Свободный Охотник - Щеголев Александр Геннадьевич - Страница 78
- Предыдущая
- 78/131
- Следующая
— Об этом — позже. Я не склонён доверять технические подробности Всеобщей. Тем более, тебя ведь другой вопрос беспокоит, мы же понимаем.
— И что же вы там понимаете?
— Девочка из Сорок Седьмого принадлежит тебе и только тебе. Никто не посмеет навязывать великому гипу наши семейные традиции.
Вновь Свободный Охотник молчит.
— Стань мне сыном, — расползается по кораблю ядовитый голос. — Я назначу тебя отнюдь не Четвёртым, нет, я назначу тебя Первым…
Он молчит, потому что все сказанное — слишком мерзко, чтобы продолжать эти словесные игры. Потому что безвыходность ситуации с каждой новой фразой обретает вещественную силу. Потому что ему стыдно, как никогда прежде… И вдруг не выдерживает третий из участников этой беседы, до сих пор выполнявший своё обещание не вмешиваться.
— Вы хотите оставить Неуловимому его женщину?! — кричит несостоявшийся Дедушка. — Я предвидел это! Я предвидел!
Терпение изменяет пилоту штурмовой капсулы: разом вспыхивают обе его боевые призмы. Однако разрушительные импульсы нацелены вовсе не на «Универсал-Плюс», завёрнутый в несколько слоёв защиты, а на один из Входов. Вскипает холодное пламя, турникеты уничтожены. Призма мгновенно фокусируется на следующем Входе, превратив и его в роскошную радугу, затем — на следующем. Замысел врага становится ясен — заткнуть как можно большее число дыр, связывающих зал с гостиницей. Враг ведь не знает, в котором из пластиковых пузырей прячутся Хозяюшка с Ласковым, зато он способен лишить их возможности вернуться. Достаточно отсечь трехмерный жилищный комплекс от Метро — ниточка за ниточкой. Это опасно. Очень опасно.
— Ты не получишь свою женщину, Неуловимый! — рыдает от счастья обезумевший мститель. — Ты никогда её больше не увидишь!
Бедняга не может смириться с тем, что ему в этой жизни плохо.
— Я ненадолго прерву наш разговор, Многорукий, — бросает Свободный Охотник в канал связи. — Нужно доделать одно мелкое дело. Надеюсь, ты не обидишься.
Бить из рассеивателя в защищённую капсулу — бессмысленно, есть другой способ нанести ответный удар. Робот-истребитель, повинуясь команде, выстреливает из пусковой камеры. Внимание врага переключается на этот новый объект. Призмы штурмовой капсулы, стремительно изменив конфигурацию, ловят в фокус несущийся к цели снаряд. И вспыхивает маленькая звезда. Отличная реакция у личного лоцмана Повара Гноя! Только не учёл он, забыл он, что в роботе-истребителе застрял «зуб Странника», им же посланный и потерянный. Попался враг на простенькую хитрость. Управляемый снаряд уничтожен, а сгусток кристаллизованного света продолжает полет. Свободный Охотник подхватывает «зуб» экситонными лучами, всеми тремя сразу, и с ходу всаживает в капсулу — точно в жилую часть. Что творится внутри вражеского летательного аппарата — невозможно представить. Что-то ужасное. Люди, выжившие после таких атак и сохранившие рассудок, не умеют описать свои ощущения. Капсула застывает, обездвиженная, словно гигантской иглой проколотая. Тогда Свободный Охотник спокойно, как на тренировке, насаживает на освободившиеся лучи необходимое количество боевых цифр и последовательно вводит их в Слово Состояния. Признаки, которые разрешают прерывания, сброшены в ноль.
Все кончено.
Оптическая программа, предохранявшая объект от плоскостного распада, теряет связь с реальным миром. Ввод-вывод оборван, исходные параметры выметены вон. Оптические циклы необратимо замыкаются сами на себя…
Оставшись без оболочки, грозный аппарат торжественно рассыпается — слой за слоем, сечение за сечением, — неодолимая сила раскидывает эти тающие тени по всему гостиничному залу, размазывает по стенам жалкие проекции. Однако бой ещё продолжается! Соперник успевает катапультироваться, проявив незаурядную волю к жизни. Удивительная все-таки у него реакция. Выпрыгнул из гибнущей капсулы прямо в капитанском коконе (ведь кокон снабжён собственной оболочкой), и теперь кувыркается по залу, надеясь неизвестно на что. Мужественный парень, таких всегда жалко.
— Разомкнутых циклов тебе, бластомер, — прощается с врагом победитель.
Сердце его полно сочувствия, но иного пути нет. Свободный Охотник фокусирует рассеиватель и даёт лёгкий толчок. Много энергии не надо — кокон лопается, и все кончено, наконец все кончено. Тени исчезнувшего врага будут разлагаться по спектру долго и красочно…
— Поздравляю, — напоминает о своём существовании председатель воров. — Ты его растворил. А все потому, что малыш перестал меня слушаться.
Знаменитая улыбка, как ни странно, осталась прежней, не тронута горем или гневом. Ничего человеческого нет в этой улыбке.
Улыбка победителя прячется под боевой маской.
— Ты, оказывается, умеешь быть безжалостным, великий гип Узора, когда кто-то посягает на твою монополию, — говорит Повар Гной. — Я тебя понимаю. Единственным лоцманом в Галактике должен быть ты. Мой Союз возьмётся защищать монополию гипархата Узора, как я и указал в схеме нашего будущего взаимодействия, а сам я с радостью заменю моего неразумного сына, погибшего по собственной глупости, новым сыном.
— Я просто защищался, — гадливо возражает Свободный Охотник. — И вообще, решение ещё не принято, побереги свою радость.
— Что мешает принять решение? Проблема Полной Карты? Тогда поскорее ознакомься с моими предложениями, чтобы мы могли их обсудить. Или умница Неуловимый до сих пор не видит преимуществ Клона?
— В Клонах нет культа записей, это единственное преимущество, как будто специально для меня придуманное. А что, есть и другие?
— Мы начали говорить о монополии, Неуловимый. Понимаешь ли ты, почему нас интересует не столько твоя Полная Карта, сколько сам ты? И понимаешь ли ты, в чем могущество Центра? Ответ на оба вопроса один — у нас есть собственная монополия, на чужую мы не претендуем. Наша технология и наши Союзы — это монополия совершенно нового типа, каких не знало ваше Управление. Именно Клон дал Центру могущество, и именно Центр — будущее Галактики, хоть наша технология и зародилась в незапамятные времена на планете Точка. Человечество вернётся к Началу, Неуловимый. Поразмысли над этим.
- Предыдущая
- 78/131
- Следующая
