Объятия незнакомца - Такер Шелли - Страница 30
- Предыдущая
- 30/126
- Следующая
Сморщившись словно от боли, она сжала зубы и с шумом втянула в себя воздух.
Он вскочил и, уже не отдавая себе отчета в своих действиях, обошел стол.
– Что с тобой?
– Голова болит. – Ее голос задрожал. Она снова терла лоб, как будто пыталась унять боль. – Она раскалывается, и такое ощущение, будто я оказалась в черной пустоте, и если не найду выхода из нее, то боль никогда не стихнет.
– Мари, все будет хорошо, это пройдет. – Он стоял у ее кресла и сжимал кулаки, сопротивляясь желанию погладить ее по плечу. – Расслабься. Мы слишком много работали. Ты просто устала.
– Это не усталость! – Она открыла глаза и сердито посмотрела на него. – Ты не понимаешь, Макс! Это потерянность. Я не могу найти себя. Я не помню, что значит быть самой собой. Не помню, что значит жить! У меня ничего не осталось. Такое ощущение, что на самом деле я умерла, и это не я, а кто-то другой сидит сейчас здесь. Уж лучше бы я и вправду...
– Нет! – выкрикнул Макс. Вцепившись в подлокотники кресла, он навис над ней, заглядывая ей в лицо. – Не говори так. Нельзя сдаваться, Мари. Как бы плохо тебе ни было, но об этом думать не смей!
И тут же, испугавшись своей страстной тирады, разжал руки и выпрямился.
На обивке подлокотников остались отметины от его пальцев. Мари молча и удивленно смотрела на него.
Он отвернулся.
– Почему ты не сказала мне, что у тебя разболелась голова? – строго спросил он.
– Она все время болит, – ответила она. Ее голос прозвучал тихо и устало.
Он вернулся на место, злясь на себя, что поддался минутному порыву и подошел к ней так близко.
– Ты никогда не говорила мне. Эти головные боли, вероятно, стали мучить тебя после аварии.
– Да. Доктор... в лечебнице... сказал, что это обычное явление при повреждениях головы. Сказал, что когда-нибудь они должны пройти.
Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он не позволял себе думать о ее боли.
– Ладно, на сегодня, я думаю, хватит. Мы неплохо поработали. Сейчас пора обедать. Пойди, попроси у мадам Перель какое-нибудь лекарство. А после тебе лучше вздремнуть.
Она облегченно вздохнула.
– Мы больше не будем сегодня работать?
– Не будем. Отдохни немного.
Она вскочила и ринулась к двери, словно опасаясь, что он передумает. Ее резкие, порывистые движения вовсе не отличались грациозностью и привели бы в ужас любого гувернера – как француза, так и англичанина. Она хлопнула дверью, но секундой позже приоткрыла ее и, просунув голову, проговорила скороговоркой:
– Спасибо, Макс. Ты очень добрый муж.
Он слышал, как прошуршало по коридору шелковое платье цвета корицы.
Прошуршало и стихло, оставив его растерянным, сконфуженным, очарованным.
Нет, все-таки в ней удивительным образом сочетаются качества, казалось бы, несовместимые друг с другом. Сегодня впервые он увидел, как холодно блеснули ее наивные и беззащитные глаза. Как отточенное стальное лезвие. Да, она чувствует себя потерянной, одинокой, но она не раздавлена Она стремится утвердить себя, она спорит с ним. Смелость и независимость в женщине вызывают у него восхищение. Хотя сейчас это совсем некстати.
Впрочем, этого можно было ожидать, размышлял он, убирая со стола книги и журналы. Если женщина занимается наукой, то ей волей-неволей приходится быть независимой. Все смотрят на нее как на белую ворону. Занятия химией не самый подходящий способ времяпрепровождения для молодой особы.
Ее нетерпение и скука тоже вполне объяснимы: пытливый ум не выносит безделья.
Уж это он знает по себе.
Его все больше и больше занимал вопрос, почему Мари посвятила себя химии. А еще он спрашивал себя, что в этой женщине сохранилось от прежней, настоящей Мари и что она потеряет, когда к ней вернется память.
Он не позволил себе размышлять над этим. Какое это имеет значение? Ему нужно получить от нее сведения, и больше ничего. И не стоит забывать о том, кто она. Враг. Бессердечная торговка, выставившая на продажу свои знания.
Может быть она и не несет прямой ответственности за гибель судна Джулиана, но это она дала им в руки оружие. Она знала, что делает, и сделала это ради денег.
Поставив последнюю книгу на полку, он закрыл стеклянные дверцы шкафа и посмотрел на свое отражение. Ты должен делать свое дело, д'Авенант. Хватит размышлять, надо действовать.
Он снял очки и сунул их в карман жилета. Через четырнадцать дней у бретонского берега их будет ждать корабль. Нет, уже не четырнадцать. Двенадцать. Через двенадцать дней и...
Без всяких и, оборвал он себя. В его распоряжении всего двенадцать дней.
Врач, натаскивавший его перед отъездом из Лондона, придерживался мнения, что амнезия Мари вызвана не только травмой мозга, но и причинами эмоционального характера: ей было бы тяжко осознать, что ее сестра погибла, и поэтому она невольно, сама того не желая, забыла об этом. Как и все остальное, что вызвало несчастье.
Она потеряла сестру... и даже не знает об этом.
Макс почувствовал, как в нем снова шевельнулась жалость.
Она сама виновата. И ее сестра одна из многих, чья гибель на ее совести. Неудивительно, что ей удобнее просто забыть о своем проклятом изобретении.
Но он заставит ее вспомнить.
Как бы ей это ни было больно.
Вечером он испробует совершенно новый подход.
- Предыдущая
- 30/126
- Следующая
