Львица - Скоулс Кэтрин - Страница 29
- Предыдущая
- 29/65
- Следующая
— Эмма, я должен задать вам один вопрос, — неожиданно сказал Дэниэл. — Вы, может быть, хотите забрать фотографию? Она ведь ваша.
Эмма ответила не сразу.
— Нет, я думаю, она должна остаться здесь. Она уже так долго здесь висит, что будет неправильно увозить ее отсюда.
Произнося эти слова, Эмма понимала, что ее чувства относительно фотографии связаны скорее с Дэниэлом, чем с матерью. Эмме хотелось, чтобы после ее возвращения в Мельбурн маленькая частичка ее все-таки осталась в этом месте, где он жил.
Дэниэл посмотрел Эмме в глаза и кивнул.
Эмма стояла рядом с Мамой Киту, гладила ее шею, вдыхала запах ее грубой шерсти и чувствовала уютное тепло, исходящее от тела верблюдицы. Мама Киту смотрела на нее своими темными влажными глазами.
— Красавица, — ласково приговаривала Эмма. Она с улыбкой отметила, что незаметно для самой себя снова перешла на материнские интонации.
Сбоку подошел Матата и потянулся мордой прямо к ее лицу, чтобы получить свою долю внимания. Мама Киту фыркнула, а затем склонила голову и отпихнула его в сторону. После этого она снова повернулась к Эмме, положила подбородок на ее плечо и тяжело вздохнула — ее дыхание пахло свежепережеванной травой. Эмма стояла не двигаясь и наблюдала за тем, как с подбородка верблюдицы на ее чистую рубашку капает слюна. Интересно, что совсем недавно Эмма больше всего боялась подобных действий со стороны Мамы Киту, а теперь ей казалось, что она может стоять так вечно.
— До свидания, Мама Киту, — сказала Эмма, потершись щекой о бархатистую морду верблюдицы. Затем она посмотрела на ее больную ногу и добавила: — Выздоравливай. Тебе нужно поскорее выздороветь.
— Пора ехать! — позвал ее Мози.
Он уже успел выгнать машину за ворота. На заднем сиденье лежал чемодан Эммы. Рядом с машиной Мози стоял «лендровер», за рулем которого сидел Дэниэл, одетый в выглаженную рубашку. Он уже был готов ехать.
Эмма в последний раз окинула взглядом станцию: главное здание, хаотичные пристройки вокруг и пыльный двор, — все казалось таким знакомым, что было сложно поверить в то, что она приехала сюда всего лишь два дня назад. Направляясь к воротам, она намеренно не стала оборачиваться, но краем глаза видела, что оба верблюда провожают ее взглядом.
Вскоре они выехали на дорогу, ведущую в Малангу Станция осталась позади. Сидя на пассажирском сиденье «лэнд крузера», Эмма поразилась тому, какой чистой и новой казалась теперь машина Мози. В зеркале заднего вида она видела, как подпрыгивает на ухабах старенький «лендровер» Дэниэла с порванной брезентовой крышей. Он уже начал отставать от них, но Эмма все еще могла различить лицо Дэниэла. Ей хотелось увидеть, покачивается ли его голова в такт музыке, но за пыльным ветровым стеклом ничего не было видно.
В комнатке за барной стойкой в «Салаам кафе» стоял старенький компьютер. Букв на клавиатуре почти не было видно из-за толстого слоя грязи, а монитор был весь в пыли. Взяв у Эммы деньги, парнишка, работавший в этом импровизированном интернет-кафе, встал у нее за спиной.
— Интернет здесь медленный, — сказал он, наблюдая за ее действиями. — Но скоро загрузится. Может, вам принести поесть?
— Спасибо. Если можно, чашку чая, — попросила Эмма.
В ожидании, пока загрузится сайт с ее почтовым ящиком, она смотрела через приоткрытую дверь на Мози. Тот сидел за барной стойкой, пил кока-колу и жевал самосу, время от времени поглядывая на полицейский участок на другой стороне площади. Скоро должен был подъехать Дэниэл. На парковке возле участка стоял большой грузовик. Скорее всего, это была одна из тех машин, которая приедет в скором времени за верблюдами.
Эмма вбила свой логин и пароль. Когда наконец открылся ее почтовый ящик, она быстро просмотрела список непрочитанных сообщений и остановилась на письме от Саймона. Ожидая, пока откроется письмо, Эмма нервно кусала палец.
Когда на экране появился текст, Эмма с интересом придвинулась поближе к монитору. Послание было длинным — целая страница. При этом никакого приветствия, что было очень похоже на Саймона. С хмурым выражением лица Эмма принялась читать письмо. Очень скоро она уже перескакивала через строчки, выдергивая отдельные фразы типа «буровые пробы», «недельный траверс по льду», «хорошо, что удалось на полдня позаимствовать колун», «многообещающие образцы», «смешные пингвины»… Саймон долго рассказывал о визите на русскую базу, жаловался на то, что сложно уснуть, когда на улице темно двадцать три часа в сутки.
Дочитав письмо, Эмма молча уставилась на экран. В конце своего послания Саймон написал «целую» и поставил смайлик. Он ни словом не обмолвился о ее поездке, о станции полевых исследований и о ее дне рождения. Эмма покачала головой. Скорее всего, Саймон потерял счет времени. Он сейчас был подобен наркоману под кайфом — как Саймон любил выражаться, за тем исключением, что его наркотиком была Антарктида. Это была главная любовь всей его жизни. С того времени как они с Саймоном стали встречаться, он ездил туда только в короткие летние поездки, а сейчас ему представилась возможность провести там всю зиму. Целых восемь месяцев. Эмма вспомнила вечер, когда Саймон сообщил ей о том, что ему удалость попасть в состав экспедиции. Они встретились в баре после работы. Саймон, только что вернувшийся с совещания, был одет в один из своих лучших костюмов. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и ослабил галстук. Контраст между его обветренным мужественным лицом и деловым костюмом делал его очень привлекательным. Пока он стоял у барной стойки и заказывал напитки, Эмма заметила, что несколько молодых женщин не сводят с него глаз.
— У меня, скорее всего, не получится поехать с тобой в Танзанию, — сказал Саймон. Он произнес это с нарочитой непринужденностью, но по его внешнему виду можно было догадаться, что он чувствует неловкость.
— Что ты имеешь в виду?
— У меня есть возможность провести эту зиму на станции Макмурдо.
Эмма промолчала, поскольку была слишком обескуражена этой новостью. Саймон же, выдержав паузу, принялся подробно рассказывать о предстоящем исследовании. Это будет проект международного уровня на основе сухих долин. Учитывая длительность поездки, у Саймона появился реальный шанс провести серьезное исследование.
Эмма поняла, что Саймон давно вынашивал этот план, и сейчас ничто уже не изменит его решения. Она склонила голову над своим бокалом и уставилась на покрытое тонкой пленкой красное вино. Эмма знала, что у нее нет никаких шансов переубедить его.
— Как бы то ни было, мне кажется, что тебе лучше будет поехать одной, — продолжал Саймон. — В конце концов, речь идет о твоей матери и о твоем прошлом.
Эмма молча кивнула. В его словах была доля истины. Она прекрасно осознавала, что ему нет никакого дела ни до ее матери, ни до того места, где она работала. Единственная цель этой поездки заключалась в том, чтобы Эмма наконец попрощалась со всем этим и освободилась от груза прошлого. Может, это даже к лучшему, что Саймон с ней не поедет, — тогда она сможет более открыто следовать своим чувствам. Но проблема состояла в том, что Эмме хотелось разделить это важное событие в ее жизни вместе с ним. Кроме того, она с нетерпением ждала этой поездки как возможности побыть вдвоем, не отвлекаясь на работу.
— Наверное, ты прав, — после паузы произнесла Эмма.
— Я знал, что могу рассчитывать на твою поддержку. — Улыбнувшись, Саймон потянулся к ней, чтобы обнять ее за талию и поцеловать в щеку.
От него пахло пивом, которое он пил, и цитрусовым гелем для душа. Он слегка дотронулся губами до ее уха и шепнул:
— Ты же знаешь, как я тебя люблю, Эм.
После легкого сопротивления Эмма все-таки позволила ему себя обнять. В конце концов, было бы странно удивляться поведению Саймона. Она всегда отдавала себе отчет в том, что это не тот мужчина, которого можно к себе привязать. Попытайся она держать его на привязи, он тут же от нее уйдет. И тогда она останется совсем одна, и от самой этой мысли ее бросало в дрожь. Одна зубная щетка в ванной… Постель на одной стороне кровати, которая всегда остается несмятой… Корзина для белья, в которой лежат только ее вещи… И страницы в ежедневнике, на которых не отмечена красным дата, когда «Саймон возвращается домой».
- Предыдущая
- 29/65
- Следующая
