Дочь палача и дьявол из Бамберга - Пётч Оливер - Страница 31

Васольд надеялся, что и с оборотнями будет так же.

Разумеется, патриций мог совершить этот визит вполне публично и при свете дня. Но Тадеуш не хотел, чтобы другие узнали об этом разговоре. Даже по прошествии стольких лет кое-кто мог бы прийти к соответствующим выводам, и Васольд старался не поднимать лишнего шума. Поэтому он предпочел куда как более опасную ночную прогулку.

Ганс держал в мозолистой руке крошечный светильник, который и указывал им путь сквозь мрак. Света хватало ровно настолько, чтобы окутать мужчин кругом дрожащего сияния, за пределами которого сгущалась тьма вперемешку с осенним туманом.

Васольд тихо выругался. Сколько раз он предлагал в Совете установить фонари хотя бы на главных площадях, как в других крупных городах Германии. Но всех пугали большие расходы и, вероятно, опасность разрушительных пожаров. Поэтому Тадеуш Васольд, один из старейших и уважаемых патрициев Бамберга, пробирался, словно какой-нибудь вор, сквозь ночь, наступал в нечистоты и кучи мусора и едва не пачкал штаны от страха.

Когда его старый друг и коллега по Совету Георг Шварцконц не вернулся из поездки в Нюрнберг, Васольд не предполагал ничего дурного. Даже наоборот. Шварцконц составлял ему жесткую конкуренцию на рынке сукна, и теперь его соперникам перепало еще больше прибыли. Но когда стали пропадать другие люди, в душе у Васольда начала зарождаться чудовищная догадка. Возможно, он ошибался, но, если составить отдельные части мозаики, получалась картина, корнями уходящая в далекое прошлое, к особенно мрачным его событиям.

Неужели такое возможно? Спустя столько лет?

И вот, когда бесследно пропала Адельхайд Ринсвизер, Васольд после долгих раздумий решился на этот ночной визит. В глубине души патриций надеялся, что друг успокоит его, посмеется над его опасениями и они вместе выпьют за былые времена. Потому что ничто так не страшило Васольда, как мысль, что другого человека занимают те же мысли.

Однако он подозревал, что так оно и выйдет.

И как мы тогда поступим? Запрем дверь в надежде, что все обойдется? Станем молиться, отправимся в паломничество, попросим прощения у Господа?

– Чтоб тебя, Ганс! Что стряслось?

Тот внезапно остановился, так что Васольд, погруженный в раздумья, чуть не налетел на него. Гигант застыл, словно каменный колосс, и правая рука его легла на рукоять пистолета.

– Не знаю, господин. Мне что-то послышалось, – пробормотал слуга.

– Ну и что же тебе послышалось?

– Ну… будто рычит кто и скребется. Вон в той подворотне.

Ганс показал дрожащей рукой в сторону ниши слева от них, и Васольд почувствовал, как сердце медленно сжимается.

Они стояли перед заброшенным домом, пустующим, как и многие другие, уже которое десятилетие. Некрашеные стены были увиты плющом, окна заколочены, перед широким порталом грудились гнилые доски и обломки камней. Только теперь старый патриций заметил, что украшенная резьбой, когда-то роскошная дверь была чуть приоткрыта. За ней угадывалась тень, еще чернее, чем окружающий ее мрак. Где-то сорвался камень, с грохотом стукнулся об пол. И Васольд тоже услышал.

Протяжный рык, низкий и злобный.

– Вот… вот опять, господин, – прошептал Ганс.

Еще ни разу Тадеуш Васольд не видел гиганта таким напуганным. Даже в тот раз, когда на них напали три мародерствующих солдата. Но теперь Ганс, казалось, дрожал всем телом.

– Оборотень, – просипел он. – Лю… люди говорят, он любит свежую кровь. Медленно разрывает своих жертв на куски. Сначала руки, потом ноги, потом…

– Дьявол, я не для того тебя взял, чтобы ты рассказывал мне эти дурацкие небылицы, – перебил его, запинаясь, Васольд. – Лучше посмотри, кто там или что!

– Как… как прикажете, господин.

Гигант вынул заряженный пистолет и осторожно шагнул к двери. Губы его шевелились в беззвучной молитве.

В это мгновение дверь с треском распахнулась и на пороге выросло существо до того ужасное, что Ганс с хриплым криком выронил пистолет и рухнул на колени.

Существо это походило на волка, вставшего на задние лапы. В ночном мраке оно казалось крупнее человека, шерсть у него была черная и взъерошенная, длинные клыки блестели в свете фонаря, выскользнувшего из рук Ганса.

– Господи, помилуй нас!

Голос у гиганта стал вдруг тонким и плаксивым, как у девчонки. Взвизгнув от ужаса, Ганс вскочил и бросился наутек. В следующую секунду он уже растворился во мраке.

Васольд пытался окликнуть своего слугу, но голос ему отказал. Исполненный ужаса, патриций смотрел, как существо надвигается на него, выставив длинные острые когти. Фонарь на земле еще не погас и отбрасывал на стену дома дрожащие тени, так что казалось, существо возвышается над своей жертвой.

– Пожалуйста… – просипел Васольд. Скованный ужасом, он вцепился в свою трость и таращился на воплощенную смерть. – Пощади меня, прошу! Я отдам все, что ты пожелаешь. Я…

Тут старый патриций заметил нечто такое, о чем в страхе даже не задумывался.

Он узнал этот дом и вспомнил, кто здесь когда-то жил.

Я был прав… Но почему…

Мысли его рассеялись, точно снежинки под порывом ветра. Существо бросилось на советника, фыркнув чуть ли не с наслаждением.

Где-то в отдалении пронзительно звал на помощь слуга, но Васольд его уже не слышал.

– Господа, прошу тишины! Тихо!

Сидя на жестком стуле в углу большого стола, Симон внимательно наблюдал, как достойнейшие представители Бамберга спорили, точно уличные мальчишки. Собрание началось всего полчаса назад, но страсти уже накалились до предела. Мужчины в дорогих одеждах орали друг на друга, некоторые готовы были пустить в ход кулаки; другие сидели молча и качали головами, словно не могли оправиться от ужаса. Даже председатель созванного в спешке собрания, викарий Харзее, не придумал ничего лучшего, как стучать маленьким молоточком по столу, обводя присутствующих свирепым взглядом.

– Тихо! – кричал он беспрестанно. – Тихо! Разве так ведут себя знатные господа? Тихо, в последний раз говорю! Или я велю освободить зал.

Симон с Самуилом обменялись хмурыми взглядами.

Ранним утром посыльный, сморщив нос, постучал в дом палача и отвел Фронвизера сначала к дому лейб-медика, а оттуда препроводил их обоих на Домберг. Миновав собор, они прошли к Старому двору, а оттуда – в зал собраний, где викарий совершенно неожиданно созвал первое чрезвычайное совещание так называемой комиссии по разоблачению оборотней – сразу после утренней службы. Кроме Симона и Самуила, здесь присутствовали шесть городских советников, ученый иезуит из школы, расположенной недалеко от церкви Святого Мартина, два доктора юриспруденции, епископский канцлер и даже старший пастор собора. Последний, правда, только и делал, что причитал и громко молился.

Повод и в самом деле был весомый. В прошлую ночь оборотень вновь напомнил о себе, и жертвой его стал не кто иной, как почтенный патриций Тадеуш Васольд, в свои почти восемьдесят лет старейший из советников. Слуга Васольда видел монстра собственными глазами, а вот сам советник бесследно пропал. Возрастающий страх за собственную жизнь вызвал оживленный спор между горожанами и учеными.

– Говорю вам, – вопил как раз один из советников, худой старик в старомодных брыжах, – надо запереть ворота! Этот оборотень обитает за городскими стенами, два углежога еще вчера видели его в лесу. И он заявляется к нам, когда ему вздумается!

– Ха, и как ты себе это представляешь? – съязвил второй советник с отвислыми щеками. – Ты хоть понимаешь, что станет с нашими делами, если мы тут все запремся? Тем более что ворота прошлой ночью были, скорее всего, заперты. И это не помешало монстру забрать старого Тадеуша!

– Не забывайте, что он может колдовать, – подал голос один из юристов. Он прокашлялся и не спеша процитировал из толстой книги, лежавшей перед ним: – Согласно нестареющему «Формикариусу» доминиканца Йоханнеса Нидера, оборотни могут принимать любой облик, животного или человека. Кто знает… – Он огляделся для пущего эффекта. – Может, оборотень сидит сейчас среди нас за этим столом?