Капитал в XXI веке - Пикетти Томас - Страница 105

Имущественное неравенство в Соединенных Штатах сократилось в период с 1910 по 1950 год, равно как и неравенство в доходах, однако намного меньше, чем в Европе. Следует заметить, что оно отталкивалось от более низкой точки, а войны привели к меньшим потрясениям. В начале 2010-х годов доля верхней децили превзошла 70 % от всего имущества, а доля верхней центили приближается к 35 %[336].

Наконец, в течение минувшего столетия снижение имущественной концентрации в Соединенных Штатах было довольно ограниченным: доля верхней децили сократилась с 80 до 70 % от всего имущества, тогда как в Европе она упала с 90 до 60 % (см. график 10.6)[337].

Мы видим, насколько велика разница между европейским и американским опытом. В Европе XX век привел к полной трансформации общества: неравенство в состояниях, которое накануне Первой мировой войны было столь же сильным, как и при Старом режиме, сократилось до невиданного прежде уровня, в результате чего около половины населения получило доступ к минимальному объему имущества и ему впервые стала принадлежать существенная часть национального капитала. Этим был обусловлен по меньшей мере отчасти, оптимизм, которым была преисполнена Европа в течение Славного тридцатилетия (когда возникло ощущение, что удалось преодолеть капитализм, неравенство и классовое общество прошлого), а также тот факт, что начиная с 1980-х годов европейцам труднее смириться с мыслью о том, что этот победный марш по пути социального прогресса затормозился (они по-прежнему гадают, когда же наконец злой гений капитализма вернется в бутылку).

В Соединенных Штатах те же явления воспринимаются совсем по-другому. В определенной степени имущественный средний класс — белый — существовал уже в начале XIX века. В «позолоченный век» он переживал не лучшие времена, затем оправился в середине XX веке и вновь столкнулся с трудностями в 1970-1980-е годы. Это «движение волчка» по-американски нашло отражение и в налоговой истории страны. Соединенные Штаты в XX веке не сделали большого скачка вперед в вопросах социальной справедливости. На самом деле в начале XXI века американское имущественное неравенство сильнее, чем было в начале девятнадцатого столетия. В Соединенных Штатах утраченный рай — это эпоха истоков, о которой говорят «чайные партии», а не Славное тридцатилетие с их государственным вмешательством, преследовавшим цель поставить капитал на колени.

Механика имущественного расхождения: r против g в истории. Теперь попытаемся объяснить выявленные факты: сверхконцентрацию имущества в Европе в XIX веке и накануне Первой мировой войны, сильное сжатие неравенства в капитале вследствие потрясений 1914–1945 годов и то, что концентрация имущества и по сей день не достигла рекордного уровня, на котором находилась в прошлом.

Стоит отметить, что, насколько мне известно, нет данных, которые бы позволили надежно установить точные пропорции влияния различных механизмов на общий процесс. Однако можно попытаться ранжировать их по значимости на основе имеющихся в нашем распоряжении источников и исследований. Вот главный вывод, к которому я пришел.

Главное объяснение сверхконцентрации имущества в традиционных аграрных обществах, а в значительной степени и во всех обществах вплоть до Первой мировой войны (пример первопроходческих обществ Нового Света по очевидным причинам очень специфичен и мало представителен в мировом масштабе и в долгосрочной перспективе) связано с тем фактом, что речь идет об обществах, чьими отличительными чертами были слабый рост и уровень доходности капитала, превышавший темпы роста в долгосрочном плане.

Эта ключевая сила расхождения, о которой уже говорилось во введении, действует следующим образом. Представим себе мир с низкими темпами роста, составляющими, например, 0,5–1 % в год, как это было вплоть до XVIII–XIX веков. Доходность капитала, которая, как мы видели, обычно составляла 4–5 % в год, заметно превышает темпы роста, характерные для таких обществ. Это означает, что рекапитализация имущества, накопленного в прошлом, осуществляется намного быстрее, чем растет экономика, в том числе и тогда, когда какие-либо трудовые доходы отсутствуют.

Например, если g= 1 %, а r= 5 %, то достаточно сберегать лишь пятую часть доходов с капитала и потреблять оставшиеся четыре пятых для того, чтобы капитал, унаследованный от предшествующего поколения, рос такими же темпами, что и экономика в целом. Если сберегать больше, например потому, что капитал достаточно велик для того, чтобы можно было вести приемлемый образ жизни, потребляя небольшую часть ежегодной ренты, то имущество будет расти быстрее, чем экономика в целом, а имущественное неравенство будет постепенно увеличиваться вне зависимости от трудовых доходов. Таким образом, с точки зрения логики это идеальные условия для существования общества наследников, которое характеризуется очень высокой концентрацией имущества и большой устойчивостью во времени, поскольку крупные состояния передаются из поколения в поколение.

Оказывается, такие условия были характерны для многих обществ в истории и особенно для европейских обществ XIX века. Как показывает график 10.7, во Франции в период с 1820 по 1913 год доходность капитала была явно выше, чем темпы роста: в среднем она достигала около 5 % в год, тогда как рост колебался на уровне 1 % в год. На доходы с капитала приходилось примерно 40 % национального дохода, и достаточно было сберегать лишь четверть таких доходов для того, чтобы норма сбережения равнялась 10 % (см. график 10.8), а состояния увеличивались немного быстрее, чем росли доходы, что приводило к росту концентрации имущества. В следующей главе мы увидим, что в течение этого периода состояния в основном наследовались и что, несмотря на высокий динамизм экономики в ту эпоху и впечатляющее усложнение финансовых инструментов, преобладание наследственных капиталов объяснялось динамическими последствиями фундаментального неравенства r> g. богатые французские данные по наследству позволяют установить этот факт с высокой степенью точности.

Почему доходность капитала превышает темпы экономического роста? Продолжим цепочку логических рассуждений. Есть ли глубинные причины, по которым доходность капитала систематически должна была быть выше темпов роста? Стоит сразу уточнить, что, на мой взгляд, речь идет скорее об историческом факте, чем о неизбежном логическом выводе.

Фундаментальное неравенство r > g вытекает прежде всего из неоспоримой исторической реальности. Впервые сталкиваясь с этим утверждением, многие собеседники сначала удивляются, а затем задаются вопросом о том, возможно ли такое соотношение с логической точки зрения. Убедительнее всего историческую реальность неравенства, выраженного формулой r > g, можно доказать следующим образом.