Последний мятеж - - Страница 32
- Предыдущая
- 32/86
- Следующая
– Позволю, Коля. Пусть так и будет.
Проснулся Николай поздно – наверное, сказались треволнения последних дней. Он повернулся на бок в спальнике и стал смотреть, как Лойка разговаривает с каким-то зверьком.
– Боишься, да? Боишься? А ты не бойся! Иди, иди сюда, маленький! У меня ничего для тебя нет, извини! Правда, нет! Но я потом найду для тебя гриб или орех. Ты ведь любишь орехи? Иди, иди сюда: я тебя по спине поглажу – у тебя же спинка пушистая и с полосками!
Зверек, вероятно, счел последний аргумент достаточно веским и приблизился на расстояние вытянутой руки. Он был похож на крупного бурундука с длинным пушистым хвостом и действительно полосатой спиной.
– Вот-вот, видишь: и совсем не страшно! Давай поглажу, ма-аленький!
С этим зверек, похоже, был не вполне согласен. Когда Лойка протянула руку, он сначала пригнулся, а потом привстал на задних лапах и замахал передними, как бы отбиваясь.
– Фу, какой злой! Ты злой, да? Фу! Как тебе не стыдно?!
Зверьку, наверное, действительно стало стыдно: он позволил-таки себя погладить по голове и спине. При этом он пригибался так, словно боялся, что ладонь девочки его вот-вот раздавит.
– Хоро-оший зверь, хоро-оший, пушистенький…
– Лойка, ему же страшно! Посмотри: у тебя рука почти с него размером. Представь, что тебя захотело бы погладить вот это дерево – погладить веткой, которая толще тебя!
– А, Ко-оля, проснулся! Ну, и что? Я бы не испугалась – деревья добрые!
– Они тоже живые, и ты с ними разговариваешь?
– Конечно, живые! А ты разве не разговариваешь с деревьями? Они же как люди: радуются, сердятся, иногда обижаются, но, вообще-то, они добрые. Они всегда разговаривают друг с другом, разве ты не слышишь? Только они сейчас грустные – им пить хочется, потому что дождика давно не было.
Зверек, терпеливо перенесший процедуру поглаживания, с явным облегчением скрылся в кустах, а Лойка переключилась на лиственницу, у корней которой лежал Николай. Она попыталась обнять корявый толстенный ствол:
– У-у, какая большая толстая тетя! Старенькая уже.
Она зацепилась пальцами раскинутых рук за выступы коры и повисла, дрыгая ногами.
– Ой-ой! Держи меня, держи! Я тоже хочу быть как ты – большой и сильной! А эти вот, маленькие вокруг – твои ребенки, да? У тебя их много – они такие слабые, тоненькие, а ты такая большая и толстая. Если будет сильный ветер и ты упадешь, то смотри, не поломай кого-нибудь! Тут же совсем мало места – вон сколько их вокруг тебя выросло! А тебя сова не щекочет? Ты ее не обижай, пожалуйста, – у нее там совенки, наверное. Ко-ля, Ко-ля! Ты видел сову? Она вон там, в дупле живет. Она тут ночью так летала, летала! Может быть, она еще не спит – хочешь я ее позову, хочешь?
– Ну, Лойка… Наверное, это невежливо – она же отдыхает.
– А может быть, ей самой интересно? Она же, наверное, никогда не видела, чтобы люди спали в таком смешном мешке, как ты!
Лойка легонько похлопала ладонью по коре дерева и, задрав голову, стала негромко звать:
– Сова-а, сова-а! Ты еще не спишь там? Вылезай, сова, Ко-ля проснулся. Посмотри, как смешно: дядя в мешке – совсем как большая гусеница! Сова-а! Вылезай, я же знаю, что ты не спишь!
В темной щели дупла метрах в семи над землей действительно что-то зашевелилось.
– Вон, вон она, Ко-ля! Смотри, какой у нее клюв умный! И глаза! А уши у нее маленькие и сердитые – она днем плохо видит и сердится от этого. Привет, привет, сова! Как дела? Хорошо ночью мыши ловились? А быков много поймала? Я видела, ты ночью одного тащила – ты с ними поаккуратней, а то ка-ак схватит! Быки, они такие!
Николай освободил из мешка руку и приветственно помахал в сторону дупла:
– Доброе утро, сова! Извини, что мы тебя беспокоим! Мы больше не будем, правда, Лойка?
– Не будем, не будем! Спи, сова!
– А скажи, Лойка… Эти рыбешки, головастые такие…
– Это быки которые? А, они глупые и злые! Их Пуш лапой ловит!
– Откуда они взялись такие? Тут что, другой рыбы нет?
– Ты разве не знаешь, Ко-ля? Деда рассказывал: давно-давно реки были большие-пребольшие, широкие-преширокие! Прямо как отсюда и во-он дотуда! Представляешь? И в них водилось много-много больших красивых рыб. Правда-правда: некоторые были даже больше меня! А бычки были ма-аленькие, вот такие: меньше пальца! И плавали у самого берега. А потом реки стали как сейчас, и красивым рыбам стало тесно и грустно. Они стали уплывать или умирать. Некоторые остались, но бычки поедали их детенышей. Потом красивых рыб совсем не осталось, а бычки выросли большими. Они все едят: комаров, мух, лягушек, птиц маленьких и друг дружку тоже едят. А в самих есть нечего – одна голова колючая да хвостик!
– А про тоху Дед тебе что-нибудь рассказывал?
– Не-ет, про это все и так знают!
– А я не знаю, я же здесь недавно совсем!
– Ну-у, Ко-ля! Когда реки были большие, у них на берегах жили другие люди, ненастоящие – как ты, как Вар-ка, как… Даня. Они жили в домах из деревьев и совсем не умели прятаться. Представляешь, чтобы построить один дом, им нужно было убить много-много деревьев! Наверное, они были злые… Они ловили и ели зверей и рыб. А еще они закапывали в землю маленькие тохи, и потом вырастало много-много кустов с ма-а-аленькими тохами на корнях. Они их выкапывали и ели.
– Тоха… картоха… картошка, что ли?!
– А, ты знаешь! Потом демоны прогнали тех людей. И тоха стала расти сама. Только она редко встречается – надо уметь находить места, где ее раньше закапывали.
– Почему же… почему вы сами ее не сажаете и не выращиваете?
– Да ты что, Ко-ля!? Ты как маленький, прямо! Демоны же сразу заметят и прилетят!
– Извини, Лойка! Мог бы и сам сообразить… Что же это я все лежу и лежу? Идти надо!
– Мы успеем, Ко-ля, успеем! Пустая земля уже совсем близко, а там так скучно! Скажи, а в Царстве Небесном есть деревья и звери? Они будут со мной разговаривать?
– Н-не знаю, Лойка, ведь я там не был… Но, думаю, там есть и кусты, и деревья, и птицы, и звери. Они обязательно будут тебя любить и с тобой разговаривать!
– Как здорово! Я там стану красивой-красивой, прямо как мама! И Даня туда придет, только, наверное, еще не скоро… А ты уже старый, Ко-ля, и мы там с тобой скоро встретимся, правда?
– Ох, не знаю, Лойка… По вашей вере не все ведь попадают в Царство Небесное.
– Ты… убивал, да? Демонов, да? Из тьмы внешней?
– Не расстраивайся, Лойка! Такая жизнь…
– Но это же несправедливо! И Джон, и Ханс, и Сталик, и другие… Они же не нарочно! Кто-то же должен прогонять демонов!
– А ты знаешь, как они их прогоняют?
– Что ты, Ко-ля! Детям нельзя про это знать! Иначе ангелы их не возьмут живыми в Царство Небесное! Но Сталик все равно хороший…
– Ладно, буду вставать, – вздохнул Николай и начал выбираться из спальника. «Что ж, все логично: принцип несообщающихся сосудов. Самый надежный способ не сболтнуть лишнего – это ничего лишнего и не знать. А вот я уже знаю». Он откопал в мешке зубную щетку и отправился вместе с Лойкой к воде.
Протока была неширокой и мелкой, а вода в ней изрядно взбаламученной. Мокрый Пуш сидел на той стороне и облизывался. Чебик расположился на этом берегу – он сидел на корточках на гнилом бревне, одним концом уходящим в воду.
– Правыми, правыми греби, дурак бестолковый! Я кому говорю?!
– Ой, что это вы тут делаете? – всплеснула руками Лойка.
– Ты что, не видишь? Мы жабенка запускаем!
– Сейчас нашлепаю, Чебик! Его же бык съест!
– Не, не съест: Пуш всех быков разогнал. Правыми, правыми греби, дурак! Вот бестолковка – опять по кругу поплыл!
– Злой мальчишка! Жабенок маленький еще! Он же сухопутный совсем, а ты его в воду!
– Ты ничего не понимаешь, женщина! Он же на лодке, только грести еще не научился – по кругу все время плавает.
Означенное животное, вяло шевеля лапами, действительно сделало круг и приблизилось к берегу. Путешествовало оно не просто так: под брюхо ему в качестве поплавка был подложен гладко обструганный удлиненный кусочек коры.
- Предыдущая
- 32/86
- Следующая
