Хроника смертельного лета - Терехова Юлия Константиновна - Страница 122

• Предыдущая
• 122/140
• Следующая

– Олег! – зовет она. – Иди, помоги мне.

Но никто не откликается на ее зов. Она ставит пакеты обратно в багажник и проходит к коттеджу Орловых – пару десятков метров.

– Олег! – зовет она снова и на веранде появляется Валерия.

– Лера, – спрашивает Марина, – мой у вас?

– Нет, – отвечает та, – и не заходил сегодня.

– А Андрей дома?

– Дома, – роняет Валерия и скрывается в комнате.

Решив все же дождаться сына и не портить брюки, Марина начинает перетаскивать пакеты в дом и распихивать продукты в холодильнике. Из глубины дома она слышит Вивальди и улыбается – у ее мальчика прекрасный музыкальный вкус. Скорее всего, он заснул под скрипичный концерт – такое с ним случается не в первый раз. Значит, он все же дома. Пускай спит – груши подождут. Но, заполняя морозильную камеру мясными полуфабрикатами, Марина вздрагивает от подозрительного звука. Что-то громыхнуло со стороны ванной. Ах да, это же Кэти! Надо ее позвать, пусть поможет.

– Кэти! Иди сюда, помоги мне!

Ей никто не отвечает. И Марину накрывает истерический ужас. Ее взгляд падает на стойку с кухонными ножами – в ней зияет пустота: отсутствует нож среднего размера. Ей становится совсем нехорошо. Первая мысль – набрать 911, но если тот, кто взял нож, услышит, как она звонит? И где Олег? Может, забравшийся в их дом грабитель уже разделался с ним? Марина чувствует подступающую дурноту. Мятежное пение струнных уже не вызывает умиления, а лишь мистическую дрожь. Выхватив из стойки внушительный разделочный тесак, похожий на небольшой топорик, она осторожно двигается в том направлении, откуда доносится звук. Музыка тоже звучит громче. Вот… Ванная… Свет включен, дверь приоткрыта, и там явно кто-то есть.

– Я вооружена, – четко говорит она по-английски, – я приказываю, выходи!

Марина слышит только всплески воды, сквозь которые мерещатся то ли стоны, то ли всхлипы…

Она медленно толкает дверь и цепенеет… Ее сын сидит в ванне, совсем голый. Багровая вода выплескивается через край, а он, ее милый, светлый мальчик, с самым сосредоточенным видом полосует острым кухонным ножом кого-то… Вернее, то, что было кем-то, а стало грудой бесформенной плоти…

Олег поднимает голову и встречает остановившийся мертвый взор матери.

– Она поверила ему, – извиняющимся тоном произносит он. – Как она могла поверить ему, мам? Она поэтому меня не хотела? Его – хотела. А меня нет.

Марина молчит. Топорик выскальзывает из ее рук и со стуком падает на кафельный пол. В светло-голубых глазах сына – такой нестерпимый холод и мрак, что ей кажется, что она заглянула в глубины преисподней. А Вивальди продолжает звучать гимном этого ада.

– Почему, мам? Она говорила, что я красивый и умный – и поверила этой мерзости. Что со мной не так?

– Что ты наделал? – тихо спрашивает она. – Что ты наделал, Олег?

Его плечи начинают содрогаться в рыданиях. Ее мальчик сидит в ванне, наполненной кровью, и плачет, словно маленький ребенок. Ее разум, несколько секунд назад парализованный, начинает работать с дьявольской скоростью.

– Вылезай, – велит она ему, как малышу, засидевшемуся в воде. – Вылезай сейчас же и прими душ.

Он слушается беспрекословно и вылезает из ванны, оставляя на кафельном полу алые следы. В душевой кабинке он стоит, сгорбившись, упершись лбом в кафельную стену. Не в силах смотреть на его ссутулившиеся плечи, Марина отворачивается и выключает воду, все еще текущую из крана тонкой струйкой, и багровая жидкость начинает быстро спускаться, обнажая то, что осталось от Кэтрин Маккларен. Ей должно стать дурно от одного вида истерзанного девичьего тела, но она думает только об одном – надо делать что-то и делать немедленно.

Вытащив сына из душа, Марина отводит его в спальню и кидает ему чистую одежду.

– Одевайся, – приказывает она, нервно поглядывая на часы – шесть вечера. Кэти должна покинуть их дом вовремя. Если она задержится – им конец. Пока Олег одевается, Марина не без облегчения выключает магнитофон и почти наслаждается наступившей тишиной. Она дает сыну таблетку транквилизатора – через два часа он должен быть в форме, одной ей не справиться.

– Ты устал, – она гладит его по голове. – Поспи немного. Потом ты мне будешь нужен.

– Ты поможешь мне, мам? – он похож на затравленного, потерявшего всякую надежду на спасение, щенка.

– Да, мой мальчик, – кивает она и вновь проводит рукой по его мокрым волосам. – Конечно, я сделаю все.

Он засыпает, успокоенный. Марина спускается в подвал и ищет там хоть что-нибудь полезное… Так – прозрачный дождевик, резиновые перчатки… Она находит широкий кусок полиэтилена, длинную веревку… Лом, лопата – все это может пригодиться.

В своей комнате она полностью снимает с себя одежду, включая белье, и надевает дождевик и перчатки. Захватив рулон полиэтилена, она заходит в ванную и начинает страшную уборку. Спустя полтора часа все кончено. Останки Кэти плотно упакованы, ванна и пол вокруг нее вымыты с самым едким чистящим средством, одежда сына и девушки выстирана и высушена. Теперь – самое главное.

– Олег! – она заходит в комнату сына. – Нам пора!

Он с трудом разлепляет веки. Его глаза, обычно светлые и ясные, заволокла мутная сонная пелена.

– Куда? – языком он тоже ворочает с трудом. Господи, но без его помощи ей не справиться ни за что! Сварив крепчайший кофе, Марина почти насильно вливает в сына две большие чашки, после чего взгляд Олега принимает более или менее осмысленное выражение.

– Ты помнишь, что натворил? – спрашивает она резко, с силой похлопав его по щекам.

Прищурившись, он смотрит на нее, а затем кивает.

– Если не хочешь всю жизнь провести в тюрьме, а то и закончить на виселице, – она старается, чтобы голос ее звучал твердо, – ты должен делать то, что я тебе скажу – все в точности. Малейшая ошибка – и можешь ставить на себе крест. Ты понял?

Олег кивает. Теперь ей ясно, что ее мальчик смертельно испуган – до него дошло, что он совершил.

– Ты сейчас пойдешь к Орловым и сделаешь так, чтобы они видели, как Кэти выходит из нашего дома – живая и здоровая, садится в машину и уезжает.

– Как это? – недоумевает он.

– Я надену одежду Кэти, волосы у меня такие же темные и длинные, добавим ее солнечные очки, к тому же начинает смеркаться… Я сяду в форд и уеду – и они должны это видеть, ты меня понял?!

– Да, мам, – послушно отвечает Олег.

– После этого, спустя минут двадцать, ты скажешь им, что я легла спать, так как неважно себя чувствую. Сядешь в нашу машину и приедешь к кафе, которое рядом с прокатом автомобилей на Плазе, знаешь это место?

– Да, мам, – снова кивает он.

– Отлично, – вздыхает Марина, переводя дыхание. Кажется, он еще способен соображать. – Там ты заберешь меня и привезешь домой. Если потом спросят, куда ездил, скажешь, за мороженым в супермаркет. Он закрывается в восемь, объяснишь, что забыл об этом и съездил впустую.

– А если они увидят, что мы вернулись вместе?

– Ты высадишь меня метров за сто. В случае чего, я скажу, что у меня разболелась голова, и я вышла пройтись… Не думай об этом. Главное сейчас – избавиться от машины и создать видимость того, что эта несчастная покинула наш дом живая и здоровая. Понятно?

– Да, мам, – снова кивает он.

Все разыгрывается, как по нотам. Он заходит к Орловым, якобы за видеокассетой, а услышав, как хлопает дверь его коттеджа, оказывается у окна.

– Кэти уезжает, – произносит Олег, и Андрей сразу же пристраивается рядом. Темноволосая девушка в вызывающих шортах кидает в багажник сумку и, сев за руль, выезжает на дорогу. Андрей шумно сопит, и Олег тоже переводит дыхание.

– Классная телка, – в голосе Орлова слышится гордость за себя самого.

– Да, действительно, классная, – отвечает Рыков и хлопает друга по плечу, – тебе повезло…

… Через сорок минут он около назначенного места. У кафе толпится народ. На стоянку то и дело подкатывают автомобили, из них выгружаются веселые стайки молодежи, которые, немного пошумев у входа, исчезают за крутящимися дверями. Там его ждет Марина, уже в своей одежде, с небольшим свертком в руках.

• Предыдущая
• 122/140
• Следующая