Ну разве она не милашка? - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 53
- Предыдущая
- 53/86
- Следующая
– Не стоит вести прицельный огонь по Колину, Шугар Бет. Он так же легко кровоточит, как все мы, не говоря уже о ранах, оставшихся после самоубийства его жены.
– Беспокойся о себе, – буркнула она, придвигая к нему торт. – И больше не используй меня как пешку для решения своих проблем с Уинни.
– По-твоему, я именно это делаю?
– Именно это.
Он подался вперед, глядя ей в глаза:
– А что, если я все еще думаю о тебе?
– Можно поверить, но я бы не придала этому особого значения. Между нами не пробежало ни единой искорки. Все выгорело.
– Но ты по-прежнему красивая женщина.
– А ты – великолепный мужчина. Повзрослевшие Кен и Барби. Мы прекрасно смотримся вместе, но сказать нам друг другу нечего.
Он невольно улыбнулся, и Шугар Бет показалось, что между ними возникло нечто вроде былой непринужденности. И прежде чем эта непринужденность улетучилась, она схватила сумочку и положила перед ним счет.
– Спасибо за ужин. Желаю как можно правдоподобнее объяснить все Уинни.
Райан вошел в дом, показавшийся ему заброшенным и унылым. Никакой жены, встретившей его бокалом вина и улыбкой. Никакой рок-музыки, ревущей наверху.
Он бросил пиджак на спинку кухонного стула, поверх оставленного вчера свитера. Его развернутый «Спортс иллюстрейтед» лежал на столе. На разделочной тумбе громоздились рекламные листки вперемешку со счетами и брокерскими отчетами, которые он так и не удосужился проверить. Он всегда считал себя человеком педантичным, но, одеваясь сегодня утром, не смог найти ни дорогого черного ремня, ни щипчиков для ногтей.
Он попытался представить реакцию Уинни, узнавшей об ужине с Шугар Бет. Может, хоть это приведет ее в себя и заставит вернуться?
Входная дверь хлопнула. Раздался отчаянный крик:
– Папа!
Испуганный, Райан уронил газету. Сегодня дочь ужинала с Уинни в «Парриш инн». Неужели что-то случилось?
Он бросился в переднюю. Перед глазами мелькали сцены одна другой страшнее.
Она стояла у порога, тяжело дыша. Глаза превратились в огромные озера боли. Сейчас Джиджи показалась ему такой маленькой и несчастной, что он не раздумывая схватил ее в объятия.
– Детка! Что с тобой?
– Па, – дрожа, прошептала она, – па, мама нас бросила.
Уинни вцепилась в рулевое колесо. Больше она не могла держать Джиджи в неведении. Может, им с Райаном вдвоем следовало поговорить с дочерью, но в таком случае все было бы обставлено чересчур серьезно, а Уинни не хотела ее пугать. Кроме того, вряд ли Райан согласился бы на такое: он был слишком зол на жену.
Когда она несколько часов назад позвонила ему, он вел себя язвительно и враждебно, изображая мужа-страдальца, натерпевшегося от спятившей жены. И наверное, он прав. Какая нормальная женщина уйдет от мужа под предлогом, что недостаточно любима? И все же она не жалела о том, что прошлой ночью не позволила ему подняться наверх.
Как ни забавно, но они с Джиджи прекрасно провели время, тем более что Уинни сумела оправиться от первоначального потрясения при виде волос дочери, висевших неровными лохмами и пестревших красными прядями. Мало того, с одной стороны этих самых волос почти не осталось, но Джиджи, похоже, была счастлива, поэтому Уинни даже умудрилась выдавить из себя комплимент. Она ни словом не обмолвилась о подведенных глазах и безобразно тесных одежках дочери.
Преодолев начальную неловкость, Джиджи принялась трещать о том, как некоторые девочки не понимают собственной силы, – тема, впервые поднявшая змеиную головку после ее тайного свидания с Шугар Бет.
– …например, когда девчонка выкидывает на уроке что-нибудь дурацкое, чтобы посмешить очередного идиота, который ей нравится. Или когда девочки позволяют учителям их игнорировать, хотя бы даже женщинам. Миссис Керкпатрик вызывает к доске мальчиков гораздо чаще, чем девочек, потому что мальчишки вечно вертятся и вскакивают, а она любит дисциплину. Сегодня я тысячу раз поднимала руку, но она так меня и не вызвала. Наконец я тоже вскочила с места и принялась махать руками, пока она не поняла намек.
– Помню, меня тоже не замечали.
– Потому что ты была тихоней.
Уинни кивнула.
– А вот Колин все видел. В некоторых случаях он был ужасным учителем, а иногда – самым лучшим, – протянула она и довольно похоже изобразила британский выговор: – «Джаспер, держи свой проклятый зад на чертовом сиденье, пока тебя не вызвали. Уинни, говори!» Я смертельно его боялась.
Джиджи хихикнула, и на какое-то время все стало как прежде. Но тут подали клубничный пирог, и Уинни поняла, что больше не может откладывать неизбежное.
– Знаешь, я кое-что хотела сказать, прежде чем ты услышишь это от посторонних и сделаешь неверные выводы.
Она заставила себя слегка улыбнуться, будто упоминала о чем-то не более значительном, чем поход к зубному врачу.
– Я решила некоторое время побыть одна и собраться с мыслями. Ничего особенного, и тебе, разумеется, не о чем волноваться. Но мне придется пожить немного отдельно.
Сначала Джиджи не поняла:
– Но это просто глупо! И несправедливо! С тех пор как ты наняла Донну, днями и ночами торчишь в этом магазине!
Уинни попыталась снова, тщательно выбирая слова:
– Дело не только в работе. Мне кое-что нужно осмыслить, понять для себя. Мы с папой поженились очень молодыми, но, взрослея, люди немного меняются. Я хочу хорошенько все обдумать. Это недолго: всего несколько недель. Самое большее – месяц. Ничего серьезного, так что не беспокойся. Просто ты уже не маленькая, и не стоит ничего от тебя скрывать.
Капризная гримаска сменилась сначала растерянностью, а потом ужасом, словно Джиджи мгновенно осознала всю меру свалившегося на нее несчастья.
– Вы с папой разводитесь!
– Нет! Нет, родная, ничего подобного, – уверяла Уинни, надеясь, что дочь не заметит ее собственных гнетущих сомнений. – Никакого развода. Говорю же, мне нужно побыть одной и все разложить по полочкам.
Вместо надутого, несговорчивого подростка на Уинни смотрела беззащитная маленькая девочка, и сердце ее сжалось. Джиджи громко заплакала.
– Вы разводитесь.
Уинни поняла, что этот разговор не следовало бы вести в ресторане, но она думала, что на людях все пройдет легче. И снова ошиблась.
– Все из-за меня, так ведь? – всхлипывала Джиджи, шмыгая носом. – Потому что я была такой стервой?
– Нет, солнышко, нет. Это не имеет к тебе никакого отношения.
Она не добавила, что поведение Джиджи тоже сыграло свою роль, и поспешно увела дочь в туалет, где обняла ее, помогла смыть размазанную тушь и сделала все возможное, дабы уверить ее и себя, что это все временно.
Дрожа от напряжения, она поднялась в убогую квартирку, ставшую жилищем самой богатой женщины в Паррише, штат Миссисипи. Натянув майку и недавно купленные пижамные штаны в бело-голубую клеточку, она уселась за работу, но не смогла сосредоточиться. Взяла «Саутерн ливинг», просмотрела рецепты и вдруг сообразила, что теперь ей не для кого готовить.
Зазвонил телефон. Должно быть, Райан. Джиджи уже наверняка успела передать их разговор, и он в бешенстве. Если не брать трубку, только хуже будет.
– Алло.
– Уинни, мы все в переулке, – раздался голос Мэрилин. – Немедленно спускайся и открой чертову дверь.
А она-то надеялась, что пройдет еще несколько дней, прежде чем «Сивиллы» узнают о ее побеге из дому.
– Сейчас приду.
Медленно пересчитывая ступеньки, она старалась найти способ убедить их, что перебралась сюда только из необходимости поскорее закончить инвентаризацию.
Не выдерживает никакой критики.
Они выглядели так, словно выбежали из дома впопыхах, в чем стояли: Линн в выцветших капри и мужской клетчатой рубашке, Мэрилин в желтых спортивных штанах, такой же майке и куртке на молнии, Хейди в джинсах. Эми, должно быть, вечером ходила в церковь, потому что надела розовый костюм с белыми обтяжными пуговицами. Все дружно ринулись наверх, обдавая ее сильным запахом духов и страсти совать нос в чужие дела.
- Предыдущая
- 53/86
- Следующая
