Предатели по призванию - Щербаненко Джорджо - Страница 14

• Предыдущая
• 14/42
• Следующая

Женщина встала.

– Здесь вам не зал ожидания. – Она почти не употребляла просторечий, и – самое удивительное – в ее манере чувствовался... нет, не интеллект, конечно, а нечто большее – природный ум; и в усталых глазах тоже, кроме страданий от хронического гепатита и тяжелого климакса, отразился ум; а поскольку она женщина, ум преобладал над всем остальным. – Уходите, – вдруг вспыхнула она. – Если хотите передать что-то синьору Брамбилле, оставьте записку.

Почему бы и нет, собственно говоря? Черкнем ему несколько строк, а то голос этой женщины не предвещает ничего хорошего. Он поднялся, обошел вокруг стола и приблизился к ней вплотную.

– Хорошо, мы уходим. – Он долго и пристально смотрел ей в глаза: в конце концов она, как и любой человек, имеет право на свои тайны. – Пошли, – бросил он Маскаранти.

Но когда они уже были у двери, женщина, словно раскаявшись, их окликнула:

– Если вы хотите подождать... – Сквозь желтизну кожи проступил легкий румянец. – Я ведь так сказала, потому что вам, наверно, придется долго ждать, я не знаю, когда он позвонит.

Он даже взглядом ее не удостоил.

– Что ж, тем хуже для него. – Он попросил у Маскаранти бумагу и ручку, написал свое имя, фамилию, адрес и номер телефона – все очень разборчиво – и вручил листок женщине. – Если его это заинтересует, пусть позвонит или заедет.

Они вышли, зная, что она следит за ними из-за прикрытой двери, что она видела их машину и, возможно, даже запомнила номер. Вот и хорошо. Как раз то, что им нужно.

– Поехали домой.

Еще один мучительный переезд через город, но все на свете кончается, даже путь из Романо-Банко до площади Леонардо да Винчи. А дома в прихожей по-прежнему стоял тот темно-зеленый чемоданчик, баул или футляр с металлической окантовкой. Едва войдя в квартиру, Дука присел на корточки и открыл его: теперь надо все время быть начеку, он вышел на след крупной банды, и нельзя упустить возможность встречи с глазу на глаз... Око за око, семьдесят семь порезов за семьдесят семь порезов.

– Как цветок, – сказал он Маскаранти и вытер руки стружкой. – Скоро не одна, так другая пчела на него сядет. А пока она не прилетела, давайте-ка мы снова просмотрим наши папки.

Технология этой пилы предельно проста: заточенная стальная лента надета на две катушки и вращается с большой скоростью; рабочая часть ленты имеет высоту тридцать – сорок сантиметров; достаточно подставить кость под это движущееся лезвие, и она мгновенно распиливается; электропилой можно надрезать ребра для отбивных по-флорентийски, а потом разрубать их топором; машина пригодна для всех случаев, когда мяснику необходимо разделить кость на две или более частей.

Папок было четыре; неблагодарное занятие возиться с ними, гнусное, можно сказать, занятие, особенно когда все документы уже перечитаны четыре или пять раз, а день такой весенний, в воздухе пляшут золотистые пылинки, все вокруг светится, искрится – и грязные оконные стекла, и медные дверные ручки. Но Дука и Маскаранти, сидя за кухонным столом и не замечая этой божьей благодати, сосредоточенно склонились над пухлыми светло-коричневыми папками.

Итак, мы имеем три случая падения «в канаву». Первый произошел четыре года назад. Автомобиль с молодой парочкой (ей двадцать четыре года, зовут Микела Вазорелли, ему двадцать девять, имя – Джанпьетро Гислези) сорвался в Ламбро около шлюза Фаллата, темная история, не правда ли, синьор Карруа, синьор Маскаранти, синьора (или синьорина) Юстиция? Тогда был арестован владелец машины адвокат Туридду Сомпани; он ехал в машине вместе с ними, но перед самым падением вышел, доверив управление молодому Гислези, который а) не имел водительских прав, б) был совершенно пьян, в) хвастал, что переплывет в автомобиле реку. Девушка, сидевшая с ним рядом (многочисленные свидетели слышали ее крики), тщетно пыталась ему помешать. Адвокату Сомпани не повезло: он нарвался на молодого вредного следователя, и тот подсуропил ему обвинение в непреднамеренном убийстве двух человек, причем заключение следствия давало понять, что эта «непреднамеренность» крайне сомнительна. Но, к сожалению, больше чем два с полозиной года Туридду не натянули.

Затем, спустя без малого четыре года, случилось второе падение. Туридду Сомпани, не проживший и года на воле, и его старая приятельница Адель Террини свалились в Павийский подъемный канал. После третьего падения Дука, ненавидевший повторы, окончательно вышел из себя. Некий лощеный тип по имени Сильвано Сольвере со своей спутницей Джованной Марелли (черные чулки и красный редингот) были обстреляны на дороге, что тянется вдоль берега Большого подъемного канала, оба получили ранения и утонули вместе с машиной. При этом присутствовала опергруппа во главе с вице-бригадиром Морини, а потому относительно обстоятельств происшествия никаких сомнений быть не может – вот они, все запротоколированы и подшиты в одной из пухлых папок. Читаешь – и тебя прямо распирает от злости. И что самое мерзкое: во всех событиях замешано одно и то же лицо – Туридду Сомпани. Первая парочка нашла вечный покой в водах Ламбро после прогулки в компании адвоката, затем в Павийском подъемном канале почил сам Сомпани, и, наконец, третья чета была с ним связана: молодой человек в шикарной серой куртке явился к нему, Дуке Ламберти, именно от Туридду Сомпани.

Еще раздражало то, что персонажи всех этих драм – фигуры поистине ничтожные. Первая девица, Микела Вазорелли, как явствовало из досье, занималась проституцией, а ее спутник Джанпьетро Гислези официально – безработный, а неофициально – сутенер, и не то чтобы уж совсем неофициально, поскольку два раза его за это дело привлекали, но ему удалось выпутаться благодаря протекции адвоката Сомпани.

Дело второй парочки было самое объемистое, а характеристики персонажей представляли собой настоящий катехизис морального падения. Начнем, как полагается, с женщины, Адели Террини. Довольно любопытный факт биографии «юной» дамы, уже перешагнувшей полувековой рубеж, состоит в том, что родилась она не где-нибудь, а в Ка'Тарино (меньше всего на свете Дука верил в совпадения), следовательно, была землячкой девицы, которой он несколько дней назад делал «пластическую операцию» и которая сразу после этого трагически погибла. Две уроженки Ка'Тарино, одной за пятьдесят, другой – тридцать или около того, обе на протяжении недели умерли одинаковой смертью – не правда ли, знаменательное совпадение?

Теперь обратимся к темной и гнусной личности по имени Туридду Сомпани. Как раз его имя и наводит прежде всего на размышления. Туридду – уменьшительно-сицилийское от Сальваторе; с какой стати он должен носить имя Туридду, если к Сицилии не имеет никакого отношения? С фамилией тоже ясности нет. Дело в том, что Туридду Сомпани объявился в Италии в сентябре 43-го и выправил себе документы при немцах. В досье были фотокопии этих документов, к примеру, свидетельство о предоставлении итальянского гражданства некоему Жану Сенпуану (Туридду Сомпани – значилось в скобках), родившемуся в городе Ванн (Бретань) 12 июля 1905 года. Почему, спрашивается, француз, бретонец, взял имя Туридду Сомпани и итальянское гражданство в такой неподходящий момент – в сентябре 43-го? Правда, были в папке документы, несколько приподнимавшие завесу таинственности над биографией этого Лоуренса «из Ломбардии и прилегающих районов»: фотокопия членского билета фашистской республиканской партии, фотография, сделанная в горах (Туридду с бородой и партизанским платком на шее), удостоверение, выданное в Милане в июне 44-го, с печатью и подписью полковника СС (с таким пропуском в то время куда угодно пускали без всякой проверки); бумага от папской курии, в которой верному сыну церкви Туридду Сомпани была выражена благодарность за помощь политическим заключенным.

– М-да, – хмыкнул Маскаранти, – ему бы еще документик из синагоги да письмо от Эйзенхауэра, и был бы в полном порядке.

• Предыдущая
• 14/42
• Следующая