Найти тебя - Монтефиоре Санта - Страница 23

— Очаровательно, — с сарказмом в голосе произнес Арчи. — Я сомневаюсь, что записка была написана в лодке. Во-первых, бумага была взята из моего письменного стола. Думаю, он написал ее именно здесь, затем нашел пустую бутылку и отправился в море, намереваясь сделать что-то из ряда вон выходящее.

— Вы знаете, как он любил играть в «охоту за сокровищами» на песке. А что, если записка в бутылке всего лишь часть игры, которую он замыслил? — сказал Дэвид.

— Тогда зачем писать «Простите меня»? — спросил Арчи, осушив бокал. — Это записка, говорящая о самоубийстве, насколько я могу судить.

— Если бы папа собирался таким образом свести счеты с жизнью, в чем я очень сомневаюсь, — нетерпеливо начала Селестрия, — то он написал бы более длинное письмо. Вы ведь прекрасно знаете, что папа очень любил поговорить. Уверена, что он не оставил бы нас в неведении. Он скорее написал бы, например, так: «Я очень несчастен, и это единственный выход». Или что-то в этом роде. Он не был бы таким скрытным. Папа никогда таким не был.

Все на какое-то время замолчали. Налицо были все признаки самоубийства, но ни у кого это не укладывалось в голове. И вдруг тишину разрезал тонкий детский голосок.

— Папа ни за что на свете не захотел бы нас расстраивать. Он любит нас. — Лицо Гарри, на котором было написано страдание, неподвижно застыло, и только одинокая слеза, стекающая по его щеке, оставила на нем тоненький блестящий след.

Настойчивый звонок в дверь вывел всех из состояния глубокой задумчивости. Никто не пошевелился. Люди притихли, даже комната, казалось, затаила дыхание, слушая, как Соумз, ступая по каменному полу, направился к входной двери. Минутой позже донеслись звуки приглушенных голосов — это дворецкий обменялся несколькими фразами с посетителем. Струя холодного воздуха ворвалась внутрь, скользя по полу и проникая в кабинет, где маленькая группа людей с замиранием сердца ожидала новостей. Селестрию знобило, и она обхватила себя руками. Девушка почувствовала, как что-то плотно сжимает ее горло, но, к своему стыду, понимала, что не способна даже заплакать. Казалось, раздирающая ее душевная боль была настолько сильна, что не давала эмоциям выйти наружу. Ворвавшийся воздух принес с собой сырость и запах океана. Может, он отдаст и папино тело?

Наконец Соумз постучал в дверь кабинета.

— Что там такое? — напряженным голосом спросил Арчи.

— Это инспектор Тревелиан, — ответил Соумз. Взгляд Арчи на мгновение упал на самых младших детей. Он подумал о Нэнни и удивился, почему Джулия до сих пор не отослала малышей отсюда, чтобы хотя бы они не томились тягостным ожиданием.

— Проведи его в гостиную, — сказал он. Селестрия встала в знак протеста. — Я поговорю с ним наедине, — ответил он тоном, не терпящим возражений. Они все взглядом проводили его до двери, которую он закрыл за собой.

— Они нашли тело, — смиренно произнесла Селестрия, обхватив пальцами свое горло. — Я знаю, что это так.

— Давайте не делать поспешных выводов, — неубедительно предложил Мильтон.

— Спокойно, — согласился Дэвид.

— Не глупи, Селестрия, — сказала Лотти. — Я не верю в то, что его нет в живых. Это ужасное недоразумение. С вашим папой все в порядке. Мы торопимся делать выводы, когда еще ничего не известно.

— У нас есть записка, — резко оборвав ее, выпалила Селестрия. — Разве может быть какой-нибудь другой вывод?

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Арчи вернулся в кабинет. Его лицо сейчас было серым.

— Нашли его туфли, — сказал он. — Их прибило на скалы.

Селестрии стало тяжело дышать. Гарри зарыдал.

— Это означает, что папа мертв? — спросил он. Селестрия переглянулась с дядей. Он печально покачал головой.

— Боюсь, что да, — ответил он.

— Но разве человек, собираясь плыть, не снимает обувь? — спросила Мелисса.

— Он не собирался плыть, глупая! — резко возразила Селестрия.

Арчи покачал головой.

— К сожалению, и записка в бутылке, и его карманные часы, и его туфли — все указывает на то, что он расстался с жизнью. Как это ни странно, но Монти покончил жизнь самоубийством.

Узнав печальную новость, отец Далглиеш сейчас же отправился на велосипеде в поместье Пендрифт. Он услышал о происшествии из уст мисс Ходдел, хотя та, казалось, даже не осознавала всей чудовищности этой новости.

— Мистер Монти напился и свалился за борт прошлой ночью, — сказала она, предвкушая, какой разразится скандал. — Все только и делают, что говорят об этом. — Родинка с тремя длинными черными волосками слегка тряслась на ее правой щеке, пока она тщетно пыталась скрыть свою радость.

Отец Далглиеш был слишком шокирован услышанным, чтобы расспрашивать ее дальше, кроме того, он прекрасно понимал, что эта новость может оказаться просто сплетней, искаженной и преувеличенной, как в игре в испорченный телефон. Он ждал, пока мисс Ходдел вытряхнет мусор из его корзины возле письменного стола, что входило в ее ежедневные обязанности, а ее, казалось, всю просто распирало — так сильно хотелось, чтобы священник задал ей еще какие-нибудь вопросы. И когда она наконец вышла из комнаты, Далглиеш с облегчением и раздражением вздохнул. Он тотчас позвонил в полицейский участок и попросил соединить его с кабинетом инспектора Тревелиана, а в результате убедился, что все, сказанное мисс Ходдел, было правдой. Монти никто не видел после вечеринки, состоявшейся прошлой ночью. Его туфли, обнаруженные недавно, окончательно убедили инспектора в том, что бедняга действительно утонул, оставил двух детей без отца, а жену без мужчины, который заботился бы о ней. Произошла страшная трагедия. Это, без сомнения, несчастный случай, и члены его семьи, должно быть, потрясены до глубины души. Отец Далглиеш думал о Селестрии, этой красивой беззаботной девушке, чью легкую танцующую походку он все время вспоминал, и сейчас он очень хотел быть рядом с ней.

Он снова ехал по знакомой дороге, на которой всюду мерцали отблески солнечных лучей, ставших янтарными в тускнеющем свете умирающего дня. Длинные тени деревьев падали через дорогу, а желтовато-оранжевые краски листьев напомнили ему о том, что лето близится к концу. Прошло меньше недели с тех пор, как он тем же путем ехал на своем велосипеде, находясь в прекрасном расположении духа и наслаждаясь теплыми лучами августовского солнца. Он не мог и предположить, что снова поехать по тому же самому извилистому пути с тяжелым камнем на душе его заставит ужасная трагедия. Мысленно он обратил свои мысли к мессе, которую он будет служить на следующее утро, и тихонько попросил Господа подсказать ему, как лучше всего утешить членов семейства Монтегю.

Неожиданная остановка была вызвана появлением стада ленивых серых коров, медленно идущих вверх по тропинке, пересекающей путь. Мухи жужжали над грязными головами животных, и они в ответ противно мычали, напоминая в этот момент галдящих толстозадых баб, обычно собирающихся у торговца рыбой субботним утром. Молодой парень с палочкой в руках понукал их, чтобы шли быстрее, но они упрямо отказывались повиноваться. Отец Далглиеш терпеливо ждал, когда же они наконец свернут в поле, наблюдая за овчаркой, которая бежала следом за ними, явно не очень хорошо справляясь со своими обязанностями.

Вознеся молитву Господу и отрешившись на время от мирской суеты, он сумел избавиться от непристойных мыслей, связанных с Селестрией, этой пленительной девушкой. У него словно выбили почву из-под ног, и это оказалось проще простого. Отец Далглиеш знал: когда он увидит ее снова, то больше не будет очаровываться ее внешней красотой, а заглянет в прекрасную глубину человеческой души, которая сейчас крайне нуждается в утешении. Он стыдился своей слабости, но осознавал, что на жизненном пути ему, возможно, придется столкнуться не с одним искушением. Он был полон решимости встретить любой удар судьбы с мужеством и твердой верой. Ведь его слабости лишь придадут ему больше силы и будут служить напоминанием о том, что он такой же неисправимый грешник, как и любой другой. И это в конце концов научит его смирению.