Топ-модель - Коултер Кэтрин - Страница 19

• Предыдущая
• 19/117
• Следующая

— Я должен задать вам один вопрос, мадемуазель, — заявил он почти официальным тоном. — Я должен знать, собираетесь и вы выдвинуть обвинения против князя.

Ее лицо внезапно потускнело от грусти.

— Я же сказал вам, инспектор, никаких обвинений!

— Мадемуазель? — Он ждал ее ответа, хотя и понимал, что она вряд ли согласится на подобный шаг. Но все же он должен был задать ей этот вопрос. И дело здесь не только в служебных обязанностях. Ему очень хотелось проверить характер этой молодой девушки, испытать ее на прочность. Если бы он только мог каким-нибудь образом удалить из комнаты ее отца! Этот негодяй без всякого стеснения давит на нее, навязывает свою волю, терроризирует ничуть не меньше, чем этот подонок из княжеской семьи. Одному Богу известно, сколько лет ей придется терпеть его произвол, пока она наконец не выработает против него свое собственное оружие.

Линдсей даже не взглянула на отца. В этот момент она казалась намного старше, а на ее лице проступили признаки невероятной усталости.

— Инспектор, если я выдвину обвинения против него, чем все это может кончиться? — К удивлению Гальвона, ее голос прозвучал ровно и даже как-то уж слишком спокойно.

Он взмахнул рукой в сторону Ройса, чтобы тот не вмешивался в их разговор, и сказал как можно мягче:

— Мне очень приятно, что вы, мадемуазель, не отвергли с ходу саму мысль привлечь к суду этого ублюдка. Вы умная и храбрая девушка.

— Мне бы очень хотелось посадить его за решетку, — продолжала Линдсей. — Он издевался надо мной, изнасиловал, избил. Он не совсем нормальный человек, и его место именно там. Если он останется на свободе, то от его маниакальной извращенности могут пострадать другие невинные девушки, такие же глупые, как и я. По крайней мере, его нужно подвергнуть принудительному лечению в психиатрической больнице.

— Превосходно, мадемуазель, — радостно отреагировал инспектор. — Я аплодирую вам и полностью согласен с вашими словами.

— Ее слова не имеют никакого значения! — заорал Ройс вне себя от ярости. — Она не выдвинет против него никаких обвинений, черт бы вас побрал!

Инспектор проигнорировал гневный выкрик Ройса.

— Как я уже сказал, мадемуазель, вы умная и храбрая девушка. У вас есть мужество. — Откровенно говоря, он не ожидал от нее подобной решительности и понял, что это может плохо кончиться для нее. Нельзя допустить, чтобы она прошла через все это еще раз. Может быть, ее мерзавец отец сделает для себя хоть какие-то выводы и получше узнает свою дочь? Вряд ли, конечно. Об этом можно только мечтать. — Вы хотите знать, чем это может кончиться. Ну что ж, я скажу вам всю правду, какой бы горькой она ни была. Этот судебный процесс неизбежно приведет к громкому международному скандалу. Ваша семья хорошо известна в Соединенных Штатах, а семья ди Контини — во всей Европе. Судьи, адвокаты и журналисты всех мастей будут задавать самые неприятные вопросы, от ответа на которые вам не удастся увильнуть. Все члены вашей семья станут подвергаться постоянным преследованиям со стороны досужей прессы, и все это будет очень болезненно. А если обвинение в изнасиловании не будет поддержано судом, то я не исключаю, что вашей сестре может быть предъявлено встречное обвинение в покушении на убийство. Вы понимаете меня, мадемуазель?

Она молча уставилась на инспектора, не зная, что сказать. А тот с грустью подумал, что в ее глазах исчез последний проблеск надежды на справедливое возмездие. Как неприятно видеть в них прежнее отчаяние и бессилие!

— Пожалуйста, мадемуазель, поймите меня правильно. Ваши обвинения против этого подонка были бы вполне справедливы и уместны, и я очень рад, что вы готовы пойти на это. Но я должен быть с вами до конца честным и откровенным. К концу этого судебного процесса вы будете морально уничтожены, как, впрочем, и ваша сестра. Мне очень горько, но врать вам я просто не имею права. Именно так закончится все это дело. Здесь нет места для милосердия по отношению к молоденькой девушке, которая, к своему несчастью, оказалась изнасилованной каким-то ублюдком, тем более родственником. К сожалению, в подобных случаях правосудие беспощадно ко всем участникам без исключения. Мне очень жаль, мадемуазель.

— Я бы и сам мог ей все это сказать, — недовольно проворчал Ройс.

Линдсей очень долго молчала, размышляя над словами инспектора. Отцу она могла бы не поверить, но этому человеку она доверяла полностью.

— Благодарю вас, инспектор, — сказала она наконец с бесстрастным выражением лица. — Спасибо, что были добры ко мне и сказали всю правду. Я также благодарна вам за то, что вы открыли мне глаза на весь тот ужас, который случился со мной, хотя, конечно, если хорошо подумать, то я сама во всем виновата. Если бы я не была столь глупой и наивной, со мной ничего подобного не случилось бы. Разумеется, я знала, что меня будут снова допрашивать в суде, но я не предполагала, что это косвенным образом затронет всю мою семью. Да, я много думала об этом до вашего прихода, так как поняла, что князь — мерзкий и ужасный человек. Но теперь, когда вы мне все объяснили… — Она замолчала, слегка покачивая головой, а потом медленно вышла из комнаты.

Ее последние слова тяжело повисли в воздухе, создавая атмосферу неизбывной грусти и безысходности. Инспектор долго смотрел ей вслед, ощущая в душе такую сильную боль, от которой, как он понимал, ему никогда не удастся полностью избавиться.

Ройс был доволен и не скрывал этого. Он злорадно ухмыльнулся в спину дочери, когда она покидала комнату, а потом с этой ухмылкой триумфатора повернулся к инспектору:

— Надеюсь, теперь-то вы закончили со всем этим делом?

— О да, несомненно. Я-то закончил, но активность журналистов сейчас в самом разгаре. Они еще долго будут копать под вас, как свиньи в огороде. Впрочем, меня это не касается. Вы взрослый человек, привыкший читать газеты и смотреть телевизор. Рекомендую вам как можно быстрее забрать свою дочь и покинуть наш город. Покинуть сцену этого безумного спектакля, так сказать.

— Я бы непременно сделал это, инспектор. Однако есть обстоятельства, с которыми я не могу не считаться. Семья князя сейчас находится здесь, в Париже, в полнейшей изоляции. Они уже переправили князя в частную больницу за пределами города и выставили там надежную охрану. Но я не могу быть уверенным в том, что они будут держать язык за зубами. Его мать, эта высокомерная мерзавка, уже проинформировала меня, что крайне недовольна поведением Сидни. Подумать только, она во всем обвиняет мою дочь! Нет, я должен остаться здесь и сделать все возможное, чтобы оградить мою дочь от клеветы, защитить ее репутацию и отстоять ее интересы. Пресса, несомненно, попытается добить ее. — Ройс взволнованно провел пальцами по волосам и впервые за последнее время показался инспектору подавленным и уязвимым. — Скажите, пожалуйста, инспектор, что мне делать с этим чертовым подонком?

— Вы меня спрашиваете, месье? Ну что ж, я скажу вам со всей откровенностью. На вашем месте я бы приобрел еще один пистолет и отстрелил бы ему яйца.

С этими словами Гальвон сдержанно поклонился и вышел из номера.

Тэйлор вбежал в отделение экстренной помощи как ошалелый с выражением неописуемого ужаса на лице.

Его встретила там Энн Холлис, старшая медсестра. Это была крупная женщина лет шестидесяти, крепкого телосложения и с горделивой осанкой, чем отдаленно напоминала фельдмаршала. Увидев насмерть перепуганного человека, быстро приближающегося к ее столику, она внутренне приготовилась к самому неожиданному — взрыву ярости, истерическому крику или по крайней мере гневным упрекам. К ее величайшему удивлению, голос этого человека был спокойным и уравновешенным.

— Не могли бы вы помочь мне… — Он быстро взглянул на карточку, висевшую на ее халате. — Да, миссис Холлис. Ее зовут Линдсей или Иден. Насколько я понял, она оказалась жертвой несчастного случая, получила серьезные травмы и сейчас находится в вашей больнице, где ей оказывают первую помощь. Я ее жених. Скажите мне, пожалуйста, что с ней. Мне это очень важно знать.

• Предыдущая
• 19/117
• Следующая