Род Волка - Щепетов Сергей - Страница 7
- Предыдущая
- 7/84
- Следующая
Потом он долго сидел, попыхивая сигаретой и поглядывая то на вмятину в песке, то на голубое вечернее небо. В голове почему-то крутилась фраза из очень популярной когда-то песенки: «О, одиночество, как твой характер крут!..»
«Вот так, Сема, вот так… Ты все еще надеешься встретить вон за теми кустами старую тракторную колею? Или след от вездехода двадцатилетней давности? Хочешь увидеть осколок бутылки среди камней или полусгнивший ствол дерева, сваленного бензопилой? Не надейся, не увидишь… Как никогда не увидишь друзей, родных и близких. Никогда больше не полежишь на диване перед телевизором, не сядешь за компьютер. И никакая амнистия или „условно-досрочное“ тебе не светит. Считай, что ты уже умер. Интересно, твоя психика выдержит? А если выдержит, то сколько: день, неделю, месяц, год? Собственно говоря, у тебя, парень, только два выхода: немедленно удавиться (утопиться) или жить дальше.
Вот если бы ты вывалился на ходу из вертолета и оказался посреди незнакомых гор и тайги, как бы стал действовать? Если есть надежда, что твое исчезновение заметят, то нужно сидеть на месте, подавать сигналы и ждать, когда прилетят и вытащат. Если же „отряд не заметит потери бойца“, то, разумеется, нужно выбираться самому. Это – схема, а реальность, как всегда, сложнее. Из Нижнеюртовска исчезли три человека. Возможно, впрочем, что там остались части тел Юрки и американца. Развитие дальнейших событий представить нетрудно: заведение уголовного дела, расследование. В кино и книжках это происходит быстро и эффективно, а в жизни все как раз наоборот: колеса государственной машины проворачиваются медленно и незаинтересованно. В данном случае получается очень много фигурантов, разбросанных по половине земного шара, и никаких свидетелей. Что сможет выяснить гипотетический следователь? Допустим самый успешный вариант развития событий: сразу установлено, что исчезновение людей связано с загадочным прибором. Начнется выяснение: что за прибор, кто закупал и зачем, у кого закупал, кто и почему был привлечен к работе с ним. Следствию придется ходить по кругу: Нижнеюртовск – Тюмень – Москва – Питер – Хьюстон – Нижнеюртовск. Это как минимум. Допустим, что и задающие вопросы, и отвечающие на них будут заинтересованы только в одном – в установлении истины (а так не бывает!). На что можно рассчитывать? На то, что через несколько месяцев (скорее – лет!) будет установлено, что причиной исчезновения была авария. Причем явно по вине пострадавших, поскольку те были пьяны в стельку. Уже и на этих допущениях фантазия начинает отказывать, но можно попытаться допустить уж совсем немыслимое: некто предпримет попытку найти и спасти пострадавших (или пострадавшего). Возможно ли такое В ПРИНЦИПЕ?
Исходя из того, что ты, Сема, успел узнать о приборе, приходится ответить однозначно: нет! Как это ни парадоксально, для того чтобы найти тебя ЗДЕСЬ, тебе нужно находиться ТАМ. Ведь, по сути, ты как бы „вел“ машину биотоками своего мозга, и путь этот нигде не фиксировался. Впрочем, наверное, тот маршрут тебе не повторить и самому, потому что… пить надо меньше! В общем, замкнутый круг.
Вывод? А вывод простой: возвращаться в „точку попадания“ нет ни малейшего смысла. Тем более что там бродит совсем не мелкий медведь, который, конечно же, любит падаль. А куда есть смысл возвращаться? Может, и правда утопиться, как… как Мартин Иден: нырнуть поглубже и начать глотать водичку легкими?»
Семен представил себя на месте главного героя в финальной сцене знаменитого романа Джека Лондона, и его передернуло: «Нет, не смогу! Нечего и думать! Придется жить.
Но с ЭТИМ жить невозможно. Невозможно.
Если только…
Если только вот прямо сейчас отрезать и забыть две трети своей памяти: семья, институт, лаборатория, недописанная диссертация… Считать, что родился заново».
Семен поднялся с колен и стал разминать затекшие мышцы. «Все очень просто: здесь холодолюбивая растительность и, разумеется, соответствующий климат. Слоны в таком климате не водятся. А тех, что водились раньше, называют… МАМОНТАМИ. Это – их тропа, их следы».
Он еще немного побродил по косе, надеясь, что удивить его больше нечем. Он ошибся, но, правда, не сильно: «А это еще кто?! Похоже на след кошки, только очень большой. Кто там из хищников жил вместе с мамонтами? Саблезубые тигры? Ну, разумеется! Обязательно! Как же без них…»
В усталый мозг с большим трудом протолкнулась, наконец, мысль, что большинство следов свежие – вчерашние или сегодняшние, что водопой в степи – самое опасное место, что, когда стемнеет, здесь такое начнется… Может быть, уже сейчас кто-то смотрит из кустов и готовится к прыжку…
Семен огляделся по сторонам и вдруг с ужасом понял, что не знает, куда ему идти и что делать. За спиной река, перед ним открытое пространство, отгороженное от степи неширокой полосой редкого леса, – прекрасные места для засады.
«Что ж, картежники говорят, что, когда нет хода, надо ходить с бубей. Интересно, что это означает? Впрочем – без разницы». Он горестно вздохнул, вытащил из кармана пачку с остатками сигарет, сунул в нее зажигалку, слегка примял и взял в зубы.
В середине самой большой протоки вода была по грудь. Но Семен не стал так далеко забираться: едва почувствовав напор струи, он расслабленно лег на воду, предоставив течению тащить себя вниз. Он надеялся, что в одежде замерзнет не сразу, и только слегка подрабатывал руками, чтобы голова была повыше, – досрочно лишиться курева ему совсем не хотелось.
Глава 2
Он сильно замерз и почти отчаялся, когда наконец высмотрел в сумерках что-то подходящее – маленький изолированный пляж под невысоким обрывом, заваленный корягами и палками. Выгребаться пришлось активно, и ему чуть не свело судорогой ногу. На берег Семен выбирался на четвереньках и несколько раз натыкался в илистом дне на что-то твердое и острое. Впрочем, порезов на ладонях он не обнаружил и, даже не раздевшись, начал собирать растопку.
Хорошая вещь – газовая зажигалка, только колесико надо крутить сухими пальцами. Но с этим он справился…
К тому времени, когда окончательно стемнело, картина получилась довольно романтическая: ночь, река, у самой воды под обрывом пылает костер из плавника. Над обрывом темнеет таинственный лес. В реке по временам плещется крупная рыба, из леса доносятся весьма загадочные взвизги, стоны и уханье. У костра сушит одежду совершенно голый мужчина средних лет. Время от времени он матерно ругается вслух для поднятия собственного тонуса.
Вообще-то Семен мог быть доволен собой: во-первых, у него хватило ума не идти на ночь глядя куда-то пешком, а плыть по реке. Во-вторых, он поплыл в одежде – был бы голым, успел бы, наверное, загнуться от переохлаждения. И наконец, в-третьих: в этой ситуации вряд ли можно было найти более безопасное место для ночлега. Честно говоря, Семен питал сильные сомнения по поводу общепринятого мнения, будто дикие животные боятся огня. Был у него в жизни случай, когда молодой медведь – пестун – минут пять стоял в трех метрах и с любопытством рассматривал дымный факел в руке человека. Семен дождался, пока догорит фальшфейер, и с болью в сердце (патронов было жалко до слез!) стал всаживать пулю за пулей под ноги зверю и в стволы ближайших деревьев. Две последних пули в обойме он решил влепить ему в башку, раз он такой тупой. Но медведь не стал дожидаться – повернулся и ушел, без всяких, впрочем, признаков испуга. Так что не надо нам рассказывать… Успокаивало другое: а что он мог еще предпринять для собственной безопасности? На дереве ночевать? На ветках? Вот уж спасибо… Он и дежурить-то у костра не будет: отогреется, просушится, сдвинет костер в сторону и ляжет спать на теплые камни. И будь что будет! Вот только…
«Ну да, конечно: голова не знает, как жить дальше и, главное, зачем, а желудок…» Семен вдруг осознал, что по-человечески, от пуза, он не ел уже несколько суток: только перекусывал и закусывал. И вот теперь, как только перестали стучать зубы, вдруг захотелось. По-настоящему, прямо, можно сказать, по-звериному.
- Предыдущая
- 7/84
- Следующая
