Большая книга ужасов – 20 - Усачева Елена Александровна - Страница 3

• Предыдущая
• 3/65
• Следующая

– На чердаке смотрела? – спросил он, входя в подъезд.

– Там закрыто, – пискнула ему в спину Мелкая.

Толик пожал плечами, вызывая лифт. Кого и когда останавливали запертые чердаки? Осложняло поиски одно – белый котенок, погуляв по мартовскому снегу, мог превратиться в серого. Такого найдешь, только если наступишь.

Дверь на чердак действительно была закрыта. Под ней оказалась большая щель – не иначе как лаз для котов.

Толик тронул висячий замок, и дужка сама собой отскочила. Видимо, кто-то любил сюда наведываться. Замок сломал, а новый поставить не удосужился.

– Закрыто, – фыркнул Карасев, толкая дверь.

Полазив по пыльному сумраку и пару раз чихнув, ребята выбрались на крышу.

Котов видно не было.

Толик глянул вниз, на пустой грязный двор. И услышал знакомый кошачий вопль.

– А как он сбежал? – запоздало спросил Карасев, взглядом пытаясь отыскать дерущихся животных.

– С балкона спрыгнул, – всхлипнула Анька. На крыше она трусила.

– А под балконом смотрела? – Коты все не появлялись, но орать не прекращали.

Анька таращила глаза, не понимая, что от нее хотят узнать.

– Ладно! – Толик перестал изучать двор с высоты птичьего полета. – Пошли на улице посмотрим. Как его зовут?

– Мурзик!

На темном чердаке Анька за что-то зацепилась и с грохотом полетела на пол. Ее падение эхом прокатилось по безлюдному помещению. В противоположном углу тоже что-то повалилось, и от взметнувшейся пыли Толик чихнул.

Он всего на секунду закрыл глаза, а когда открыл их, какая-то тень стремительно исчезла за поворотом, захлопнув за собой дверь.

Лязгнул замок.

Чертыхнувшись, Карасев бросился к выходу, но сразу же наткнулся на что-то – внезапно наступившая темнота ослепила его. А потом он оглох от Анькиного крика.

Никогда Толик не думал, что девчонки могут так визжать. Он на звук сделал несколько шагов и сгреб в охапку маленькое тщедушное тело. Мелкая дернулась и затихла.

– Это бомж, – спокойно объяснил Толик. – Он испугался нас и убежал. А будешь орать, сюда все жильцы дома придут. Дверь мы сейчас откроем.

Анька кивнула, ткнувшись лбом в его плечо.

Карасев отошел в сторону и огляделся. Под дверью была большая щель, сквозь нее должен падать свет. Если ее ничто не загораживает, конечно.

Спотыкаясь о бесконечные трубы, Толик пошел на мелькнувший луч. Дверь оказалась чем-то приперта с той стороны. Карасев подергал, потом навалился плечом. Дверь нехотя поддалась. Толик вдохнул побольше воздуха для последнего рывка и… закашлялся.

Неподалеку от двери, в полосе света, лежал дохлый черный кот. О том, что он был мертв, говорила странная поза, в которой он лежал, – лапки и хвостик подобраны, а голова неестественно вывернута, так что единственный остановившийся глаз смотрит в темноту. Карасев шевельнулся, и глаз стал смотреть на него. Внимательно, словно запоминая. От этого делалось несколько не по себе.

– Стой! – поднял руку Толик, не давая Аньке подойти. – Подожди, там кто-то есть!

Мелкая замерла, а когда все-таки сделала последний шаг к выходу, труп кота Карасев успел задвинуть подальше в темноту. Когда его нога коснулась пыльной шерсти, ему показалось, что кот шевельнулся.

Оглядываться Толик не стал, а пропустил Аньку вперед, вышел сам и попробовал плотно прикрыть дверь.

– Мурзик! – Дедкова заорала так неожиданно, что Карасев вздрогнул и выронил замок.

А Мелкая уже неслась вниз по лестнице следом за грязным серым комочком.

Толик побежал за ней.

На улице Дедкова уверенно направилась за гаражи. Теперь и Толик рассмотрел котенка. Конечно, он был не белый, а грязно-серый и бежал очень быстро. Видимо, за два дня Мурзик здорово одичал.

Пришлось загнать его в угол и накрыть Толиковой курткой. Но котенок оказался шустрее. Он успел исцарапать Карасеву руку и как следует порвать куртку.

– Зверюга! – выругался Толик, облизывая кровоточащие ранки. – У него прививка от бешенства есть?

– Да нормальный, нормальный он, – уверяла Мелкая, быстро гладя котенка по голове. – Это он последние два дня почему-то такой нервный. А в воскресенье словно взбесился. То сидел себе спокойно, а то вдруг начал орать, шторы порвал, форточку головой открыл и с балкона спрыгнул. Он, наверное, чего-то испугался.

– Чего-то… – Толик ругал себя за то, что ввязался во всю эту историю, потому что куртку теперь в лучшем случае нужно было зашивать, а в худшем – выбрасывать. Но в любом случае ругать его дома будут. – Валерьянку не надо коту давать – вот чего!

Анька опустила голову и стала шептать котенку ласковые слова.

Появление еще одного действующего лица Толик не столько услышал, сколько почувствовал.

Кот был черный, с ободранным ухом, вместо одного глаза виднелось грязное бельмо. Он равнодушно глянул на Толика и потрусил за гаражи.

У Карасева снова что-то замкнуло в голове. Он уже видел этого одноглазого кота. Только не живого, а мертвого. И лежал одноглазый на чердаке.

Забыв о ране на руке и об испорченной куртке, Толик пошел следом. Он почему-то был убежден, что за гаражами никого не окажется. Будут грязные сугробы, гнутые заборчики…

Кот был.

Он сидел на земле, подобрав под себя хвостик, и аккуратно лакал молоко из блюдечка. Рядом с ним на корточках, спиной к Карасеву, расположился мужчина в длинном черном плаще и черной шляпе. Он медленно гладил кота по спинке и что-то шептал в порванное ухо. Длилось это бесконечно долго. Пока под пальцами мужчины не пробежала искра.

Анька ахнула.

Мужчина резко повернулся.

Худое лицо, узкий подбородок, темные узкие глаза…

В следующую секунду мужчина скрылся за гаражами. Блюдце исчезло. Кот тоже.

– Павел Сергеевич! – удивленно прошептала Мелкая, делая несколько шагов следом за исчезнувшим мужчиной. – Толик, ты видел?

Он-то видел! Очень хорошо видел. Этот жесткий взгляд, как на фотографии. Его никогда ни с кем не спутаешь.

Но это не мог быть Бледный! Их класс, конечно, на кладбище не взяли. Но взрослые-то там были, и учителя потом долго рассказывали, какие скудные и грустные были похороны.

– Тебе показалось, – Толик развернул Мелкую к себе. – Слышишь? Какой Бледный? Он помер давно!

– Но это же был он, – прошептала вконец перепуганная Анька.

– Ужастики перед сном надо меньше смотреть, – грубо оборвал ее Карасев, подталкивая к подъезду. – Давай топай! Тебе еще найденыша в ванной отмывать. И не смей никому рассказывать! Поняла?

Он довел Мелкую до квартиры, натянул куртку и сделал вид, что собирается спускаться вниз. Но как только за Дедковой закрылась дверь, он помчался наверх. Дверь на чердак так и осталась открытой. Он коснулся обшарпанной ручки. Сквозь щель упал свет.

Кота на месте не было.

Во дворе дома Костян от нечего делать раскачивался на детских качелях. Увидев Толика, Рязанчик бросил свое занятие и побежал к нему.

– Ну, чего, нашли?

– Ты что здесь делаешь? – После странных открытий голова у Карасева совсем перестала соображать. – Следишь, да?

– Отвали! – оттолкнул насевшего одноклассника толстый Костян. – Совсем дурной – иди лечись! Живу я здесь!

– Ладно, забыли! – Толик в ответ тоже отпихнул Рязанчика и оглянулся. Мужчин в черных плащах поблизости не было.

– Где это тебя так? – Костян перехватил его руку и полюбовался на красные царапины.

– Да котенок этот бешеным оказался. – Толик потер подсохшую кровь. – Чуть меня не покусал.

– А это? – Рязанов ткнул в исполосованный рукав. – Тоже он? Ну и силища!

Силы в котенке было действительно много, потому что прорезал он рукав от локтя до резинки на запястье. Получилась тонкая лапша. Такую уже не зашьешь.

– Вот и помогай людям, – пробормотал Толик и запнулся.

Где-то он видел такую же мелкую лапшу.

– А портфельчик Козиной так же был искромсан, – словно прочитав его мысли, произнес Костян.

• Предыдущая
• 3/65
• Следующая