Объятия незнакомца - Такер Шелли - Страница 23

• Предыдущая
• 23/126
• Следующая

Но его губы вновь настигли ее, и на этот раз их поцелуй, словно вспыхнув, как вспыхнула вдруг в ночи та люстра, виденная ею внизу, обдал ее фейерверком искрящихся огней. Все сомнения, вопросы, мучившие ее, растаяли тотчас, и она закинула руки ему на плечи. Происходящее настолько ошеломило ее, что она не могла даже предположить, чтобы трепет, подымающийся из самых ее глубин, мог быть вызван чем-то, кроме страха. Ощущение было совершенно новым и непостижимым: какое-то странное, необъяснимое возбуждение чувствовала она внутри себя.

Но что самое странное, так это то, что оно ей было приятно.

Как будто что-то взорвалось и теперь горело внутри нее. Горение. Это похоже на горение. Она не знала, откуда взялось это слово, но оно с предельной точностью описало ее ощущения.

И когда ей показалось, что она вот-вот растает от кипящей лавы, разлившейся внутри нее, он сделал нечто такое, что она вся обмерла. Его язык стал настойчиво раздвигать ее губы, и она вдруг ощутила, что он медленно и бархатисто провел им у нее во рту.

Вся застыв, она приглушенно вскрикнула. Ее крик выражал скорее удивление, нежели возмущение, но Макс оборвал поцелуй и неловко отступил от нее.

Тяжело дыша, он смотрел на нее, и вид его был растерянным.

– Черт! – выдохнул он. – Боже... что я делаю...

Она стояла перед ним, вся дрожа, не в силах найти объяснения случившемуся, с подкашивающимися ногами. Макс, однако, довольно быстро пришел в себя.

– Мари, извини. Я обещаю, пока ты не поправишься, пока... м-м... пока к тебе не вернется память, я... я не стану настаивать на своих супружеских правах. – Он указал на дверь, что была между кроватью и шкафом. – Я буду спать в соседней комнате, так что ты можешь чувствовать себя в полной безопасности. Теперь ложись, поспи. Спокойной ночи, дорогая.

Он резко повернулся и прошел к двери. Дверь громко хлопнула.

Она вздрогнула. Она стояла посреди комнаты и спрашивала себя, что же произошло между ними.

Сначала он целует ее, вызывая в ней целую бурю неведомых чувств, а потом... неожиданно оставляет ее в полной растерянности. Похоже, ему не составляет труда менять обличья: он то заботлив и нежен с ней, то вдруг становится холоден и резок.

И что он имел в виду, когда говорил, что она может чувствовать себя в полной безопасности? Что он рядом и в любой момент может прийти на помощь? Или это связано с тем, что он не будет настаивать на своих супружеских правах?

Нащупав рукой кресло, она медленно опустилась на шелковую подушку. Что же такого страшного в этих супружеских правах?

И вообще, что это такое – «супружеские права»? Она впервые слышит о них. И почему он сказал о них с такой неловкостью в глазах? Быть может, они имеют какое-то отношение к поцелуям?

Если так, подумала она, чувствуя, как краска заливает ее лицо, нужно как следует разузнать об этом. Она провела пальцем по своим губам, которые, казалось, еще хранили жар его сладостного поцелуя.

Если удастся, она поутру спросит об этом мадам Перель. Та гораздо старше ее, тоже замужем и, наверное, знает многое о поцелуях и супружеских правах.

Да, нужно будет расспросить мадам Перель.

Прошел час, прежде чем Макс отважился заглянуть к ней. Он осторожно просунул голову в дверь, проверяя, уснула ли Мари, и, увидев ее спящей, удивленно замер. Было что-то детское в том, как она спала, свернувшись калачиком и закрыв уши руками. Спала одетой, в том самом платье, которое он украл для нее в гостинице, и не загасив лампы, потому что... боялась темноты.

Он подумал, не потушить ли огонь, дабы обезопасить себя, но не захотел терять времени.

С трудом удерживая в руках ворох одежды, он скользнул в комнату и стремительным беззвучным шагом прошел к шкафу. Тщательно смазанные петли не издали ни малейшего скрипа. Он пробежал глазами по платьям; сейчас они почему-то казались здесь случайными и неуместными. Он снял с плечиков те, которые для Мари были явно велики, а на их место повесил другие, того же цвета и из той же материи, но на размер меньше.

Два дня назад он приобрел их в ближайшем магазине дамской одежды, причем каждого платья по три экземпляра разных размеров. Приятельски подмигнув хозяину магазина, он посоветовал ему довольствоваться одной любовницей, дабы избежать непомерных расходов, какие приходится нести ему. Хозяин остался доволен покупателем и доставил покупки по адресу.

Слава Богу, Мари была не в том настроении, чтобы примерить их. Бросив взгляд через плечо и убедившись, что она спит, он быстро проделал вторую часть своей операции: вынул из-за пазухи несколько пар домашних туфель, расставил их на полу в шкафу, прикрыв сверху зонтами и шляпами.

Туфли должны быть ей впору. Проявленная им забота о ее кровоточащих коленках была не только и не столько актом добросердечия – ему необходимо было определить размер ее обуви, что он и сделал, надорвав краешек одного из импровизированных бинтов и спрятав его потом в рукав.

К сожалению, для определения размера кольца этот метод применить не удалось. Поэтому вчера, начиняя шкаф вещами, он положил в верхний ящик несколько колец разных размеров. Беря при случае Мари за руку и крепко сжимая ее, он оценивал толщину пальцев и, поскольку они показались ему довольно хрупкими, остановился на самом маленьком кольце. И этот перстень с рубином прекрасно сыграл роль фамильной реликвии.

Пока она завороженно разглядывала его, ему удалось незаметно вытащить из ящика запасные перстни и спрятать их в карман жилета.

Порадовавшись, что все идет как по маслу, он торопливо собрал лишние платья, тихо притворил дверцу и посмотрел на пол, желая убедиться, что ничего не обронил.

И тут его рука застыла на гладкой панели шкафа.

На полу, прямо у его ног, лежала белая роза. Та, которая выпала из ее рук, когда она в восторге бросилась разглядывать свои вещи.

Он проглотил комок, вставший в горле, и вцепился в деревянную панель. Хватит, приказал он себе. Последний час он провел в своей комнате, убеждая себя, что ему нет дела до ее страданий. Что он не чувствует за собой никакой вины, обманывая ее и вплетая одну ложь за другой в причудливый узор ее прошлого. Что не испытывает к ней ничего, кроме презрения. Ну и разве что самою банального вожделения, которым и объяснялся этот его поцелуй.

• Предыдущая
• 23/126
• Следующая