Пока едет «Скорая». Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь - Звонков Андрей Леонидович - Страница 36
- Предыдущая
- 36/65
- Следующая
– Ба, а сельпо работает?
– Да какой там! Ежли б оно работало, разим ж бы Витька помчался в Комсомольский за энтой отравой? Смели все подчистую.
– Мы ничего не видели, – сказала Таня, – мы же внутри сидели.
– Да не, ба, мне ж не водка… А чипсы там есть? «Роллтон»?
– Это чего? – Бабушка Таня удивилась. – Конхветы, что ли? Унука… я тебе петуха на палочке в сундуке храню. Хочешь?
– Да не, ба… Чипсы – это такая картошка жареная… тоненькая.
– У меня отварная есть, в мундире, чичас почищу… Картошечки хочешь?
Вика, отчаявшись, махнула рукой.
– Ба, а че ты мне про лешего рассказывала… сказка?
– Кака ж сказка, – серьезно ответила прабабушка, – вот, обратно ребяты-охотники сказывают – Бела баба вернулась. Давно не было. Ты в лес-то не ходи одна… Да чегой-то я вам… есть-то хотитё?
Таня почувствовала, что обед, которым они с сестренкой вроде бы вполне наелись еще в Вельске, куда-то испарился. Кивнула.
– Ба, а сколько времени?
– Так десятый ужо… Вы на солнце не смотрите… ночи у нас короткие. Забыла, что ли? А ужинать сейчас пойдем, вон, на третий двор. Меня уж приглашали… да и вас теперь ждут. Бросайте вещички и айда.
Пить Тане совсем не хотелось. А отказываться нельзя.
– Ба, а сундук на чердаке? – спросила Вика.
– А где ж ему быть? – Бабушка поглядела на правнучку, на ее шорты, больше похожие на стринги, и покачала головой. – Сарафан надень. Так не пойдешь.
– Может, у тебя и кокошник есть? – не удержалась от колкости сестренка.
Таня поглядела на себя в отражение в оконце. Туника, джинсы, кроссовки, волосы убраны в хвост. Не празднично, но для деревенской свадьбы сойдет. Сейчас бы душ принять… Да где ж его тут найти?
– Не кокошник, девка, а красота, – поправила бабушка Таня. – Вот сама смастеришь да жемчугом речным разошьешь, тогда и наденешь… По ней рукодельницу определить можно. – И будто мысли читала: – Вы сейчас на свадьбу-то сходите, перехватите малой чего не то… червячка заморите, да глядите, бражки-то не пейте. Дурная больно. Себя не вспомните. А часика через два приходите, я баньку вытоплю. Да помоетесь с дороги.
Татьяна поймала себя на мысли, что говорок бабы Тани она не сразу начала понимать и лишь спустя несколько минут ее певучего речитатива среди сплошных «от» и «то» появились осмысленные фразы. Своя московская речь стала восприниматься каким-то рубленым агрессивным «аканьем-каканьем».
Сама бабушка Таня с ними не пошла, довела до шумного застолья, молодухам каким-то, которых Таня силилась вспомнить спустя три года, кого как зовут, передала, чего-то сказала…
На лавках за столом разом образовалось два места, девушек усадили, поставили миски, в которые накидали и грибков соленых, груздей, и кусок какой-то дичи, и парящей рассыпчатой молочно-белой картошки, которую тут же и маслицем покропили, и зеленью посыпали. Играла гармонь, где-то слева заливисто выговаривали матерные частушки, изредка вылетало: «Горько!» – и уже в сгущающихся сумерках Таня видела только влажные глаза. Кругом стоял гомон людской, потом запели протяжно, и сперва голоса звучали нестройно, но постепенно сошлись в одной тональности. И уже когда из-за сосен выкатилась молочная луна, Таня вспомнила, что пора возвращаться. Она локтем толкнула сестру.
– Пошли! Бабушка ждет.
– Погоди-ко. – К Тане наклонилась молодая женщина. – Сеструха-то твоя говорит, ты доктор на скорой. Так, что ли-то?
– Фельдшер. Я еще учусь…
– Завтра приходи, батя мой приболел. Может, посмотришь? Мается – сил нету. Разве что по стенкам не бегает. То болит, а то затихнет…
– А что болит-то? – Таня хоть и не пила, а уже изрядно устала и никак не могла сосредоточиться. Думала, что Вике надо было рот зашить… Болтает, что на язык прилетит. Кто просил всем сообщать, что она будто бы врач на скорой? Она не заметила, как и сама начала «токать».
– Говорит, почка… А то кто ж знает? Зайди завтра, посмотри его. А?
– Хорошо. – Таня понимала, что отказывать нельзя. – Пусть он утром мочу соберет.
– Я зайду, напомню, – сказала молодуха.
Тут подошла бабушка Таня. Она ухватила правнучек и выдернула из-за стола.
– Пошли, нето банька истоплена, жар самый раз для вас. Я веничек запарила.
– Завтра приходите, дальше гулять будем.
Откуда ни возьмись рядом с бабушкой и сестрами оказались новобрачные. И это Таня поняла по наличию фаты у девушки и черному галстуку на белой рубашке у парня.
– А когда они работают? – спросила Вика по дороге к дому.
– Так на лесхозе горючее кончилось. Трактора стоят, пилорама, вот они и решили отметить свадьбу-то, сами расписались еще месяц назад. – Бабушка Таня была в курсе всех дел в деревне.
– Ба, а у вас тут медики есть? – Таня пыталась вспомнить. Вроде бы раньше что-то было – то ли медпункт, то ли фельдшерско-акушерский пункт…
– Закрыли. В Комсомольском амбулатория, фельдшер приезжает да медсестра… Вот и вся медицина. Сами лечимся. Чего нито случись – машину присылают – и в район.
Утро началось на заре. Грохот засова в сенях. Скрип ворота у колодца, гремела цепь, лилась вода. Потом скрипучий голос бабы Тани:
– Спите? Ну, спите, спите… А нето, может, завтракать хотите?
– Ба! – Таня открыла один глаз, скосила его на ходики – пять тридцать. За окном завопил петух. – Мы спим.
– Умаялись – так и спите пока. Чего на завтрак-то вам? Молочка аль чего покрепче?
Сон стремительно убегал от глаз.
– Ба, ну… все уже. Вику хоть палкой бей… Молочка – да, а чаю можно?
Бабушка кивнула и скрылась в сенях.
Таня вспомнила, что вчера ее просили посмотреть какого-то дядьку. Сон пропал в одну секунду. Что может быть? Дамочка сказала, что у него болит сильно, и вроде бы почка. Выходит, почечная колика. А отчего она может быть? Надо вспоминать. Ну, хорошо. Вот камень в почке. Это раз. А еще? Ну, пиелит – воспаление почечной лоханки. Да. А с чего вдруг? Она вспомнила, как на вызове они также обсуждали с Ерофеевым почечную колику у тридцатилетнего дядьки-плейбоя. Он катался по полу и орал как резаный. А все началось с того, что он паниковал не столько из-за того, что болело, сколько из-за… Как же это он объяснял? Он как-то странно намекал Ерофееву, что у него был секс с какой-то девушкой, вроде как в первый раз, но не в том смысле, что у него в первый, а в том, что они только познакомились, что отжигали как-то очень сильно, и через двое суток этот любитель женщин ощутил жжение при мочеиспускании. И его приводила в ужас версия, что он подхватил какую-то венерическую инфекцию типа гонореи. Но Ерофеев ее отверг. Во-первых, потому, что боль оказалась не в уретре, а в боку. Открылась рвота пару раз, и, когда Ерофеев потребовал наполнить прозрачный стакан мочой, тот дядька кое-как нацедил несколько миллилитров бурой жижи. Таня сказала тогда: «А что, разве не могло быть так, что инфекция поднялась от уретры через мочеточник в почку?» Ерофеев согласился, что версия правдоподобная, но почему только в одну? Во-вторых, вот так стремительно вверх против тока мочи инфекция не поднимается… Обычно на это нужно несколько дней. Сначала должен был появиться уретрит – воспаление мочеиспускательного канала. И еще, если инфекция вызвала появление крови в моче, то обязательно должна подняться температура. Температуры у дядьки не было. Но потом Ерофеев постучал ему кулаком по пояснице – тот громко закричал, когда удар пришелся по левой почке. А еще Ерофеев сказал, что исключать наименее возможные болезни можно и нужно, но если есть явные указания по симптомам на наиболее вероятную болезнь, то не стоит… Таня сладко потянулась под лоскутным одеялом. Да, Саша сказал: «Не стоит преумножать сущности». Она тогда не поняла этой фразы. Потом он объяснил: «Как ни усложняй, и так уже все ясно». Сон прошел совсем.
В ходиках что-то захрипело, откинулась дверца, и кукушка скромно кукукнула шесть раз.
В деревне все поднимаются рано. И Таня подумала, что, в общем, неплохо получилось: когда вчерашняя женщина пришла «напомнить», то застала московскую гостью сидящей под яблоней во дворе с чашкой чая. Это благоприятно отражается на образе и отношении. С больным все оказалось проще простого. Во-первых, это у него было уже не впервые. Во-вторых, диагноз «мочекаменная болезнь» значится у него в амбулаторной карте. Однако почечная колика тянулась уже почти неделю и все никак не проходила. И Таню озадачили не вопросом диагностики, а вопросом «Чем снять боль?». А что есть? И еще: ведь раз колика и острый пиелонефрит текут уже неделю, значит, воспаление не могло не присоединиться, а значит, непременно нужно назначить какие-нибудь обеззараживающие средства, которые выделяются с мочой. Уросептики и антибиотики. Ну и, конечно, обезболивающие и средства, снимающие спазм. Камень в мочеточнике его царапает и вызывает сужение от боли. Самое популярное средство – но-шпа. Но есть ли она? Об этом спросила Таня дочку больного дядьки, и та помчалась по деревне, чтобы собрать все обезболивающие, уросептики и но-шпу. Не прошло и получаса, как женщина вернулась с коробкой из-под ботинок и плюхнула ее на стол. Таня как раз изучала мочу больного, рассматривая на просвет майонезную баночку с мутной жидкостью. Микроскопа нет. А так что скажешь? Она напрягла память. В моче однозначно кровь. Причем, судя по окраске, кровь-то свежая, не за ночь накопилась, а сам больной изрядно вспотел и был бледен.
- Предыдущая
- 36/65
- Следующая
