Спортсмены - Гладков Теодор Кириллович - Страница 27

Народ Эстонии свято чтит славные имена своих богатырей. Уместно напомнить, что борец Мартин Клейн из той же Эстонии был единственным представителем России, завоевавшим «серебро» на Олимпийских играх 1912 года. История спорта не знает второго случая, когда бы схватка длилась более десяти часов (Клейн - финн Аси- кайнен, полуфинал).

В 1952 году, когда команда Советского Союза впервые участвовала на Олимпийских играх, «наш Юхан», как любовно зовет Иоханнеса Коткаса вся Эстония, становится чемпионом. Как говаривал сам Коткас, он весьма прилежно проштудировал все наследие Георга I.

С 1956 года в Таллин, Хаапсалу, Тарту съезжаются борцы трех Прибалтийских республик, соревнуясь на приз имени Луриха. На медали, вручаемой победителю, - чеканная фигура атлета, имя которого навечно вписано в летопись отечественного спорта.

Л. Атрашенко. ОСОБОЕ ИЗМЕРЕНИЕ (Владимир Мягков)

Зима 1939 года выдалась на редкость бесснежная. И открытие XVI первенства страны по лыжам, запланированное на январь в Свердловске, из-за бесконечных оттепелей пришлось отложить... Считали, что хоть к концу зимы природа возьмет свое - выпадет долгожданный и столь необходимый для лыжных соревнований снег. Да все напрасно. Захороводит вроде ночью метель, прикроет к утру голую землю пушистым белым ковром, а днем оттепель сожрет все до снежинки. Вконец устали от собственного бессилия организаторы соревнований, и с каждым днем, как и этот ночной непрочный снег, таяли их надежды. Со страхом думалось о возможном приходе ранней весны...

Но вот во второй половине февраля погода как будто установилась: начались морозы, временами доходившие до двадцати градусов. Но снег выпадал скупо. Можно было и подождать еще, но не знаешь, чего дождешься... Решено было к началу соревнований подвезти к трамплину и на лыжню снег на санях. Правда, эффект от этого получился незначительный, потому что по необъяснимому закону подлости на смену оттепелям пришла затяжная февральская поземка, она подчистую слизывала, словно отторгала нечто инородное, привезенный с Уктусских гор снег. Люди доставляли его снова, старательно утрамбовывали на лыжне, а поземка с еще большим остервенением принималась за свое дело. Так и остались на земле незалатанные места - мерзлая шероховатая земля. Она, как наждак, впивалась в лыжи, не только стесывая мазь, но и оставляя глубокие рваные царапины на их гладкой поверхности.

Да, условия для соревнований оказались прямо-таки неожиданными, и, безусловно, многие из участников, встретившись с дополнительными трудностями, так и не сумели их преодолеть или преодолели с уроном для собственного спортивного престижа. Не случайно уже с первых дней борьбы начались сюрпризы.

На финише стало оживленней: к толпе судей, тренеров, в общем ко всем тем, кто сегодня обслуживает гонку на двадцать тысяч метров, теперь присоединилась большая группа болельщиков, громогласных в силу своей возбужденности и все более возбуждаемых собственной громо- гласностью. А километрах в двух от финиша маячили силуэты нескольких человек, и это были, видимо, не просто болельщики, а друзья и близкие соревнующихся, от нетерпения двинувшиеся им навстречу.

Люди стояли на твердом насте, зябко притопывали ногами и выжидательно поглядывали на лыжню, убегающую по ровному полю к лесу. Чувствовалось, что стоят они здесь уже давно, успели порядочно замерзнуть, а некоторые заодно - познакомиться в споре.

- Вот, ей-ей же, Орлов первым придет, - бубнил, будто ни к кому не обращаясь, парнишка лет пятнадцати с явным намерением завести выигрышный для него спор. Орлов был победителем труднейшего четырехдневного пробега Москва - Ярославль, и ему абсолютно всеми пророчилась победа в двадцатикилометровой гонке. Об этом из присутствующих здесь знал не только говорливый парнишка.

- Да замолчи ты! - осадил его наконец пожилой мужчина в рыжей лисьей шапке. - Зачем коллегам нервы взбивать?!

- А чтобы подготовились эти коллеги. Не так муторно потом будет, - не унимался задиристый юный болельщик.

- Ну и гад же ты! - не удержался рядом стоявший парень. Одет он был легко - в лыжные ботинки и телогрейку поверх спортивного костюма. Нос и губы его посинели, то ли от холода то ли от долго сдерживаемого волнения.

Тут вдали между деревьями замельтешили две фигуры, и болельщики словно по команде «замри», застыли в том положении, в каком застало их сказанное кем-то «идут».

- Орло-о-ов! - что есть мочи заорал парнишка. Обладатель рыжей шапки от все души отвесил ему подзатыльник, смачно сплюнул и подчеркнуто невозмутимо стал вглядываться в приближающихся лыжников.

- Кто же это первым-то? - не вытерепев, забурчал он. - Гляди, Пашка Орлов вторым ковыряется. Да кто же это?..

- Володя. Володенька-а-а! - Девушка в белой пуховой шапочке и нездешнем пальто побежала навстречу лыжникам.

Болельщики еще больше заволновались. «Кто такой? Кто такой?» - спрашивали они друг друга.

- Ну что, сморчок? Накрылся твой Орлов, - весело выдохнул парень в телогрейке. - Знай наших! - И он вдруг начал яростно отплясывать, охлопывать себя руками, словно только сейчас почувствовал, что промерз основательно.

А болельщики, пережив первые минуты разочарования, осаждали вопросами парня в телогрейке. Тот торопливо надевал лыжи, поглядывая в сторону приближающихся гонщиков и с усилием раздвигая стылые губы, охотно объяснял:

- Да это наш Володька Мягков! Ленинградец. Мировой парень!..

Здесь, в чистом поле, лыжня оледенела. Местами на ней проглядывали плешины земли, на них лыжи, хрипло взвывая, затормаживали бег. А лыжники, стиснув зубы, пытались не замедлять его ни на секунду.

Владимир Мягков - высокий, атлетического сложения, выделялся среди ленинградских лыжников особой манерой ходьбы. Из-за этого у него с тренером поначалу то и дело возникали споры.

- Корпус, корпус ниже, Володя! Еще ниже, - кричал ему на занятиях тренер. - При махе ногу в колене больше сгибай. Ну что ты, как столб, бежишь!

Владимир пробовал ходить, как ему советовали. Однако уставал гораздо быстрее и все же пытался освоить рекомендуемый ему стиль, убеждая себя, что, когда привыкнет, все пойдет как по маслу.

Но перестроиться он так и не смог. Привык - на лыжах с самого детства - уже ходить по-своему. А тренеру, когда тот в очередной раз принялся упрекать его («техники у тебя нет и не будет, потому что не слушаешь, упрямишься, все по-своему делаешь»), Мягков заявил:

- Ладно, Федор Иванович, не будем больше спорить по этому поводу. Как я ходил, так и буду ходить. А техника... Что ж, она, может, завтра другая будет.

И действительно, через несколько лет техника хождения на лыжах изменилась, и сегодня, видимо, Владимир Мягков не выделялся бы среди лыжников своеобразной манерой ходьбы, его технику не то чтобы переняли, к ней пришли. А тогда не обходилось и без обидных для спортсмена замечаний вроде: «Ну и техничка...», «Интересно, кто его тренировал?» и так далее.

Мягков был сам себе первым тренером. Он самостоятельно тренировался до зимы 1935/36 года, когда в соревнованиях на первенство Ленинграда по лыжам занял призовое место, и это была победа не только Володи Мягкова-спортсмена, но и победа Владимира Мягкова- тренера. На этих соревнованиях его впервые и заметили. Городской комитет по физической культуре и спорту направил молодого способного лыжника учиться в школу тренеров при Государственном институте физической культуры имени Лесгафта.

Владимира включили в сборную команду города, и тут впервые появился человек, который стал руководить его тренировками и который с первых же дней столкнулся не только с самобытной техникой своего подопечного, но и с еще более самобытным характером.

Тренировки эти не приносили Мягкову удовлетворения. Они как бы выбивали его из привычного спортивного ритма, и не потому, что были для него малы по нагрузкам, а потому, как казалось ему, что были несовершенны в своей основе. Они рассчитывались па всех и ни на кого в отдельности. Все подгонялось под какую-то единую, общую схему. Невзлюбил Владимир эти «тренировки под руководством», стал часто их пропускать, отвоевывая прежнее право быть самому себе тренером. И здесь уж он старался.