Воспоминания (1915–1917). Том 3 - Джунковский Владимир Федорович - Страница 35

«20 февраля 1916 г. Москва.

Ваше превосходительство,

глубокоуважаемый Владимир Феодорович!

Получив вчера две Ваши депеши от 18 и 19 с/м – одну, приглашающую приехать, другую, отменяющую приглашение, я тотчас же оповестил об их содержании своих предполагаемых спутников. Сейчас мне доставлено с нарочным, вахмистром, письмо Ваше от 18 февраля, еще раз доказавшее Ваше теплое, отеческое расположение к Академии и ее деятелям.

Прочитав это письмо, я искренно пожалел, что расстроилась наша к Вам поездка. Причиною тому непонятно поздняя доставка Вашего письма от 27 января. Получись оно вовремя, наше свидание успело бы уже состояться, и план действий более или менее выяснится. Теперь же отсрочка несомненна, по-видимому, на неопределенное время. Впрочем, может быть, с одной стороны, эта отсрочка, если она будет не слишком продолжительна, окажется и полезной для дела, дав время для подыскания кандидатов. Таковых у Совета еще не имеется, и мы возлагаем надежды на помощь самого А. Н., который назвал до сих пор только двоих: 1). Александра Александровича Волкова[262], профессора математики на Высших женских курсах[263], занимающего теперь целый ряд постов на педагогическом поприще. А. Н. приглядывался уже к нему заранее и вывел о нем заключение лично как о человеке наиболее подходящем; это мнение разделяют с ним и несколько других вполне компетентных лиц, вроде профессора Чаплыгина[264] и т. п. 2) Александр Сергеевич Барков[265], директор Флеровской гимназии, уже заявлявший частным образом свою кандидатуру. Один из здешних коммерческих деятелей, некто Р. И. Прове[266], уже просил меня поддержать его кандидатуру как человека, хорошо известного ему в качестве бывшего учителя его детей.

Д. И. Филиппов[267] (член Общества любителей коммерческих знаний) говорил мне еще о некоем Херсонском[268], бывшем директором гимназии в Малаховке, занимающем теперь такой же пост в одном из провинциальных коммерческих училищ, кажется – в Саратове. Вот пока все кандидаты, имеющиеся в виду у А. Н и у Совета. Я просил А. Н. не отказываться выслушивать и всех других могущих заявиться кандидатах и собирать о них сведения, чтобы ко времени беседы о будущем директоре с Вами иметь более обширный список для выбора. Несомненно, что по мере распространения слуха об уходе А. Н. как в Москве, так и из провинции будет появляться больше охотников занять его место, и список наш будет пополняться.

Скрыть факт отказа А. Н. от службы в Академии, как Вы того желали, оказалось, к сожалению, уже невозможным, так как слухи об этом проникли в среду педагогов и родителей учащихся еще с прошлого года, а затем 10 февраля А. Н. сам заявил об этом на педагогической конференции и успел вызвать в ее среде очень сильное движение. Педагоги наши отнеслись к вопросу очень горячо и возымели мысль наметить своего кандидата. Как и можно было ожидать, у них образовались партии – за кандидата из своей среды и за кандидата со стороны. Первые указывали на предпочтительность выбора из своей среды потому, что такой человек, как знающий весь уклад Академии, ее положительные и отрицательные стороны, лучше сумеет справиться с делом и что при этом нельзя опасаться новой ломки систем преподавания.

Споры ведутся очень и порою даже слишком горячие. Как и нужно было предполагать, сторонники выбора «из своих» называют А. В. Казакова[269].

Сведения о происходящем среди педагогов я имею от А. Н. Р. и от протоиерея Диомидова[270], который обращался ко мне по поручению своих коллег в понедельник, перед заседанием Совета, а затем приходил ко мне еще раз вчера. Ему поручено осведомиться, как посмотрит Совет и г. попечитель, если они соберутся в Академии для выбора кандидата в директоры. Я высказал ему что, по уставу Академии (§ 56) директор избирается Обществом любителей коммерческих знаний по представлению Совета академии из лиц, известных на учебном поприще, и утверждается в сем звании попечителем. Ввиду этого за педагогическим персоналом не может быть признано какого-либо права на выбор директора. Ни Совет, ни г. попечитель, говорю я, не могут, конечно, запретить учителям совещаться частным образом, сознавая, что вопрос, кто будет стоять во главе их после ухода настоящего директора, не может не интересовать их в высшей степени, и что для пользы Академии было бы очень желательно, чтобы их выбор совпал с выбором Компетентных инстанций, которые, м.б., не откажутся присоединиться к их голосу, если бы это было найдено уместным и целесообразным. Но, сказал я, повторив в этом случае слышанное уже ими от А. Н., никакое официальное собрание по такому поводу разрешено быть не может.

В конце концов о. протоиерей просил меня спросить по этому вопросу мнение Вашего превосходительства, что я обещал ему и считаю своим долгом настоящим довести до Вашего сведения.

Ваше превосходительство может быть уверены, что никому никаких обещаний не давалось и даваться не будет.

Я позволил себе утрудить Ваше внимание таким подробным изложением настоящего положения вещей, чтобы хотя в малой мере заменить тот доклад, который я надеялся сделать Вам лично.

По мере появления новых кандидатов я позволю себе сообщать Вам о них, в предположении, что Вы в состоянии будете в свою очередь навести о них нужные справки.

С искренним уважением и сердечной преданностью имею честь быть вашего превосходительства покорный слуга

«Москва. Покровский бульвар.

Императорская практическая академия.

Председателю Долгову

Благодарю письмо. Прошу передать преподавателям, что я прошу их быть совершенно спокойными и уверенными, что директором Академии будет избрано лицо достойное и соответствующее своему назначению и потому им волноваться нечего. Производить же им самим какие-либо выборы или намечать кандидатов нахожу и незаконным, и противоречащим уставу. Убедительно прошу гг. преподавателей заниматься исключительно своим прямым делом и помнить, что их волнение может вредно отразиться на занятиях и принести ущерб ученикам. Ожидаю от них полной выдержки и вполне уверен, что гг. преподаватели во главе с инспектором не захотят мне причинить какой либо неприятности и не осложнят моего пребывания на фронте, где мне нужно иметь много душевного равновесия для успеха.