Инъекция страха - Щеголев Александр Геннадьевич - Страница 39
- Предыдущая
- 39/56
- Следующая
– В рот, – заставил себя Андрей непринужденно пошутить.
Зря он это сделал, шутка только добавила красок в цветной кошмар. Итак, убийца готовит оружие, чтобы через минуту-другую встать и пойти… Куда? Убийце все равно, в кого стрелять – в друга детства или в спящую женщину, в бабушку или в ребенка. Куда он пойдет, перешагнув через коротко всхлипнувшее тело? Может ли он позволить себе оставить свидетелей?
Зачем Саша готовит пистолет?!
Никак не удавалось остаться в реальности. Наркотический вихрь раскручивался, не встречая никакого сопротивления. Если оружие разобрать и собрать, его нужно проверить. Испробовать, работает ли? СОСТОЯНИЕ вошло в голову легко, путь был проторен. «Не может быть…» – пронзил кору и подкорку электрический импульс. Пулька – раз, и промеж глаз. В затылок, в рот. Пчелка. В туловище, наверное, не так страшно, темнота упадет не черной громадной стеной, а заклубится, закрутится вокруг, все убыстряясь и убыстряясь. Мысль будет качаться из стороны в сторону, угасая постепенно, в результате чего останется возможность сказать: «НЕТ!!! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!» Что там, по ту грань темноты? Свет? Тягучий золотой туман? Звезды? Надо встать и ударить палача стулом, опережая темноту. Надо сходить на кухню и вернуться с топориком для разделки мяса…
– После чистки – смазка, – сообщил Саша. – Некоторые не то что не смазывают, чистят-то всего раз в году. Спроси их, как пахнет вот эта вот штука и пахнет ли вообще – не ответят. Вояки хреновы.
Он свинтил крышку с пузатой фляжечки.
Пока в комнате звучат голоса – молчит безумие. Пока у собеседников есть вопросы друг к другу – жизнь реальна.
– Что это? – спросил Андрей.
– Что? Ружейная смазка, сказано же. Нормальные люди, кстати, этого с собой тем более не носят… – Саша сменил тряпку на конце палочки-протирки и окунул свой инструмент в открывшуюся емкость. – Кроме меня, правда.
Логопедические упражнения в соседней комнате уже закончились. Внучка и бабушка болтали на сон грядущий: чуткое отцовское ухо автоматически вслушивалось и переводило обильные речевые аграмматизмы на русский язык. Ребенок настойчиво допытывался, не выдала ли бабушка их общую тайну, не рассказала ли папе «про это»? Как и утром, Алиса нервничала и ошибалась. Оказывается, она тоже боялась предательства! Пойти бы и выпороть их обеих – чтобы дурь повыскакивала, чтобы научить правилам поведения в семейном кругу…
Андрей сглотнул накопившуюся во рту дрянь.
– Я понимаю, что ты мне не доверяешь и, наверное, не веришь, – заговорил он, вымучивая каждое слово. – Тебе не приходило в голову, что совершается ошибка? Что я не тот, за кого ты меня почему-то принимаешь?
Саша на секунду приостановил работу. Только на секунду.
– О чем ты, Андрюха?
– Слушай, я не знаю и знать ничего не хочу. Но я думаю, не зря же ты столько времени меня пугаешь? Нельзя так. Конечно, тебе сейчас всюду чудятся враги…
– Ты меня прогоняешь?
– Нет, что ты…
– Когда решишь прогнать, скажи, я не всегда обидчивый. А если серьезно… Прости, Андрюха. Бояться тебе нечего, все это тебя совершенно не касается.
– Да не надо мне ничего рассказывать!
Саша фыркнул, дернув головой:
– Отличный ты парень. Жалко, что все так получается.
– Я не за себя боюсь, – зачем-то объяснил Андрей. – Я за семью… – и тут сообразил.
Осознал. В каком смысле «жалко»? Что получается «так»? Человеческие голоса, наполнявшие комнату жизнью, замолчали, вопросы вдруг иссякли. В соседней комнате тоже было тихо – очевидно, мать укладывала Алису спать. «Нормальные люди ружейную смазку с собой не носят…» Точнее не скажешь. Саша – он носит. «Смазывать надо тонким, ровным слоем…» – комментировал владелец пистолета свои действия. Ему жалко, что все так получается, но поделать ничего не может. Прости, Андрюха, замри и не двигайся, из дырочки вот-вот вылетит пчелка. Жена спит, ребенок скоро заснет, они не поймут и, возможно, не успеют проснуться. Мать, услышав выстрел, выскочит из спальни…
– Пугаю я их… – проворчал гость себе под нос. – Знаешь, как пугают на самом деле? Пригласишь клиента в машину, посадишь сзади между двумя прапорами, и вперед. Вежливо, красную книжечку ему сунешь – комар носа не подточит. Покатаешь часа четыре, ни слова не говоря, не отвечая ни на какие вопросы, еще и за город выедешь, к сосенкам да березкам. Клиент весь на нет изойдет от страха, не понимает, что будет дальше. Потом, когда высадишь его на том же месте, где взяли, он выйдет, качаясь. И главное – претензий никаких, с ним ведь ничего не сделали! Просто покатали и отпустили. А ты говоришь…
Андрей не говорил, молчал. В воздухе висел стеклянный звон, очертания предметов перемещались в виде радужных струй – привычные, знакомые ощущения. За два предыдущих раза была возможность привыкнуть. Восприятие обострилось – будто ручку контрастности крутанули. Мозг бешено боролся, пытаясь определиться, что происходит в действительности, а что – нет. Сознание нереальности происходящего сплющило мир, окружив вязкую телесную оболочку беспредельным космосом.
– Ну, теперь все! – повторил Саша неоднократно звучавшую фразу. Какой смысл он вкладывал в эти простые слова? Впрочем, сейчас смысл лежал на поверхности – работа почти закончена. Осталось лишь собрать расчлененное оружие воедино.
– Смотри, это называется возвратной пружиной. После выстрела она ставит затвор в исходное положение. Говорю, чтоб ты представлял себе механику. Одеваем ее на ствол. Обрати внимание, одеваем тем концом, который более узкий. Присоединяем затвор. Вставляем магазин – и все…
«Зачем он меня учит? – вяло удивился Андрей. – Зачем представлять себе механику выстрела? А также физику полета пули, биологию сквозного ранения, психологию смерти… Так ведь ясно: жертва должна в деталях понимать процесс казни, в этом состоит высший пилотаж мщения. В этом – вывихнутая логика иррационального».
– Теперь пушку надо проверить, – честно предупредил Саша. – Я, конечно, не пьян, но выпил, так что всякое может случиться. Зажмурь уши. – Он огладил растопыренными пальцами скулу, хищно приоткрыв рот.
Проверить? Испытать?
– Подожди, подожди! – заторопился Андрей. – Я же тебе начал объяснять, но ты не дослушал.
– Чего подождать? – Саша выключил предохранитель и поставил затвор на затворную задержку.
– Я не стукач, ты все перепутал!
– Я разве говорил, что ты стукач? – Он на что-то нажал, и затвор с громким щелчком вернулся на место.
Андрей вздрогнул.
– Моего отца заставили сотрудничать, еще когда он профсоюзным боссом был. Но ваши с ним уже два года не контактировали, честное слово. У нас с отцом фамилии одинаковые, теперь понимаешь? А про тебя он вообще знать ничего не знает, я в доме не треплюсь о своих друзьях.
Саша как-то слишком уж равнодушно отнесся к услышанному, чуть ли не зевнул от скуки. Он поднял флажок предохранителя вверх. Курок сорвался с боевого взвода и заблокировался – очередной страшный звук.
– Порядок, – сказал Саша, имея в виду пистолет. – Можешь разжать уши.
– Да подожди ты! – взмолился Андрей. – Я же объясняю, с вами сотрудничал не я, а мой отец…
– И что это меняет? – грубо перебили его. – Какое мне дело до твоего отца?
– Как какое?!
– Все, пора. – Гость приподнял зад. – Хорошего понемногу. – Он откровенно избегал смотреть хозяину в глаза.
«Как это – пора? Что пора?»
НЕТ!!!
Голова была надутым воздушным шариком, болтавшимся на тоненькой нити.
– Мы про тебя никому ничего… – вскрикнул-всхлипнул Андрей.
Неприличная сцена…
В соседней комнате вдруг тоже вскрикнули-всхлипнули, будто передразнили, будто эхо откликнулось – без слов. Короткое междометие, оборвавшееся на взлете. И воздушный шарик лопнул, выпустив газообразный кошмар в окружающее пространство. Ирреальное состояние ослабило хватку – невероятное облегчение. «Подожди, я сейчас!» – то ли сказал, то ли подумал Андрей, бросаясь на странный звук. В спальне горела настольная лампа – вместо ночника. Спала жена, спала дочь, а мать сидела на детском прикроватном коврике, зажав себе рот рукой. Очевидно, вскрикнула она, поскольку в другой ее руке трепетали…
- Предыдущая
- 39/56
- Следующая
