Найти тебя - Монтефиоре Санта - Страница 86
- Предыдущая
- 86/98
- Следующая
— Почему бы и нет, надо только уметь выгодно его продать.
— У меня тяжелая ноша — мои страдания.
— Она станет легче, если мы понесем ее вместе.
Он замолчал, удерживая ее силой своего взгляда.
— Ты хоть понимаешь, на что соглашаешься?
— Давай не будем больше ни о чем говорить. Просто люби меня, Хэмиш. Это все, о чем я тебя прошу.
Она снова прижалась губами к его устам. Не в силах больше сопротивляться, он заключил девушку в объятия и стал страстно целовать, стирая воспоминания о трагедии, которая так долго жила в его сердце. Сейчас Хэмишу хотелось верить, что, отдавшись целиком новой любви, он наконец наполнит свою душу всем тем, что есть хорошего и радостного в жизни.
Солнце спряталось за горизонт, и море стало чернильно-черным. Хэмиш снял с Селестрии платье, обнажив прекрасное молодое тело, казавшееся белоснежным в отблесках луны, провел пальцами по нежной коже вокруг упругих сосков, словно созданных для любви и материнства. Он верил, что с этой женщиной могло быть связано его будущее, наполненное счастливыми детскими голосами и светом. Краем сознания Селестрия чувствовала, что он все еще раздвоен, но в то же время понимала, что Наталия ей не соперница, ибо никогда уже не сможет дать Хэмишу то счастье, которое подарит ему она — живая женщина. Девушка медленно расстегнула его рубашку и помогла снять через голову. Грудь Хэмиша была мускулистой и смуглой, покрытой темной растительностью, и контраст с ее собственным белым телом еще больше распалил ее жгучее желание. Дафни оказалась права. Рядом был любимый человек, и земля ходила ходуном, тряслась и вертелась вокруг своей оси. В эти минуты наслаждения Селестрия верила, что их уже ничто на свете не сможет разлучить и что Хэмиш выберет жизнь, а не смерть, на смену тьме придет свет, а прошлое наконец уступит место будущему. И все же где-то неподалеку была могила Наталии, там все еще горели две свечи, и только он сам мог их потушить.
Глава 30
Селестрия лежала в кровати с закрытыми глазами, слушая веселое чириканье птиц и редкий лай собак. Улыбнувшись воспоминаниям о вчерашней ночи, она блаженно потянулась. Они занимались любовью, и это было великолепно. Ее переполняла неудержимая радость. Хотелось закричать из окна, выплеснуть в мир свои эмоции: пусть каждый узнает, как она счастлива. Но тут же она вдруг почувствовала угрызения совести: ведь нельзя забывать, что отец оказался подлецом, предавшим всю их семью, и просто неприлично так ликовать, когда ее родные дома убиваются от горя. Однако любовь к Хэмишу вытеснила все остальные чувства.
Накинув свой бледно-голубой сарафан в горошек, она взглянула на фотографию Монти, которую оставила на столе среди коллекции рисованных глиняных фигур, принадлежащей Фредди. Он стоял на фоне сводов монастыря в своей фирменной панаме, съехавшей набекрень, и его улыбка показалась сейчас Селестрии фальшивой и вульгарной. Рука на секунду зависла над фотокарточкой, и на душе стало тяжело. Уж лучше бы человек, который сейчас смотрел на нее своими смеющимися глазами, оставался незнакомцем, кем-то, кого она встретила очень давно, но о котором практически ничего не знала. Нет, мужчина с фотографии не был ее любимым отцом, который брал ребят в море на своей маленькой лодке, чтобы поиграть с ними в пиратов, рисовал стрелки на песке, подсказывая им, где якобы находятся сокровища, и при появлении которого от мигрени ее матери не оставалось и следа. Нет, ее горячо любимый папа умер в тот злосчастный день в Корнуолле. И в этом она была уверена сейчас на все сто процентов. И пусть родные оплакивают его, потому что он уже никогда не вернется. С этой мыслью она положила снимок в карман и покинула комнату.
Очутившись в коридоре, Селестрия неожиданно увидела Дафни, выходящую из своей комнаты. На ней было длинное пурпурно-бирюзовое платье и чрезвычайно странные на вид туфли, фиолетового цвета и с золотыми перьями на носочках.
— Доброе утро, моя милочка, — сказала та, тепло улыбаясь. — Ты сегодня прелестно выглядишь. Ты прямо вся сияешь.
— Спасибо! Это потому, что я счастлива.
— И на то есть особая причина?
— О Дафни, можно мне войти на минутку в вашу комнату? — спросила Селестрия, сгорая от желания поделиться своими чувствами.
— Ну конечно. Хотя я уже, наверное, догадалась.
Селестрия вошла за ней и плюхнулась на кровать.
— Я влюбилась! — восторженно произнесла она. — Земля действительно заходила ходуном у меня под ногами. Именно так, как вы и сказали!
Дафни присела на край кровати, явно радуясь услышанному.
— Я знала, что ты и Хэмиш просто созданы друг для друга. Могу по секрету сообщить тебе, что и Фредди была того же мнения. В ту самую минуту, когда ты приехала, она сказала: «Эта девушка предназначена для Хэмиша».
— Так и сказала?
— Именно так. Иногда мы, старики, видим то, что молодые просто не способны увидеть. Не забывай, я ведь прожила долгую жизнь.
— Он непредсказуемый человек, с непростым характером, но я люблю его так, как никогда и никого раньше не любила. Его боль отдается и в моей душе, как будто я чувствую то же самое. А когда он улыбается, весь мир загорается огнями. У него самая очаровательная в мире улыбка. Его обаяние неподражаемо, от него комната наполняется светом. О Дафни, я просто не в состоянии думать ни о чем другом. У мамы будет сердечный приступ, когда она узнает о моем избраннике. Да и все мои родственники не одобрят моего выбора.
— Отчего же так?
— Ведь он почти на пятнадцать лет старше меня. К тому же был женат, у него нет ни гроша за душой, и он не любит причесываться. Мама, наверное, приказала бы ему постричься, а тетушка Пенелопа обязательно спросила бы, где находится его родовое имение, и ужаснулась бы, узнав, что он гол как сокол. И только дедушка ничего не имел бы против, так как тоже начинал с нуля.
— Семья Хэмиша владеет прекрасным поместьем в Шотландии.
— Вот как?
— Он поссорился с ними и отправился на поиски чего-то лучшего. Думаю, Хэмиш не был на родине уже очень много лет. Видишь ли, он крайне независимый человек. Атмосфера, которая царит в высших кругах, пришлась ему не по нутру. Он презирает британское общество за то, что там власть денег и хорошее происхождение определяют все. И я его не виню. Ведь это такая суета!
— Сомневаюсь, что он будет в восторге от моей семьи.
Дафни минутку помолчала, неожиданно выражение ее лица стало обеспокоенным.
— Он никогда не вернется обратно, Селестрия. Он был очень несчастлив в Шотландии. Ты ведь знаешь об этом, не так ли?
— Да, знаю.
— И если ты хочешь его заполучить, тебе придется пойти на очень большой компромисс.
— Ради него я готова сделать все что угодно.
Дафни коснулась ее руки.
— Любить — это не значит всегда жертвовать собой. Уверена, он тоже сделает тебя счастливой.
— Непременно. Кстати, наше расследование не стоит на месте.
— Ах да, твой бедный отец! Что нового вам удалось узнать?
— То, что он был торговцем оружием. Он продавал никуда не годные американские самолеты египтянам, с которыми познакомился в каком-то казино в Монако. Должно быть, он получил много денег и скрылся с ними в неизвестном направлении.
— Так ты полагаешь, что он может быть жив?
— Я не могу с уверенностью говорить об этом. Но я убеждена в том, что он подстроил свою собственную смерть и исчез.
— О мой Бог! Фредди ничего мне об этом не сказала.
— А она вам случайно не обмолвилась, что он был также женат на Армель?
Дафни ужаснулась.
— На Армель?!
— Да. Можете себе представить, насколько это ужасно? Он вел двойную жизнь.
— Но, моя дорогая, как тебе удалось выяснить это?
Вынув из кармана фотографию, Селестрия протянула ее Дафни.
— Я показала ей вот этот снимок. Мой отец был не только Робертом Монтегю, но еще и Бенедиктом Девером.
— Какое нелепое имя! — Дафни с издевкой усмехнулась. — Сразу понятно, что оно выдуманное. Поистине этому человеку не помешало бы иметь больше воображения! Дай-ка я надену свои очки и сейчас рассмотрю его поближе. — Внезапно ее челюсть отпала. — Чтоб мне провалиться на этом месте! — воскликнула она, поднимая на Селестрию глаза. — Господи!
- Предыдущая
- 86/98
- Следующая