Пока едет «Скорая». Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь - Звонков Андрей Леонидович - Страница 54

• Предыдущая
• 54/65
• Следующая

– Мне нужно собраться…

– Резонно, в домашнем халатике по морозу…

– …и накраситься…

– Можно подумать, ты на тропу войны выходишь…

– Через час… – А сама подумала: «В каком-то смысле – на тропу».

– У метро «Войковская», выход на улицу Космодемьянских. Жду наверху.

Распространенное заблуждение, что девушкам позволено опаздывать, что это вроде нормы… И мужчине положено ждать и терпеть. Позволено, да не всем. Таня отлично знала, что еще полчаса он подождет, а потом все… Хотя и полчаса – это много. Саша ничего не скажет, конечно… но подумает. И то, что он подумает, пугало Таню… Ей не хотелось, чтобы Ерофеев равнял ее с другими… которым простительно опаздывать.

«Интересно, он цветы купил? Вряд ли… Или еще какой подарок? Нет… Все это глупости… Он не такой человек. Вообще странно, что он в кафе пригласил… Или он как в Америке… Там зовут на обед или ужин с намеком на долгие постельные отношения… Нет, это абсурд. Он не такой… И вообще, кажется, он слишком безразличен… Первый раз с июля позвонил вне дежурства и пригласил не покататься по вызовам, а в кафе…»

Качаясь в вагоне метро от «Белорусской», она вдруг поймала себя на мысли, что ничего о Ерофееве не знает. Вообще. Нет, она знает, что ему больше двадцати пяти… да, и еще… все. Ни где живет, ни с кем, ничего… Но самое странное, это откуда он все знает? Или почти все? О чем ни спроси – расскажет…

– Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – «Войковская»!

Ерофеев стоял у киоска и процеживал взглядом выходящих пассажиров. Друг друга они увидели одновременно. Наверное, Таня все-таки слишком эмоционально подошла… подсознательно она подставила щеку, но Ерофеев в этот момент уже брал ее под руку и щеки не заметил. Или сделал вид, что не заметил. Цветов не было. У нее возникло ощущение, что из-за угла вырулит «газель» скорой помощи и Саша скажет: «Ха-ха! Разыграл, будем работать до утра…» Но и этого не случилось. Ерофеев вел Таню в сторону железной дороги…

– Куда мы идем?

– На троллейбус. Можно, конечно, и прогуляться, но лучше проехаться… тем более что я не завтракал толком… шлепать полчаса до Большой Академической неохота. Лучше проедем.

«Пятьдесят седьмой» подкатил, будто ждал за мостом, когда это Ерофеев с Таней придут на остановку…

Таня вдруг разозлилась. Ну, хорошо, цветы – пускай… В щеку чмокнуть, хотя б из деликатности, – тоже… Видимо, она совсем не в его вкусе. Но хоть пару слов приятных можно сказать?

– Ты похудела… – сказал Ерофеев.

– С Нового года? – ехидно спросила она. – Так заметно?

– Нет, с лета, если сравнивать…

– Я всегда во время сессии худею… организм так устроен.

– Тогда тебе к лицу вечно учиться…

– С ума сошел.

– Шучу.

Они постояли на перекрестке улицы Приорова под красный свет. Знакомые места, приходилось возить больных в ЦИТО – Институт травматологии. Перейдя от остановки на другую сторону, Ерофеев повел Таню обратно. Остановился у двери кафе с надписью «За рулем»…

– Они раньше круглосуточно работали, – сказал Саша, – но, видно, не резон. Теперь только днем. Заходи. – Он отворил дверь и пропустил Таню вперед.

Мягкий полумрак, музыка… Саша прошел следом и повлек Таню направо в зал, где стоял в левом дальнем углу накрытый столик… Посетителей немного, еще два столика заняты, по другую сторону зала. Приглушенный разговор.

К ним вышла женщина в возрасте. Круглолицая, восточные черты. С легким акцентом сказала:

– Здравствуйте, Саша, мы вас ждем.

– Здравствуйте, Гуля, – ответил Ерофеев и, расстегнув куртку, повернулся к Тане: – Раздевайся и садись. Я рискнул кое-какие блюда уже заказать, на свой вкус.

Таня впечатлилась этим приемом и, когда Саша, повесив верхнюю одежду на вешалку в углу, сел напротив, перегнувшись через столик, спросила:

– Откуда ты их знаешь?

– Бывал тут, – негромко ответил Ерофеев, – раньше, и на вызове пришлось… А хозяин кафе – Гено Шотаевич, замечательный дядька, сам готовит. Коронное блюдо у них – хачапури. А в остальном тоже грузинская кухня: чанахи, сациви, долма, харчо… Ты баранину ешь?

– Я все ем, – повторила Таня. От головокружительных ароматов заныло под ложечкой… Два яйца всмятку забылись как страшный сон… Она вскочила. – А где можно руки помыть?

– Правильно, я тоже помою.

Когда они вернулись к столу, в его центре уже стояло огромное блюдо с золотистой, ароматной луной, источавшей запах жареного сыра… Он еще пузырился под корочкой и фыркал…

– Пробуй, ты такого никогда и нигде не ела… Это – настоящее хачапури.

Взяв из рук Саши кусок, Таня принялась ртом ловить стекающие сырные нити… Сок потек по руке… Она откусила и поспешно положила оставшийся кусок на тарелку… принялась протирать салфеткой пальцы.

Слов не было. Она съела половину порции и сказала:

– А я знаю, что такое долма! Меня однажды угощали.

– Это вроде маленьких голубцов из баранины в виноградных листьях, подается с айраном и с толченым чесноком, – словно не слушая ее, объяснял Ерофеев.

Новые слова… Ерофеев – гурман… Новое впечатление… А по нему не скажешь… А что по нему скажешь? Если вдруг выяснится, что он американский шпион, Таня нисколько не удивится.

К их столику подошел пожилой невысокого роста мужчина грузинской внешности. С сильным акцентом сказал:

– Есть домашнее вино, принести?

– Нет, Гено Шотаевич, вина не надо, а вот я знаю, у вас есть коньяк «Старый город», восьмилетний, принесите нам сто граммов и пару рюмочек.

Грузин улыбнулся.

– Наше вино не хуже хорошего коньяка, его даже девушкам можно. Но я не буду спорить, уважаемый Саша, сейчас принесу.

Ерофеев налил себе из графина немного, Тане на самое донышко накапал. Она пискнула:

– Я не пью.

– И не надо, – сказал серьезно Саша, – не надо пить, надо помянуть.

– А что, кто-то умер?

– Погиб Валера Ковалев.

Таня не поняла, и лишь спустя несколько секунд до нее дошло – доктор Бармалей, педиатр.

– Как погиб? – Она от неожиданности растерялась. Бармалей не должен был, это же детский врач…

– Возвращались с вызова, на встречку выскочил «порш кайен», вошел в лоб. Водитель и врач сразу погибли, фельдшер с черепно-мозговой сейчас в Склифе, пока в коме.

– Няня Вика в коме? – Слезы побежали сами, Таня хлюпнула носом.

– Нет, няня Вика в это время лежала в Боткинской с сотрясом. У нее другая история. – Ерофеев выпил коньяк, не чокаясь. – В общем, я хочу… нет, правильно будет, я не хочу, чтобы ты шла работать на линию.

– Это из-за аварии? – Таня салфеткой вытерла глаза. – Я не боюсь.

– Нет, авария – это Божий промысел, и кому суждено быть повешенным – тот не утонет. Я не хочу, чтобы ты работала на линейной бригаде и вообще на выезде, потому что это не твоя работа. Это работа для мужиков, а не для таких девочек, как ты или няня Вика.

– А что с ней? – не поняла Таня. – При чем тут Виктория Викторовна?

– А при том, что она взяла подработку – попросил старший фельдшер, потому что доктор Тыхлер Белла Арнольдовна осталась без фельдшера. Ты знаешь эту скандальную бабку.

Таня кивнула.

– А няня Вика может сработаться с кем угодно, самый покладистый и мирный человек на подстанции. Так вот они приехали к мальчонке на больной живот. Тыхлер говорит: «Надо в больницу», а мамаша мальчика, дама лет под сорок, малость навеселе, отвечает: «Я выпимши и не могу ехать, давайте вы сынка завтра отвезете». Тыхлер верещит, что у мальчишки аппендикс, что завтра будет поздно, няня Вика помалкивает – ты знаешь, она вообще не вмешивается, когда врач разбирается. А эта тетка возьми и скажи: «У меня вот тут сто тысяч лежали, вы их украли! Если сейчас не уберетесь, я в полицию позвоню!» Ну, няня Вика берет телефон, звонит диспетчеру и говорит: «Нас обвиняют в краже, пришлите полицию», все по инструкции. Так эта мамаша кинулась на Вику и давай ее метелить. Тыхлер спряталась за креслом. Мужики там были – собутыльники мамаши, еле оттащили ее, так она и им наваляла. А когда СОБР приехал, она им корку капитана полиции под нос. Она, оказывается, из охраны Госдумы. Ее все-таки приняли в отделение, писала объяснение, а Вику госпитализировали с сотрясом в Боткинскую, две недели лежала[118].

• Предыдущая
• 54/65
• Следующая