Найти «Сатану» - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 1

3 февраля 1978 года

Алтайский край

Заяц-беляк особенно активен ранним утром, в предрассветных сумерках, хотя зимой это не дает ему никаких преимуществ — сквозь ледяную корку не добраться даже до безвкусной, жухлой прошлогодней травы.

Заснеженная тайга озарилась розовыми лучами восходящего солнца. Белые вершины гигантских елей, окружающих большую поляну, заалели, словно свечи по краю белого праздничного торта. Но традиционных красно-желтых розочек и других кремовых украшений на поляне не было: только тени еще лежали на небольших сугробах, которые через несколько минут начнут искриться, словно сахарная пудра…

Впрочем, никакого отношения к еде это место не имело, и заяц, обгладывающий мерзлую кору толстенной ели, не рассчитывал поживиться на этой, с виду самой обычной, лесной полянке каким-нибудь прошлогодним корешком или клочком сена. Ни кремом, ни сахаром здесь не пахло, иногда особо чувствительный нюх зайца или лисы улавливал запах металла, острый химический дух горючего, смазки и других изделий человеческих рук, а следовательно, держаться от этого места следовало подальше, чтобы не нарваться на капкан. Поэтому звериных следов на поляне почти не видно.

Хотя капканов здесь как раз и не водилось! Колючая проволока вокруг действительно натянута, имелись датчики движения, сигнальные мины, система «Сетка-100», испепеляющая любое живое существо, которое приблизится к ограждению на пятьдесят сантиметров, даже крайне редкая вещь — автоматические пулеметы, и те ждали своего момента, а вот капкана не было! Хотя то, что здесь скрывалось, было гораздо страшнее любого капкана, даже медвежьего…

Но насчет близости людей чутье зверей не подводило: в двухстах метрах, в наружном КП[1] — заглубленном бункере из бетона и стали, толпились перед большим монитором, на котором кроме лесной поляны ничего и не видно, два старших офицера и двое гражданских, которые вообще-то были в части большой редкостью. Командир дивизии суровый генерал-майор Помазков, безымянный розовощекий полковник из штаба РВСН[2] и штатские сидели перед экраном, что выдавало их высокое положение. И действительно, тот, который постарше, дородный и седой, — это главный конструктор «Воеводы» Усов — Герой Соцтруда и лауреат всевозможных премий. На вид ему далеко за шестьдесят. Второй помоложе — в районе пятидесяти и не такой вальяжный: худой, сумрачный, глаза горят голодным блеском искателя признания, почестей и славы. Усов называет его Филиппычем. За спинами высоких гостей, стоя, теснились местные офицеры: ответственный дежурный майор Пирогов, замполит капитан Рябоконь, начальник особого отдела майор Сизенко. Командир полка подполковник Ребров занял место за пультом связи.

— Майор Резник, доложите готовность! — приказал он в микрофон образца, наверное, еще пятидесятых годов — тяжелый и надежный, как и вся военная продукция того времени.

— Пусковой расчет к пуску готов! — глухо доложил с двадцатиметровой глубины старший «стреляющего расчета», сидящий в подвешенной на мощных пружинах и амортизирующих рычагах капсуле и способный выполнить свою работу даже после прямого ядерного удара. Правда, такой вывод базировался на теоретических расчетах — к счастью, на практике эту возможность никто не проверял.

— Пусковой расчет к пуску готов, товарищ генерал-майор! — продублировал доклад подполковник Ребров.

— Внерегламентная подготовка выполнена? — строго спросил тот.

Ребров звонко ударил себя по лбу.

— Сейчас выполним, товарищ генерал-майор!

Заяц не зря опасался невидимо присутствующих поблизости людей. Только что в утреннем лесу никого не было, и вдруг, как из-под земли, появился расхристанный солдатик, в сбитой на затылок шапке и незастегнутом тулупе. Он выбежал на середину площадки, наклонился и прямо на снегу, рукой в рукавице, написал метровыми буквами: «ТАНЯ». После чего так же быстро исчез.

— Что это было? — спросил второй штатский в крайнем недоумении.

— Это оберег такой, товарищ ученый, — пояснил Ребров. — Напишут его на изделии — пуск проходит штатно, не напишут — обязательно какая-то хрень приключится. Однажды даже «карандаш» на стартовом столе взорвался, восемьдесят человек погибли…

Филиппыч скептически усмехнулся.

— А кто такая эта Таня?

— По-разному говорят. Или красивая официантка в офицерской столовой, или вредный прапор Татьяничев с прозвищем Таня… Неважно! Главное: напишешь — летит, не напишешь — кирдык…

— Суеверие, — тихо сказал Филиппыч, и бдительный замполит быстро закивал.

Но сидящие перед монитором глянули неодобрительно.

— На своем сотом пуске рассуждать будешь, Филиппыч, — резко сказал Усов. — А пока молчи и моли… — Он покосился на особиста, замполита и оборвал фразу. — Молчи, короче! Сейчас все станет ясно!

В КП наступила тревожная тишина, все замерли, будто статуи.

— Пуск! — скомандовал Ребров.

Заяц прятался за корневищем дерева и с любопытством наблюдал. Некоторое время ничего не происходило. И вдруг раздался скрип, снег с надписью «ТАНЯ» стал подниматься, потому что он находился на многотонной крышке ШПУ,[3] которая медленно, но верно открылась и стала вертикально, обнажив темный зев, из которого исходил легкий, постепенно густеющий пар. Заяц встал на задние лапы, повёл в разные стороны ушами, жадно потянул носом морозный воздух, в котором теперь отчетливо пахло и капканами, и ядохимикатами, и еще чем-то очень опасным… Надо было уносить ноги, но любопытство пересиливало страх.

Под землёй мощно ухнуло — на сорокаметровой глубине сработали заряды пороховых аккумуляторов давления. Заяц крупными прыжками поскакал прочь — любопытство любопытством, но шкура-то дороже!

Из черного жерла появился густой дым и отблески огня, затем медленно выглянула огромная затупленная голова подземного чудовища. Вроде как огляделась и пошла дальше, легко и быстро потянулась вверх длинным и толстым черным туловищем, вылетела из шахты, следом вырвалось желтое пороховое пламя, как напутственный поцелуй ада, и тут же включились двигатели первой ступени — вот это уже был гром так гром — не то что заяц, а все зверье в округе позабивалось в норы, берлоги и под корневища.

А ракета уже рвала небо, стремительно набирая скорость. Американский разведывательный спутник «Лакросс» зафиксировал объявленный учебно-боевой пуск МБР[4] на территории СССР. Перепуганное зверье постепенно приходило в себя. «Р 36М» — самая мощная ракета в мире, способная нести десять ядерных боеголовок индивидуального наведения и сорок холостых, для создания ложных целей, покрытая теплозащитным слоем тёмного цвета, позволяющим преодолевать пылевое облако после ядерного взрыва, — стремительно понеслась ввысь, словно чёрная молния в лучах восходящего солнца. Недаром по классификации НАТО ее называли «Сатаной».

Хотя все шло штатно, в бункере особого оживления не наблюдалось. Конечно, настоящая радость начинается, когда головная часть попадет в цель, но обычно, при хорошем начале, обстановка на КП сразу разряжается, на лицах появляются улыбки, звучат шутки, какие-то байки… А сейчас и генерал Помазков, и генеральный конструктор Усов, а особенно Филиппыч сидели как на иголках, как будто главное испытание им еще предстояло и в его успехе они не были уверены.

«Карандаш» уже лег на боевой курс, когда в Ужурской ракетной дивизии с интервалом в четыре минуты стартовала вторая «Сатана». Это тоже был заявленный пуск, и он тоже был зафиксирован «Лакроссом».