Пока едет «Скорая». Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь - Звонков Андрей Леонидович - Страница 33

• Предыдущая
• 33/65
• Следующая

– А как он дышит?

– Как обычно, грудью, – сказал Ерофеев. – Я его немного раздышал, загнал в вену преднизолон, адреналин, кетопрофен с анальгином и лидокаин. Он так сперва не хотел дышать, я ему помог раз десять… Сердце худо-бедно кровь качает – он и задышал. Давление приподнял: минуты две назад было сто десять на пятьдесят. Но мне не нравится его аритмия и частота. Несмотря на лидокаин, держится девяносто – сто десять где-то… Трепетание предсердий никак не успокоится. Я вот думаю, гепарин ему ввести тысяч пять или оставить БИТам? Кислород где?

– Я забыла… – Таня всхлипнула. – Он тяжелый!

– Ладно, проехали. Открой окно пошире – пусть дышит свежим воздухом мегаполиса.

– Я хотела спросить: а может быть, ему калия мало? – Таня сама не знала, откуда выскочил этот вопрос.

Ерофеев выкатил глаза.

– Гениально! – сказал он, хлопнув себя по лбу. – Черт, как же я забыл? Давай-ка поставим ему катетер и наладим капельницу с ГЭКом, а струйно, но медленно введешь ему панангин. Я пока еще разик ЭКГ сниму… Что там новенького?

Девочка сидела на стуле и смотрела, как бригада работает, тихо плакала, размазывая слезы по щекам, и шептала: «Он не умрет…» – то ли спрашивала, то ли убеждала себя.

К тому времени, как в квартиру вошла бригада реаниматологов, Ерофеев рассматривал ЭКГ с совершенно нормальным ритмом сердца, Таня держала в руке наполовину опустевший пакет с ГЭКом. А мужчина лежал на полу и свободной правой рукой держал кружку, из которой через соломинку тянул крепкий сладкий чай.

– Что-то вы не спешили, – сказал Ерофеев. – Али случилось чего?

– Мост разобрали, – сказал доктор.

Фельдшер добавил:

– У нас не вертолет, пришлось вкруговую ехать. Что у вас тут?

– Электротравма – двести двадцать вольт, шесть ампер по влажным рукам, а потом через левую руку и грудь. Время нахождения под током не меньше пяти минут. А может, и все десять. Когда мы пришли, его еще било. Обесточили квартиру и сразу перенесли сюда из ванной. Изначально – нарушение ритма по типу трепетания предсердий или крупноволновой фибрилляции, давление семьдесят на ноль… Я ввел адреналин, преднизолон, кетопрофен с анальгином и потом лидокаин. Дыхание отсутствовало, видимо, из-за спазма мускулатуры грудной клетки – после десяти вдохов ИВЛ[83] пошло самостоятельно.

Доктор БИТов слушал рапорт, кивал.

– Да, давление поднялось к ста десяти, но сохранялось трепетание порядка девяноста-ста в минуту. Все пленки я вам оставляю. Мы поставили ГЭК и ввели струйно панангин. Вот перед самым вашим приходом ритм восстановился, пошел синус – частота семьдесят семь.

– Родственники есть?

– Тут только его дочь, – сказала Таня, – она и прибежала на подстанцию. А мы резерва ждем.

– Нам сказали, что вы безлошадные, – пошутил фельдшер и пошел искать девочку.

– Он говорить может? – спросил доктор Ерофеева, рассматривая сперва ЭКГ, а потом следы ожогов на руках и груди. – Это надо будет перевязать, пятна невелики, но глубокие, могут нагноиться. Неврологию смотрели?

– Не знаю, пока только хрипел. Попробуйте с ним поговорить. А до неврологии не дошли руки. Наверняка прижарил с таким-то током!

Неврологический осмотр выявил поражение нервной системы в левой руке. Мужчина мог пошевелить только большим пальцем и указательным, при этом правая рука слушалась, и он даже сумел попасть пальцем в нос. Немного пострадала шея, сильно болели мышцы во всем теле, особенно в груди. БИТы ввели наркотики, чтобы обезболить.

– Мы вам больше не нужны? – спросил Ерофеев.

– Нет, – сказал доктор БИТов. – Спасибо, вы молодцы!

Девочка, не донимавшая до сих пор бригаду, набралась смелости и подошла к доктору.

– Скажите, а он не умрет?

– В ближайшее время точно не умрет, мы постараемся, а там дальше – кто знает? Если ты его расстраивать не будешь – поживет еще! – Девочка криво улыбнулась. – Ему тебя замуж выдать надо. Так что помирать рановато. Ты вот что, пробегись-ка по соседям и найди нам двух крепеньких мужчин – носилки помочь снести вниз. Сможешь?

Девочка кивнула и умчалась.

Ерофеев навесил на себя кардиограф, в одну руку взял дефибриллятор, так и не пригодившийся, в другую – ящик с лекарствами. Тане он оставил довольно легкий кофр с дыхательным мешком АМБУ.

– Может, я охранника с подстанции пришлю? И сам приду. Где вы в будний день летом мужиков найдете? – спросил уже в дверях Саша.

– Давай, – согласился фельдшер БИТов, – а то наш водитель спину сорвал недавно, мы уж его не тревожим. Такую крякву с инсультом грузили – кил на двести…

Вот теперь Тане очень хотелось пить. Машина до них так и не доехала, где-то мыкалась по пробкам, а в холодильнике обнаружилось полбаллона с квасом. Это был «общий» квас. В холодильнике почти все общее – если не в лоточке или пакете. Пили квас и обсуждали вызов. Вопросов было немало.

– Вот когда током ударило – это всегда клиническая смерть?

– Если вот так – через руки, то почти наверняка, или через все тело, – объяснил Ерофеев. – Вообще тут немало нюансов. Если прикоснуться к розетке – тряханет. Отдернешь руку – и ничего. А вот когда так – ток идет через тело, то очень много, – повторил он, – нюансов или вариантов. Влажная кожа или сухая, короткий удар был или переменный ток шел через тело долго, как вот сейчас. Опять же, напряжение и мощность тока в сети. Вообще в том, что мы видели сегодня, столько технических нарушений!

Таня молча тянула квас из ледяной кружки.

– Во-первых, этот мужик – урод. В смысле ума. Как можно розетку с током в шесть ампер выводить в ванную комнату, где полно воды и воздух сырой? Это первое нарушение техники безопасности. Во-вторых, когда у него начала капризничать бритва и он понял, что провод перетерся или сломался, надо было купить или новый провод, или новую бритву. Но не пользоваться старой дальше. В-третьих… Впрочем, и первых двух достаточно, чтобы не пережить сегодняшнее утро. Хорошо, у дочки ума хватило не вытаскивать его голыми руками. Но! Ты мне скажи, чего ты к нему полезла? Электричество хотела испытать?

Таня виновато улыбнулась.

– Я вообще про электричество не подумала.

– А я первым делом подумал. Дочка же его рассказала: «Он брился – и вдруг затрещало». Неужели не поняла, что он электробритвой пользовался?

Таня покачала головой.

– У нас нет дома электробритвы. Папа бреется безопасной – «Жиллет».

Ерофеев на это промолчал. Ну что скажешь? Человек не видел электробритв.

– А вот он не дышал, это почему? – Таня смутно и сама понимала, отчего произошла остановка дыхания, но сформулировать не могла.

– Переменный ток – это колебания пятьдесят в секунду, и, когда он идет через тело, мышцы с такой частотой сокращаются, причем напряжение заставляет их очень сильно сокращаться, что расходуют почти весь кальций и АТФ[84]. Кислорода в мышцы при этом поступает мало, и образуется молочная кислота – она блокирует кальциевые каналы. Чтобы тебя не загружать сложными биохимическими формулами, в общем, мышцы замирают или в сокращенном виде – спазме, или, наоборот, в предельно расслабленном, но по-любому они не способны работать. Почему я просил тебя принести кислород? Потому что «молочку» отмыть из мышц можно, подняв кислород в крови, а полноценно дышать всей грудью ему было трудно. Так бы мы ему подвесили носовые трубки – и пусть дышит на десяти литрах в минуту. Но Танечке было тяжело, и она решила: «Хрен с ним, с больным, не понесу я ему кислородный прибор!»

– Я забыла! – рассердилась Таня. – Зато я про АМБУ вспомнила. Ты же сказал, что хочешь дышать. Вот и взяла.

– Ну да, АМБУ полтора килограмма весит, а ДП[85] – около двенадцати. Возражения принимаю. Непосильная ноша.

– Не издевайся. Я и так перла столько всего. Еще и ДЕФИ… И ничего, кроме растворов, не понадобилось. – Она допила квас. – Один вопрос.

• Предыдущая
• 33/65
• Следующая