Хроника смертельного лета - Терехова Юлия Константиновна - Страница 125

• Предыдущая
• 125/140
• Следующая

– Конечно, не скажешь, – Олег вставил диск в музыкальный центр.

Первые такты трагичной прелюдии зазвучали в гостиной, и удивленная Полина на мгновение прислушалась.

– Музыка? – спросила она. – Ты любишь заниматься сексом под музыку? Вот под такую тощищу? Ничего повеселей нет?

– Сейчас тебе будет весело, – холодно усмехнулся он, подходя к дивану, – не хочешь примерить? – он помахал галстуком у нее перед носом.

– Ты хочешь меня связать? – Полина выглядела озадаченно. – Что ж, я не возражаю. Но ты же понимаешь… за отдельную плату.

– Разумеется, – Олег уже не улыбался. Он сделал резкий выпад вперед, словно кобра, и Полина не успела понять, каким образом ее руки оказались связаны за спиной тем самым галстуком.

– Ты что делаешь? – взвизгнула она.

– Молчи, – приказал он, – твои услуги будут оплачены.

– Я не хочу, – резко отодвинулась она, – отпусти меня сейчас же!

– Нет, – отрубил он, – а будешь орать, я тебя задушу.

Полина обомлела.

– Ты меня – что?..

– Задушу.

– Ты, наверно, шутишь? – ей стало страшно.

– Нет, – он наступил коленом ей на грудь. Что-то хрустнуло под его ногой – как в заводной игрушке. Она вскрикнула от боли, и он поморщился.

– Ты меня достала, шлюха, – он потянулся к сумке, вынул из нее рулон скотча, оторвал кусок и заклеил ей рот.

– Недурно, – снова улыбнулся он, – так гораздо лучше.

Когда он насиловал ее, не чувствовал ровным счетом ничего – ни гнева, ни желания, только отвращение к ней, к Орлову, к Анне, к Катрин, да и к себе тоже. Ночью он использовал презерватив, но на сей раз решил обойтись без него. Он рисковал здоровьем – но как иначе он потом смог бы доказать, что не имел понятия, чем она занимается? И как он смог бы подтвердить алиби?

Когда Полина осмелилась ему сопротивляться, он ударил ее наотмашь. И больше она не трепыхалась, только хлопала серыми глазами, хлюпала носом и гнусаво мычала что-то невнятное…

Потом он сломал ампулу и стал набирать в шприц фентанил.

– Не был я у Андрея, – ее глаза мгновенно наполнились нечеловеческой болью, а он продолжил: – Он сейчас через стенку от тебя – с Катрин. На хрен ты ему сдалась, пустоголовая шлюха! – Он перехватил ее руку резиновым жгутом и точным движением всадил иглу в вену. Боль от его жестоких слов угасла в ней навсегда.

Олег неторопливо собрал сумку. Долго шарил под диваном в поисках использованного кондома и упаковки от него. Слава богу, вспомнил про пятьсот евро – на купюре остались его следы. Потом взялся за роскошный мобильник Полины. Вынул сим-карту и микросхему, а потом раздавил его каблуком.

Можно было приступать к делу. Он разделся и аккуратно сложил одежду у противоположной стены бескрайней гостиной. На нем остались только перчатки и носки – чтобы не оставлять следов на полу. Любой недочет стоил бы ему свободы, а, возможно, и жизни – на ошибку он не имел права.

Он бросил ее еще живую, трепещущую, испускающую дух. Но ему так захотелось напомнить Орлову о Кэтрин Маккларен, что он, обмакнув палец в еще теплую кровь, написал на стене: «Rappelle-toi Cathrine…» Пусть Орлов попрактикует свой безнадежный французский… Смыл с себя кровь, вытерся привезенным с собой полотенцем, зашел на кухню. Оставил орловский мобильник на краю стола. Растоптал ампулу среди осколков венецианского стекла и прихватил с собой в гостиную стакан. Кто из него пил – Орлов или Катрин – неважно. Обоим теперь мало не покажется. Ах да! Отпечатки Полины на внутренней ручке и на замке входной двери!

«Я не убийца, – думал он, сбегая вниз по лестнице, – я каратель. Я очищу мир от этой лживой и грязной скотины. И Катрин будет моей. Куда она денется!» Он гнал по пустым утренним улицам, упиваясь тем, что сделал, гордый собой, предвкушая последствия… Скотч, содранный с губ Полины, сим-карту, презерватив и перчатки он выкинул в окно машины на каком-то светофоре. Поливальная машина смоет все к обочине, а местный дворник-гастарбайтер уничтожит улики.

Через несколько дней, обдумывая дальнейшую месть ненавистному другу, он следил за Катрин. Она разговаривала с девушкой лет двадцати – двадцати двух в сквере Гоголевской библиотеки. Похоже, Катрин жаловалась на этого подонка Орлова, так как под конец даже сняла с себя платок и продемонстрировала той синяки и ссадины на лице. Ему показалось забавным использовать подругу Катрин как прикрытие. Он последовал за ней, узнал, где она работает и спустя несколько дней заказал столик в дорогом китайском ресторане.

В тот день он купил отличную рубашку в Corneliani, элегантном итальянском бутике на первой линии ГУМа. А потом, еще не очень представляя, что он ей скажет, отправился в бутик, где работала Оксана. Встал около столика с красиво разложенными галстуками и начал наблюдать за ней, изнывающей от жары и безделья в наглухо застегнутом темном жакетике. Что ж, весьма недурна – молодая, стройная, только какая-то излишне строгая. Или это иллюзия униформы? Сейчас проверим, подумал он…

…Один из кондиционеров накрылся еще накануне, а второй выбивался из сил на последнем издыхании. Оксана грустно стояла посреди роскошного бутика, и струйки пота текли по ее спине под униформой. Истинный садист придумал эти нелепые костюмчики, а другой садист заказал пошить их из ткани, совершенно не пропускавшей воздух. Гадкий костюм был совсем мокрый, равно как и лицо, и волосы – особенно густая русая челка.

Оксана украдкой вытерла лицо платком. Она не нанесла утром макияж – какой смысл, пока доедешь до работы, от него останется одно воспоминание – только чуть тронула помадой губы. Сейчас прибежит старшая и начнет ей выговаривать за ненадлежащий внешний вид, за то, что она похожа на мокрую курицу, а спрашивается, на какую курицу можно быть похожей, если в помещении жарче, чем на улице?

Еще немного, и она грохнется в обморок. В практически пустом магазине только чей-то долговязый силуэт маячил около столика с галстуками, в центре зала с мужской одеждой. Оксане было плохо видно, и она решила подойти и предложить помощь. Во всяком случае, если появится старшая, то пусть видит – Оксана при деле.

– Я могу вам помочь? – спросила Оксана, подойдя к столику. Стоявший подле него мужчина повернулся к ней. Оксана замерла.

У него были ясные голубые глаза за дорогими круглыми очками в золотой оправе, великолепные длинные волосы, забранные в хвост, высокий чистый лоб, который, казалось, невозможно омрачить ничем… В отличие от многих покупателей, откровенно раздражавшихся от этого дежурного вопроса, молодой человек явно обрадовался.

– Разумеется, – он улыбнулся обезоруживающей улыбкой. В руке он держал два галстука: один – голубой, с вытканным шелком восточным узором пейсли, другой – темно-синий, в рельефную полоску. Стоимость каждого зашкаливала за 200 евро.

– Я тут у ваших соседей рубашку купил, – в другой его руке действительно был пакет от Corneliani. – Хотелось бы галстук подобрать. Какой из этих, вы считаете, лучше?

Оксана как завороженная глядела в его светлые глаза.

– Девушка, – позвал он ее, – вы меня слышите?

– Да, да! – опомнилась Оксана. – А можно на рубашку взглянуть?

– Без проблем, – с готовностью откликнулся он и достал из черного элегантного пакета изумительной красоты темно-синюю рубашку. Шелк мягко струился в его руках, длинные пальцы ласково перебирали ткань.

– Какая красивая! – восхитилась Оксана от всей души. – Мне кажется, ее вполне и без галстука можно носить, с расстегнутым воротом – она же с коротким рукавом.

– С коротким, да, – кивнул он. А потом предложил:

– Давайте я ее надену с галстуком. А вы посмотрите и оцените, – и снова улыбнулся.

«Потрясающие зубы! – Оксана восторженно затаила дыхание. – Чудо!» А вслух сказала:

– Конечно, конечно! Примерочная вон там. Пойдемте, я вас провожу.

– Проводите, – он слегка дотронулся до ее плеча, ровно настолько, чтобы это выглядело знаком внимания, а не заигрыванием. – Только не уходите, хорошо? Вы мне нужны.

• Предыдущая
• 125/140
• Следующая