Последний мятеж - - Страница 36
- Предыдущая
- 36/86
- Следующая
– А что там может быть?
– Ну, я же не знаю, до каких высот развилась здесь техника. Может, там мина: ковырнешь – она и взорвется? Вряд ли сильно, но хватит, чтобы покончить жизнь самоубийством.
– Отдай Пете, пусть посмотрит.
Когда Николай вернулся, старик изменил позу – повернул голову в его сторону.
– Так вот, Коля: я здесь не царь и не министр. Я – сказочник. Когда-то, очень давно, люди меня спросили: как жить и зачем? Надо было ответить, а я не знал что. Это была почти шутка – про Царство Небесное, куда живыми попадают хорошие дети, а после смерти все хорошие люди. Про демонов, которые живут во тьме внешней, которые прилетают на дьявольских птицах и убивают непослушных…
– Тех, кто не соблюдает маскировку, да?
– Примерно так. Одна сказка потянула за собой другую, потом третью. Только про Бога я не говорил ничего…
– Здесь у вас что, ни книг, ни притока информации извне?
– Информация? Есть, конечно, но всем ли она нужна? В школе, в институте тебя многому научили из того, что могло бы пригодиться примитивному охотнику-собирателю? Пусть даже и не для физического выживания, а просто чтобы сделать жизнь более радостной и интересной?
– Н-не знаю… Скорее наоборот. Так хоть не знаешь, чего лишился…
– Значит, понимаешь. В одной из брошенных изб нашлось несколько страниц из старинной книжки. Евангелие называется.
– И вы…
– Да. А сказочки прижились. Получили развитие в народном, так сказать, творчестве. Я уже давно перестал узнавать собственные сочинения.
– Народ кует собственную религию. Интересно было бы послушать, как это получается – без Бога?
– Может быть, он уже появился, только надо стать своим, чтобы тебе начали рассказывать. Впрочем, я думаю, что кончится все гораздо раньше и ты уже ничего не успеешь.
– Почему?
– Ты же сам мне доказывал, что мы обречены. А я это и так знаю: они уже победили!
– А вы-то почему так думаете?
– Не знаю, как в вашем мире, а нам еще в школе объясняли, что человек произошел от обезьяны. Он это сделал не очень давно и не совсем еще освоился. Есть, скажем, очень распространенная немочь – радикулит называется. Это не просто так, это плата за переход к прямохождению наших предков. А теперь представь, как чувствуют себя существа с такими врожденными дефектами, которые… Ну, ты, собственно, кое-кого уже видел. Большинство из наших балансируют на грани, преступить которую мешает только инстинкт самосохранения. И вот… с тех пор как прижилась, внедрилась в сознание сказка о Царстве Небесном, самоубийства почти прекратились. Парадокс?
– Может быть, возникло некое табу?
– Нет и нет! Если человек в детстве признан вменяемым, он всю жизнь может распоряжаться собой как захочет. Только не вредить другим. И тем не менее…
– Что ж, значит, появилась мечта, ради которой можно и потерпеть. Ради которой можно рожать детей и вообще жить!
– Вот именно. А теперь ее нет. Это страшнее, чем пулеметы, это хуже, чем напалм!
– Вы хотите сказать… Вместо ангелов за детьми прилетели демоны, и главному мифу нанесен фатальный удар?
– А как это понять по-другому? По логике нормального советского руководителя, надо было бы спрятать или уничтожить и детей, и свидетелей, а людям объявить, что они благополучно отбыли в Царство Небесное. Только здесь некому этим заниматься – все давно идет самотеком. По-видимому, комфаши скоро попытаются очистить от нас территорию, а людям незачем будет сопротивляться.
– Думаю, что вы ошибаетесь, Валентин Сергеевич. Миф нельзя убить доказательствами его… несостоятельности. Если на нем выросло несколько поколений, то он умрет только вместе с последним своим носителем. Доказательства тут ни при чем.
– Ты так считаешь?
– В постсоветское время у нас много писали про это. И я согласен с большинством авторов: жить по мифу, жить в мифе, в сказке – это нормальное состояние человека. Возьмите тот же коммунизм-социализм: это же, по сути, миф, сказочка о том, как построить рай на земле. В результате горы трупов, моря крови, миллионы жизней, прожитых напрасно, – и никакого рая! И что, это кого-то убедило? Да у нас сейчас, как минимум, полстраны проголосует за социализм, а ведь больше десяти лет прошло!
– Может быть, ты и прав, Коля… Я разговаривал с детьми: они не выглядят сильно несчастными.
– Лойка, наверное, рада, что не надо разлучаться с Даней? А Чебик…
– А Чебик ревет не переставая – требует, чтобы ему дали пистолет. Говорит, что стрелял в демонов из рогатки, попадал, а они не падали.
– Подрастет и станет воином племени Гонителей?
– Он не подрастет, но… все равно, наверное, станет.
– Я правильно понял, что Гонители не попадают в Царство Небесное?
– По первоначальной версии – нет. Воины добровольно отказываются от будущего рая для себя. Понимаешь, в молодости мне казалось очень важным отделить людей, способных на убийство, от всех остальных. И исключить право силы.
– Гонители – это каста неприкасаемых?
– Примерно так это было вначале…
– Послушайте, Валентин Сергеевич, я никак не пойму: на меня все еще распространяется ограничение информации, или вы… не контролируете ситуацию? Действительно не знаете, что тут у вас происходит?!
– Послушай, Коля… Ты действительно никак не поймешь, что здесь нет ни партии, ни правительства, ни чиновников, ни солдат, ни милиции. Никто не обязан приходить ко мне с докладом и получать приказы.
– А как же…
– А вот так! Я живу, потому что несколько человек заботятся обо мне. Кто-то умирает или погибает, им на смену приходят другие. Почему-то приходят… Люди приходят и просят решить спорный вопрос или дать совет, кто-то спрашивает, как жить дальше и зачем. Я отвечаю. Когда-то я этим занимался целыми днями, теперь – редко. Как-то все, наверное, утрясается без меня… Что там такое, Петя?
Николай вздрогнул и оглянулся – он даже не услышал, как вошел Охотник. Петр выложил на стол раскуроченный портсигар и просипел:
– Не знаю: проводки, штучки какие-то… – и к Николаю: – Ты что-нибудь понимаешь в этом?
Николай склонился над столом, ковырнул пальцем:
– К сожалению, в технике я ни в зуб ногой… Увы! Если только…
Он взял коробочку, лизнул языком то, что напоминало клеммы контакта, и сплюнул на пол:
– Ч-черт, щиплется! На батарейку похоже. Чтоб я в этом понимал… У вас тут что, вообще никто в этом не разбирается?
Ответом было молчание – то ли знак согласия, то ли очередная тайна.
– Ладно… Могу сказать только, что это явно не мина. Скорее всего, приборчик имеет отношение к радиосвязи. Хотя, с другой стороны… Вряд ли это рация… Может, радиоприемник такой портативный? Или… Слушай, Петя, это все, что у него было: часы, портсигар, спички, фонарик, ножик? Надо бы проверить часы и фонарик. Странно как-то…
– Что странно?
– Вот смотри, Охотник: человек собирается играть роль парламентера. Не берет с собой ни оружия, ни документов. Почему? Потому что рассчитывает на то, что его обязательно обыщут и все отберут, правильно? При этом он тащит с собой здоровенный красивый портсигар, который, по идее, у него должны отобрать в первую очередь.
– Хочешь сказать, что нам его… подкинули?
– Не совсем так. Скорее можно предположить, что… гм… для этой штуки не важно, в чьих руках она окажется. Если бы все пошло по их плану, то портсигар у Майора могли и не отобрать. Ведь могли?
– Говори!!
– Полегче, Петя! Я бы настоятельно советовал вам показать эту штуку тому, кто разбирается. Если у вас таких людей нет, то вряд ли вы сможете эффективно бороться с этими… с демонами. Сам я и в технике собственного мира не разбираюсь, а уж в вашей-то тем более! Это может быть каким-нибудь датчиком, измерительным прибором, еще чем-нибудь… А скорее всего… Я думаю, что это просто маячок.
– Что?!
– По нашим книжкам и фильмам… В общем, приборчик, посылающий сигнал, по которому издалека можно определить, где он находится. Вчера и сегодня никто не летал над бункером? Самолеты – вертолеты, а?
- Предыдущая
- 36/86
- Следующая
