Ангел, презумпция жизни (СИ) - Марс Остин - Страница 11

• Предыдущая
• 11/34
• Следующая

Байкер посмотрелся в зеркало, тщательно расчесался, побрызгал волосы какой-то ерундой, на которой я узнал только название разрекламированной марки косметики, помазал чем-то лицо и руки, надушился как-то по-девчачьи, капельку на руку, капельку на шею…

А может ну его, пусть бьётся?

О боже, дай мне сил… Я отвернулся, проматывая время, пока Волк не закончил свой туалет и не стал выкатывать байк из квартиры, немного замедлил время, заговорил:

- Товарищ оглашенный байкер, не кажется ли тебе, что свой жизненный запас везения ты не просто исчерпал, а прямо таки залез в долги? - Он замер, я продолжил. - Я, великий светлый ангел, повелеваю тебе сегодня ездить медленно, осторожно и в шлеме, иначе отвернусь от тебя и больше никогда не помогу!

Байкер почесал затылок, зафиксировал мотоцикл и пошёл в ту комнату, из которой я только что принёс шлем. Вот же… блин! Я притормозил время, перетащил шлем на прежнее место, Волчара как раз заглядывал на антресоль. Он нащупал шлем, вытащил, обтёр ладонью пыль, скривился…

А не фиг забрасывать его было!

…и поставил на место. Махнул рукой и вышел из комнаты.

У меня отвисла челюсть.

- Бери шлем, ты, чистоплюй хренов!

Волк даже не обернулся. Подошёл к байку, выкатил за порог, поднял и понёс вниз по лестнице. Интересно, а если бы он жил не на втором, он бы так и таскал его в руках?

Я бесился. По большей части из-за того, что надеялся, что Ксюха сочиняет про поднимание мотоцикла в полтора центнера весом. До последнего надеялся.

Я вернул время на момент выкатывания байка из гостиной, заморозил, покосился на дверь дальней комнаты, в которой пылился шлем… Ну почему я должен это делать?! Я приготовился поныть пару минут, обличая в несправедливости весь мир оптом. Перед глазами возникла растрёпанная чёрно-розовая шевелюра на фоне грозового неба. Появилась злость на себя. Причём такая лютая, что была бы возможность заехать себе по морде – не колебался бы ни секунды. Почему должен? Да потому что МОГУ! Потому что когда припекло, мигом уверовал во все религии сразу и выпросил у всевышнего ни много ни мало – мочь! А теперь хнычу «почему я?».

Так, собрался, встряхнулся и пошёл на подвиг.

***

Я поставил насухо вытертый, блестящий шлем на прежнее место, полюбовался… Потом в голову пришла совершенно сумасбродная мысль, я хихикнул, взмахнул крыльями, пронёсся над городом, нашёл своим внутренним радаром самую красивую и большую голубятню, тихонько спланировал на конёк крыши. Голуби косились на меня пугливыми фиолетовыми глазами, но не улетали. Я заметил немолодого мужчину, держащего в руках белоснежную голубку, явно очень породистую, с выпяченной грудкой и хрустально-снежными перьями хвоста, подождал, пока с неё упало маленькое пушистое перо, поймал, расправил… покосился за плечо, на свои летательные приспособления. Дубль пусто – они появляются только тогда, когда я уже готовлюсь ими взмахнуть. Ну и ладно.

Полетел назад к байкеру, немного отмотал время к тому моменту как он, махнув рукой, выходит из комнаты, оставляя в ней пыльный шлем. Приземлился на антресоль, ещё раз протёр рукавом шлем и аккуратно положил под него голубиное перо. Запустил время, окликнул выходящего байкера:

- Эй, смертничек! А шлем взять?

Волк обернулся, нервно переступил с ноги на ногу, насторожено бросил:

- Кто здесь?

Надо же, какой чувствительный. Я фыркнул:

- Ангел-хранитель, ёлки зелёные! Быстро надел шлем, а то повернусь к тебе задом!

Парень поскрёб затылок, сбив набок укладку, потопал к шкафу, достал шлем… совершенно чистый и блестящий. От лёгкого колебания воздуха пёрышко поднялось и кружась спланировало на пол, к носкам ботинок оторопевшего байкера.

- Матерь божья… Мистика какая-то!

Я фыркнул, сложил руки на груди. Вот и делай людям безвозмездное добро! Женщиной обозвали вместо спасибо.

Он покачал головой, взял шлем подмышку и стал выкатывать свой будущий металлолом на лестничную площадку. Я подождал, пока он сядет за руль и заведёт мотоцикл, взлетел и поплыл рядом с ним – на этот раз я всё четко проконтролирую. Дождь здесь шёл не так сильно, или просто ещё только начинался, но видимость уже была не ахти, а покрытие и того хуже – я запереживал, подлетел ближе к Волку, закричал в самое ухо, перекрывая рёв двигателя:

- Не спеши! Плохая дорога!

Он немного сбросил скорость, я удовлетворённо улыбнулся – все бы так. Судьбоносный поворот приближался, я поднялся выше – так и есть, летит наперерез по второстепенной наша знакомая машинка. Быстро летит, зараза. Я рванулся вперёд – пусть старик говорил, что являться я всё равно не умею, попытка не пытка, не убьёт же меня это, – и стал на месте их будущего столкновения, широко разведя руки и крылья, как будто они могли хоть чуть-чуть смягчить удар. В последний момент всё же не выдержал и рванул в небо – нервы сдали. Подо мной раздался глухой удар, звон стекла и скрежет металла, я глянул вниз – Волк лежал на обочине с окровавленной головой, шлема на нём не было, из легковушки через пассажирскую дверь кое-как выбрался водитель, схватился за голову, стал звонить по телефону. Я приземлился возле байкера, склонился над ним, тихо спросил:

- Ну как? Жить будешь?

Волк застонал, приоткрыл один глаз, посмотрел точно на меня и прошептал:

- Ангел…

Я оторопел. К нему подбежал водитель машины, стал вытаскивать из-под покорёженного мотоцикла, приговаривая между матами:

- Ну вот как знал! Как знал – будет что-то! Хорошо, что я пить не стал, вот попал бы тогда… Какой же ты тяжёлый… - Он освободил окровавленного летуна, подсунул ему под голову сложенную ветровку. - Держись, парень, скорая уже едет. Сколько пальцев видишь?

Волк попытался поднять руку к голове, скривился, рука безвольно упала, он прохрипел:

- Что-то вижу… вроде.

- Ну слава богу. Попить дать?

Я отошёл от них, побродил по асфальту, пиная осколки шлема, посмотрел в мутное небо… Да, ребята, слава. Без вариантов.

***

Она сидела на подоконнике, докуривая вторую сигарету. На мольберте подсыхала законченная картина, в её наушниках рвал глотку Кипелов.

Я сидел на карнизе с другой стороны, болтая ногами над семиэтажной пропастью – я никогда не боялся высоты. Дождь заканчивался, тучи улетали на запад, полегчавшие, но всё равно тёмные, багрово подсвеченные заходящим солнцем. Жуткое зрелище.

Ей никто не позвонил. Асфальт под окнами сиял невинными лужами дождевой воды с плавающими окурками, на детской площадке под раскидистой липой сидело жалкое мокрое тело, сгорбленное, как будто перед ним стоял невидимый компьютер с нерешаемой задачей. Хотя, если образно, было очень близко к тому. Ксюха выбросила окурок в окно, потёрла лицо, опять посмотрела на замершего в одной позе старого меня:

- Ну вот чего ты там уселся? На нервы мне действовать?

Я подозревал, что старый я просто никак не может прийти в себя и решить, что ему вообще делать, и уж точно не задумывается о Ксюхиных нервах. Тихо сказал:

- Плохо ему.

Девушка покачала головой и отошла от окна, я расправил крылья и спланировал вниз, общаться с собой.

***

- Что значит «не выполнил»?!?

Я был в шоке. По моим понятиям, я только что совершил подвиг, да такой, что Геракл с Персеем нервно курят в сторонке.

Архангел меланхолично пожал плечами:

- Если бы выполнил, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

- Ну что я сделал не так?

- Много чего… - Гаврила вертел в руках тонкое белое перо, похоже было, что оно занимает его гораздо больше, чем моё бедственное положение. - Ты добился результата, да, но действовал… разумно, логично, даже весело, - он подул на перышко, усмехнулся. - Вот только, как бы тебе сказать, без души? Без… любви? Когда ты делаешь добро, его нужно делать просто так, не рассчитывая на ответное действие или даже благодарность. Иначе это уже не добро, это торговля твоей возможностью его делать. - Меня передёрнуло от такой трактовки, Гавриил не заметил, или просто сделал вид, что не заметил, поднял глаза на небо, помолчал. - Ты уже научился чувствовать души?

• Предыдущая
• 11/34
• Следующая