жизни. От характера и способов действия этих партий зависит возможность соглашения властей. Там, где противоположные партии, хотя и враждующие друг с другом, равно проникнуты политическим духом и сознанием государственных начал, там они могут сменять одна другую в правлении, и это служит ко благу государства, ибо через это последовательно осуществляются различные его задачи, при постоянном контроле противников и под высшим контролем монарха. Именно на этом основано парламентское правление. Напротив, там, где партии не имеют в себе прочной организации, где они дробятся, случайно соединяясь и разделяясь в виду частных и временных целей, где вместо политического духа, устремлённого на пользу целого, они преследуют только свои частные выгоды, там парламентское правление может представлять лишь непрестанные колебания и игру случайностей, всего более противоречащую государственным интересам. При таких условиях единственной твёрдой точкой опоры государственной власти является монарх, который, возвышаясь над партиями, стоит непоколебимо как представитель интересов целого.

Отсюда высокое значение монархического начала, не только при неограниченной власти, но и в смешанном правлении. Политическая свобода, составляющая один из существенных элементов государственной жизни в высшем её развитии, неизбежно влечёт за собой борьбу партий и колебание власти. Поэтому именно здесь в высшей степени важно иметь непоколебимый центр, к которому примыкают интересы целого. Чуждый всяких частных целей, монарх может играть роль посредника между противоположными элементами общества, аристократическими и демократическими, имеющими в виду преимущественно свои собственные интересы. От него главным образом зависит возможность соглашения самостоятельных в своей сфере властей, и это составляет самую высокую его задачу, для исполнения которой необходимы и практическое умение, и нравственный авторитет, и самоотвержение. Но именно это и требуется высоким его положением представителя верховного союза на земле. В монархии идеальная воля юридического лица становится реальной волей физического лица, всё призвание которого состоит в том, чтоб сознавать и проводить в жизнь то, что требуется не только практической пользой, но и высшей идеей управляемого им союза. Монарх есть истинный глава государства и как таковой он должен быть по своему положению, независим от каких бы то ни было общественных элементов. Этому требованию удовлетворяет только монархия наследственная. Но задачи государства не ограничиваются внутренним устройством; они обнимают и внешнюю политику. Это приводит нас к международным отношениям.

Государство есть верховный человеческий союз. Но государств на земле много, и между ними постоянно происходят столкновения, которые, за отсутствием высшего судьи, разрешаются войнами, то есть правом силы. Может ли это считаться нормальным явлением в человеческом обществе? И не требуется ли установление власти, которой подчинялись бы все государства в мире?

Такая власть может быть только государственная, ибо церковная власть, которая одна могла бы её заменить, не имеет принудительной силы, а для разрешения внешних столкновений требуется принуждение. Церковная власть как таковая вовсе даже и не касается политических вопросов; они остаются вне пределов её ведомства, и решение их увлекло бы её на такую почву, которая ей вовсе не свойственна. Средневековая римско-католическая церковь могла иметь подобные притязания, но именно вмешательство её в светские дела привело к падению её авторитета. В новое время церковь тем менее способна играть такую роль, что различия вероисповеданий устраняют самую возможность подчинения всех общей церковной власти. Мы видели, что это различие коренится в самом разнообразии внутренних отношений человека к Богу и в различии исторических судеб, и народных характеров. Христианская церковь силой вещей распадается на различные отрасли, которые имеют каждая свои потребности, свои догматы и свою организацию; они связываются друг с другом только верой в единого, невидимого главу, Христа, который не является решителем земных споров. Это отношение совершенно нормальное, и нет ни малейшего основания думать, чтобы оно могло измениться. Прогресс может быть только во взаимной терпимости, а не в совокупной организации.

За недостатком церковного авторитета, простирающегося на всю землю, остаётся вопрос: возможно ли установление для всего человечества власти, не только разрешающей споры, но и облечённой правом приводить свои решения в действие? Таковой может быть только власть государственная, а потому вопрос сводится к возможности установления всемирного государства.

На этот вопрос можно отвечать только отрицательно. На практике стремление государств к безмерному расширению всегда встречало неодолимые препятствия в разнообразии человеческих элементов и в трудности управления слишком сложным телом. Приходится подчинять совокупной власти различные народности, имеющие каждая свой характер, свои стремления и свою историческую судьбу. Чем выше развитие этих народностей, тем более они требуют самостоятельности. Именно при развитии внутренних сил распадение таких искусственно составленных тел становится неизбежным. И не только с практической, но и с философской точки зрения это оправдывается вполне. Мы видели, что общая духовная сущность, составляющая истинную природу человека, является в двух формах: как народность и как человечество. Одна есть форма общая, другая – конкретная, или единичная. Человечество не как собирательное только имя, а как нечто цельное и единое, есть общая стихия, представляющая явление совокупного развития по внутренним законам духа, но не имеющая, и, по самой своей природе, не могущая иметь совокупной организации. Последняя свойственна только конкретной, или единичной форме, которая есть народность. Это единица высшего порядка, чисто идеальная в отличие от физических особей, но тем не менее способная иметь свой единичный разум и свою единичную волю, которые и выражаются в государственной власти. Поэтому, как сказано выше, только то государство имеет прочные основы, которое покоится на народности. Но этим самым устраняется всемирное государство.

Оно немыслимо не только в единичной, но и в союзной форме. Последняя составляет одно из разнообразных проявлений государственной жизни. Она возникает там, где требуется согласить единство государственной власти с различием местных особенностей. Когда государство простирается на обширные пространства, заключающие в себе разнообразные элементы и резко определённые местные особенности, или же когда в тесной местности живут рядом различные народности, связанные историческими судьбами или местными условиями, тогда союзная форма представляется наилучшим способом соглашения единства и разнообразия. Из государственного права известны те виды, на которые она разделяется: личные и реальные соединения, союзное государство и союз государств. Все эти формы предполагают, однако, или местное, или национальное единство, которое составляет реальную основу государственной власти. Чем разнообразнее условия и чем дальше расходятся между собой народности, тем эта связь слабее. Для совокупного человечества она немыслима. Каждая народность как реальная духовная сила стремится к самостоятельному проявлению своих особенностей в исторической жизни, и это сознание своей самостоятельности она находит только в установлении независимой, верховной государственной власти. Поэтому распадение человечества на различные независимые друг от друга государства составляет мировое и необходимое явление, вытекающее из самого существа человеческого духа, из проявления общей субстанции в различных конкретных народностях.