Пансион искусных фавориток. Борьба за власть - Богданова Екатерина (1) - Страница 10

Разбудило меня уже ставшее привычным сопение и копошенье в изножье кровати.

– Туманчик, иди ко мне, – позвала я огромного пса, который тут же подполз и положил голову на вторую подушку.

– Передай своему… В общем, передай Караю, что я не позволю ему навредить моей семье. И спасибо ему за то, что переправил их сюда, – пробурчала, уткнувшись лицом в лохматую шею и вдыхая пьянящий запах ночного тумана. Шерсть была влажной и приятно холодила горящие от волнения щеки. – Знаешь, Туманчик, я, наверное, приодену тебя в одно из своих ночных платьев… завтра, сейчас слишком устала.

Утро началось с фееричного пробуждения на рассвете. Когда в твой сон врывается визжащая и прыгающая по твоей кровати шестилетняя девочка, о легком пробуждении не может быть и речи. Я чуть не упала с кровати от неожиданности, когда эта юркая малявка навалилась на меня сверху и радостно заголосила.

– Тетя Карика, ты посмотри, как здесь красиво! Сколько всего! И сколько места! И кровать большая! Я буду жить здесь, – вопила Дэзи, щекоча меня. – И это не обсуждается, – добавила она копируя тон матери.

Сокрушенно вздохнув, я встала, подхватила племянницу на руки и пошла искать Виколлу, думая, что была бы счастлива, если бы такие тревожные пробуждения случались хоть каждый день, только бы родные были в безопасности.

Сестра еще спала, обнимая одеяло вместо сбежавшей дочери. Было жаль тревожить ее сон, но нам необходимо поговорить до пробуждения Авройи и прихода других фрейлин. Оправдание появления Виколлы и Дэзи я придумала, но не была уверена, что сама Викки согласится с моим решением.

Усадив Дэзи на край кровати, я только протянула руку, чтобы прикоснуться к плечу сестренки, как девочка уже оказалась рядом и сама ее разбудила.

– Мамочка, хватит спать! Здесь столько всего интересного, ты все проспишь! – поведала она сонно протирающей глаза матери.

Я приложила палец к губам, молчаливо прося племянницу не шуметь, и попросила Виколлу выйти.

Разговаривали мы в кабинете, за плотно притворенной дверью. Дэзи я дала несколько листов бумаги и разноцветные восковые палочки. Девочка, как истинная дочь художницы, тут же пообещала нарисовать наши с сестрой портреты и углубилась в творческий процесс.

Как я и ожидала, реакция Виколлы на мое предложение была резко отрицательной.

– Я дворянка, а ты предлагаешь мне выдавать себя за незаконнорожденную приживалку! – воскликнула она. – Мне и так пришлось отказаться от выгодных заказов, оставить пусть маленький, но мой собственный дом и, взяв ребенка, броситься в эту авантюру. А теперь ты предлагаешь еще и вывалять мою репутацию в грязи! А как же Дэзире? Ведь это пятно может испортить ей жизнь, лишив шанса на удачный брак.

– Не торопись с выводами, Викки, – попросила я, сохраняя видимое спокойствие – Если бы все было так, как ты говоришь, я бы никогда не предложила тебе такую легенду. В Наминайской империи совершенно иное отношение к незаконнорожденным. Они живут такой же жизнью, как и все остальные. Они даже занимают высокие должности в правительстве, как, например, советник по межнациональным отношениям и лучший друг императора Карай Туманный. Тебе совершенно не о чем беспокоиться. Я просто не вижу другого решения проблемы. Вы с Дэзи уже здесь, и это надо как-то объяснить. Дэзи вряд ли сможет держать в секрете, что я ее тетя. Вариант с бастардом покойной королевы подходит идеально. Нам не придется скрывать, что мы сестры. Просто скажем всем, что королева родила тебя еще до того, как вышла замуж за Возрена, и отдала на воспитание в дворянскую семью.

– Ох, сестренка, во что же ты ввязалась? – покачала головой Виколла. – И как ты собираешься выбираться из этих интриг?

– Это было не мое решение, – грустно улыбнулась я. – И теперь мне остается только бороться… теперь еще и за вас с Дэзи.

– За нас? – удивленно переспросила сестра. – Разве здесь нам угрожает опасность? Твой друг – тот, про которого ты говорила, с родственным твоему именем, сказал, что опасно оставаться в Возрении, а здесь мы, наоборот, будем в полной безопасности и рядом с тобой.

– И ты ему сразу поверила? – усмехнулась я.

– Нет, не сразу, – тоже усмехнулась Викки. – Только после того, как он довольно эмоционально высказал мне все, что о тебе думает, и чуть не сломал лестничные перила в сердцах. Тогда-то я и поняла, что раз уж он так относится к тебе, то и нам с дочкой ничего плохого не сделает.

– Твоя интуиция дала сбой, сестренка, – заверила я ее. – Карая стоит опасаться в первую очередь.

– Д-а-а… – протянула Виколла, – ты настолько запуталась в политических интригах, что абсолютно перестала замечать все остальные аспекты жизни. Ну да ничего, со временем сама все поймешь. Так и быть, можешь выдать меня за незаконную сестру принцессы Саминкары. А дальше… время покажет.

– Императрицы Саминкары, – поправила я сестру, величественно вздернув нос и сдувая упавшую на лицо прядь. Сдуть ее так и не получилось, пришлось совсем не величественно мотнуть головой.

– Как вам будет угодно, императрица… из курятника, – заявила сестра и весело рассмеялась.

– Да было-то один раз! Так теперь всю жизнь вспоминать будешь, – обиделась я.

Дело в том, что, еще будучи четырехлетней малышкой, во время очередной поездки за город, я забралась в курятник и там уснула. Нашли меня только спустя несколько часов, глубокой ночью, всю в перьях и прочих радостях курятника. На поиски поднялась вся деревня, и в свете факелов я предстала перед толпой во всей красе. Тогда-то меня и окрестили королевой курятника. И вот, спустя столько лет, я таки стала императрицей, только не курятника, а серпентария.

Провести утро с сестрой и племянницей мне не удалось. Наш покой нарушил деликатный стук. Не успела я отреагировать, как Дэзи уже оказалась в гостиной и распахнула дверь. Маленькая, растрепанная, в ночной сорочке, из которой она уже выросла, девочка гордо простерла руку и провозгласила:

– Проходите, пожалуйста! Мы рады принимать вас у себя. – А потом подпрыгнула на месте и спросила у вошедшего Карая: – Вы же в гости, правда? А давайте чай пить будем!

Советник Туманный натянуто улыбнулся, растерянно посмотрел на меня, и с несвойственной ему беспомощностью ретировался, произнеся перед тем, как закрыл дверь: «Император ждет вас к завтраку, зайду через полчаса».

– Какой он у тебя милый и непосредственный, – проговорила Викки, выглядывая из комнаты.

– С твоей дочерью ему точно не тягаться, – покачала я головой.

– Мы, если ты не помнишь, никогда не были приближенными к императору, и Дэзире при дворе не бывала. Но она девочка сообразительная и быстро поймет новые правила, – недовольно произнесла сестра и скрылась за дверью. Дальнейшие соображения она практически кричала, не зная о совершенно никчемной звукоизоляции местных стен: – А ты бы все же присмотрелась к этому сероглазому советнику! Любая уважающая себя императрица обязана иметь как минимум одного фаворита. Хотя я еще не видела твоего императора. Говорят, он весьма хорош собой.

– Виколла, прекрати, – попросила я, уводя расстроенную Дэзи от закрытой двери к говорливой матери.

– Я же просто хочу, чтобы ты за всеми этими политическими перипетиями не забывала о простом женском счастье, – заверила меня сестренка. – К тому же, если местные нравы настолько свободны, что бастардов воспринимают как полноценных членов общества, не стоит заботиться о моральной стороне вопроса.

Я шокированно посмотрела на сестру, не веря, что она могла посоветовать мне такое!

– И не нужно смотреть на меня таким взглядом. Не спеши осуждать. Вот я всегда старалась быть благородной и нравственной, и к чему это привело? Я не могу позволить себе даже репетитора для дочери. Учу ее сама. Год назад мне предложил покровительство один высокопоставленный дворянин, и я конечно же отказалась. В результате Дэзи всю зиму просидела дома потому, что у меня не было денег на новую теплую одежду, а из старой она выросла. Если бы не твой заказ и поистине королевский гонорар за него, не знаю, как бы мы прожили эти месяцы. – Голос сестры ни разу не дрогнул, и не было горечи в ее словах, но во взгляде я увидела столько тоски и усталости, словно она все эти годы была одна против всего враждебного мира и держалась только ради дочери.