Ахиллесово сердце - Вознесенский Андрей Андреевич - Страница 43

• Предыдущая
• 43/47
• Следующая

в фортку птица,

бьет пропавшая красота...

«Ну вот, – ты скажешь, – я и нашлась,

кажется...

в новой ленте играю... В 2-х сериях...

Если только первую пробу не зарубят!..»

1962

Монолог актера

Провала прошу, провала.

Гаси ж!

Чтоб публика бушевала

и рвала в клочки кассирш.

Чтоб трусиками, в примерочной

меня перематюгав,

зареванная премьерша

гуляла бы по щекам!

Мне негодованье дорого.

Пусть мне бы в лицо исторг

все сгнившие помидоры

восторженный Овощторг!

Да здравствует неудача!

Мне из ночных глубин

открылось – что вам не маячило.

Я это в себе убил.

Как девочка после аборта,

пустой и притихший весь,

люблю тоскою аортовой

мою нерожденную вещь.

Прости меня, жизнь.

Мы – гости,

где хлеб и то не у всех,

когда земле твоей горестно

позорно иметь успех.

Вы счастливы ль, тридцатилетняя,

в четвертом ряду скорбя?

Все беды, как артиллерию,

я вызову на себя.

Провала прошу, аварки.

Будьте ко мне добры.

И пусть со мною

провалятся

все беды в тартарары.

1966

Гойя

Я – Гойя! 

Глазницы воронок мне выклевал ворог, 

слетая на поле нагое. 

Я – Горе. 

Я – голос 

Войны, городов головни 

на снегу сорок первого года, 

Я – голод, 

Я горло 

Повешенной бабы, чье тело, как колокол, 

било над площадью голой... 

Я – Гойя! 

О, грозди 

Возмездья! Взвил залпом на Запад – 

я пепел незваного гостя! 

И в мемориальное небо вбил крепкие 

звезды – 

Как гвозди. 

Я – Гойя.

1959

Послесловие

Андрей Вознесенский – поэт одаренный, своеобразный. Ему присуще острое чувство современности, напряженный лиризм, присуща тяга к многозначности образов, к сжатым, подобно стальной пружине, ассоциациям, к неожиданным, часто гротескным, метафорам. Он не похож ни на кого другого и своеобычностью своей иногда даже задорно бравирует. Но работает он серьезно, много, упрямо и выпустил уже четыре сборника стихов – «Парабола» (1960). «Мозаика» (1960), «Треугольная груша» (1962), «Антимиры» (1964). Несомненно одно – творчески Андрей Вознесенский во многом определился и занял свое особое место в сегодняшнем литературном процессе. В чем же существо его своеобразия, новизны?

Поиски собственных путей в поэзии отнюдь не привели А. Вознесенского к отрыву от классической традиции, но заставили лишь творчески, по-своему, ее осмыслить. В семье поэта знали и ценили русское искусство, русскую культуру. Отец его – крупный инженер, гидротехник, один из тех, кто проектировал Братскую ГЭС и другие сибирские стройки, участвовал в восстановлении Днепрогэса. В юности Андрей Вознесенский – он родился в 1933 году – был увлечен исканиями в области архитектуры. Он успешно закончил архитектурный институт. Серьезно занимался живописью, учился у акварелиста Бехсеева и прежде всего у Дейнеки. Затем пришли литературные увлечения: в поэзии – Маяковским, Пастернаком, поэтом-антифашистом Гарсиа Лоркой, в прозе – Гоголем.

Позднее Николай Асеев очень точно определил родословную Вознесенского, сказав о его стихах: «...уже если отыскивать черты родоначального поэтического свойства, то это больше всего напоминает стилистическую манеру Маяковского: тот же неуспокоенный, внетрадиционный стих, то же стремление выразить мысль своими средствами, не заимствуя их у других, свободное обращение со строкой в ее ритмическом и синтаксическом разнообразии». И, видя здесь «не совпадение, а продолжение культуры новой поэзии», старший художник подчеркивает: «Родственность Вознесенского Маяковскому несомненна. И не только в необычном строе стиха – она в содержании, в глубокой ранимости впечатлениями...». Главное для Асеева в том, что напряженный, страстный лиризм в стихах у младшего поэта, как и у Маяковского, имеет в основе новый взгляд на действительность, на человеческие отношения, на творчество.

Духовно сформировалось уже поколение людей, которое выросло в социалистическом обществе, с детства дышало его воздухом и о многих уродствах старого классового общества имеет лишь книжное представление. Это поколение непримиримо в своем неприятии всего реакционного, отжившего, несовместимого с его представлениями о жизни, тормозящего развитие истинно человеческих условий существования. И драматизм, столь присущий лирике А. Вознесенского, возникает там, где происходит столкновение этого нового отношения к миру с реальными противоречиями современной действительности, обусловленными тем, что старый несправедливый общественный порядок еще существует на земном шаре. Недаром А. Вознесенский назвал свою новую книгу – «Ахиллесово сердце». Ведь и вправду самое ранимое, незащищенное у поэта всегда его сердце – откликающееся на все горести и все боли человечества.

В поэзии Андрея Вознесенского четко пролегает граница между тем, что любит поэт, и тем, что он всеми силами души ненавидит, что отрицает и что защищает... Вот он бродит по Парижу и видит, как уличный художник рисует свои картины прямо на тротуаре. Поэта ранит издевательство над искусством, над мастером, которому, почти не глядя, как нищему, «пешеходы бросают мзду», топчут ногами его произведения. И драматизм сцены усиливается тем, что среди шаркающих подошв, каблуков, «как рана», на асфальте выступает лицо Маяковского: «Это надо ж – рвануть судьбой, чтобы ликом, как Хиросимой, отпечататься в мостовой!». Безумный собственнический мир чреват Хиросимой искусства: ведь он несет гибель всему чистому, возвышенному, прекрасному. Здесь в буржуазном обществе все предмет купли и продажи – искусство, родниковая кристальность чувств, красота реального мира. Поэт не может примириться ни с трагической гибелью актрисы Мерлин Монро, исторгованной, распроданной ловкими продюсерами:

• Предыдущая
• 43/47
• Следующая