Выбери любимый жанр

В царствование императора Николая Павловича (СИ) - Михайловский Александр Борисович - Страница 11

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

А его знакомства в литературном и музыкальном мире Санкт-Петербурга?! Среди них были такие литераторы как Белинский и Соллогуб, к которым позднее присоединятся Достоевский и Гончаров. Из музыкантов же в его дом были вхожи Глинка и Алябьев…

Шумилин перечитал всю информацию об Одоевском, которая была в его домашних архивах. В 1840 году князь жил на набережной реки Фонтанки в доме N 35. Александр хорошо знал это старинное здание, выстроенное в стиле классицизма. Оно принадлежало в середине XIX века Его Императорского Величества Канцелярии, и было расположено всего в двухстах метрах от Невского проспекта. Надо будет попозже еще раз тщательно обдумать этот вопрос, и нанести визит князю…

Он сказал, поехали…"

Итак, настал, наконец, день, который все так долго ждали и которого, если сказать честно так боялись. К тому времени "кузина-белошвейка" Ольга Румянцева сделала два костюма, для хронопутешественников, и им предстояло хоть немного их обносить.

Антон еще и еще раз проверил и перепроверил всю свою аппаратуру. Работала она безукоризненно. Явных багов он не обнаружил, все технические параметры были в норме. К тому времени Антон научился немного управлять своей машиной, и вместо Гагаринской улицы, куда первоначально был пробит временной тоннель, он вывел выход из портала в Летний сад, здраво решив, что там, среди кустарников и зеленых лабиринтов появление людей из ниоткуда будет менее неожиданным, чем их появление на оживленной улице.

Шумилин, который шел в прошлое в качестве подстраховки, приволок наградной пистолет ПСМ, одолжив его у одного своего коллеги, пообещав ему, что в сводке происшествий по городу его ствол стопроцентно не всплывет. Кроме того, Александр взял в путешествие электрошокер и баллончик с газом. А для психологического воздействия на предков он приготовил нетбук, упрятав его в небольшой саквояж. Подстраховать путешественников во время пробного выхода в прошлое, взялся Алексей, получивший от Антона подробнейший инструктаж, и без запинки ответивший изобретателю машины времени, что ему следует делать в случае непредвиденной ситуации.

Вроде бы все должно пройти нормально, но друзей бил внутренний мандраж. Для того чтобы хоть немного успокоиться они решили выпить для храбрости по сто грамм хорошего дагестанского коньяка. Ну и заодно за удачу, чтобы первое путешествие в прошлое не стало последним.

— Крайним, — Александр осторожно поправил Антона.

Потом, все облачились в непривычную и неудобную одежду – накинули сюртуки, натянули узкие штаны – панталонами их назвать ни у кого язык не повернулся, примерили смешные цилиндры, и, покрутившись у зеркала, полюбовались на себя. Выглядели они, конечно, смешно, но как будто все было на месте. Значит, пора в путь дорогу.

Антон включил аппаратуру перемещения на полную мощность. В центре комнаты появился голубоватый мерцающий круг. Сияние стало сильнее, и прибор загудел, как детский волчок. Еще одно нажатие на кнопку, и яркий, переливающийся всеми оттенками синего и изумрудного цвета круг превратился в нечто вроде окна, за которым зеленела листва, и был виден кусочек утреннего неба.

Вздохнув, как перед прыжком в ледяную воду, Антон сказал сакраментальное: "Поехали!", взял за руку Шумилина, и шагнул в неизвестность…

Петербург 1840 года встретил путешественников во времени ярким солнцем и легким ветерком. Антон и Александр вынырнули из будущего, как и рассчитывал изобретатель, в одном из гротов Летнего сада. В это время знаменитый парк был практически безлюден. Лишь единожды наши друзья заметили на одной из его дорожек силуэт всадника, мелькнувший из-за зеленых шпалер. Кому-то в такой ранний час не спалось, и он совершал утреннюю конную прогулку.

Часы Петропавловской крепости пробили семь раз. Друзья вышли из ворот сада, полюбовались на знаменитую фельтеновскую ограду, и побрели по набережной Невы в сторону Адмиралтейства. Вид на Петропавловскую крепость и правый берег Невы показался им непривычным. Многих зданий на другой стороне реки, которые были для жителей XXI века с детства знакомыми и привычными, не было и в помине. Не было "Дома политкаторжан", знаменитого "Обкомовского" дома и крейсера "Аврора". Не было и Троицкого, или как его называли по старинке, Кировского моста. А на его месте через Неву был переброшен наплавной Троицкий мост. Правда, выглядел он очень нарядно. Порталы, ограждения перил, фонарные столбы были чугунные, художественного литья. Фонарные столбы сделаны в виде пучков пик, средние из которых были увенчаны двуглавыми орлами с венком. Декоративные чугунные и медные детали моста были позолочены.

Времени до визита к князю Одоевскому у Антона и Александра еще было предостаточно, и они решили немного побродить по родному, но сейчас совершенно чужому для них городу.

Они неторопливо пошли по набережной, с любопытством осматривая Петербург 40-х годов XIX века. Все для них было в диковинку: и медленно плывущие по Неве парусные корабли, и цокающие копытами по булыжной мостовой кони-тяжеловозы, везущие огромные фуры с грузами, и мастеровой люд, спешащий на работу. Но и люди, принадлежащие к так называемому "приличному обществу" тоже были видны на улицах Северной столицы в этот ранний час.

На Дворцовой набережной, неподалеку от Мраморного дворца, навстречу им не спеша шагал высокий военный, в темно-зеленом форменном сюртуке с золотыми эполетами и высокой фуражке с белым верхом и красным околышем. Военный выгуливал собаку – черного пуделя с белой манишкой и белыми передними лапами. Подбежав к ним, пудель стал с любопытством обнюхивать хронопутешественников.

— Гусар, ко мне, быстро! — громким командным голосом позвал его хозяин, — господа, — обратился он к нашим друзьям, — не бойтесь, он не кусается…

Шумилин, у которого дома был пес, двухлетний ротвейлер по кличке Сникерс, собак не боялся. Поэтому он улыбнулся, и, нагнувшись к пуделю, почесал ему за ухом. Пес дружески замахал хвостом с кисточкой на конце.

— А мы и не боимся, — Александр с улыбкой ответил военному, — хороший у вас пес, умный, и совсем не злой.

Военный внимательно посмотрел на Антона и Александра своими голубыми глазами, улыбнулся им уголками губ, слегка кивнул головой, и продолжил прогулку.

— Антоха, ты знаешь, а ведь я его раньше где-то видел, — Шумилин озадаченно посмотрел на своего друга.

— Шурик, а ты случайно не перегрелся? — поинтересовался Антон. — Ну где ты его мог видеть? — немного подумав, он тоже пробормотал. — Хотя и мне его лицо показалось знакомым…

Шумилин, пройдя еще шагов пять, неожиданно встал, как вкопанный. — Тоха, а ведь это был царь! — изумленно сказал он.

— Точно, сам государь император Николай Павлович! — воскликнул Антон, и смущенно прикрыв себе рот ладонью, добавил вполголоса. — Сказал бы мне кто с месяц назад, что я буду лицезреть самого императора Николая I, ни за что бы не поверил!

— Между прочим, — уже спокойно сказал Шумилин, — я читал, что у Николая была отличная память на лица. Это значит, что он нас "срисовал", и при следующей встрече обязательно вспомнит нашу беседу с его пуделем

Продолжаю беседу, Антон и Александр не спеша дошли до недавно отстроенного после пожара Зимнего дворца. Он блистал свежей краской, и трудно было поверить, что всего год с небольшим дворец представлял собой обгорелую коробку, с обуглившимися рамами и кучей головешек внутри.

Друзья прошлись по Дворцовой площади, полюбовались на Александрийскую колонну. Потом они прогулялся по бульвару, разбитому перед Адмиралтейством (помните, у Пушкина – "Онегин едет на бульвар"), и с любопытством осмотрели практически достроенный, но еще не освященный Исаакиевский собор – бессмертное творение Огюста Монферрана.

У Медного всадника они немного задержались, вспомнив события, произошедшие здесь пятнадцать лет назад. Да, государь император Николай Павлович был абсолютно прав, разогнав картечью сборище тогдашних "несогласных". Какую бы новую кровавую заваруху устроили бы эти "борцы за свободу", дорвись они до власти! Учитывая наш российский размах и широту души, Великая Французская революция показалась бы тогда в сравнении с Великой Российской смутой веселым водевилем.