Ной Морсвод убежал - Бойн Джон - Страница 21

• Предыдущая
• 21/31
• Следующая

– Можем немножко посидеть, если хочешь, – предложил Ной и показал на незанятую скамейку. – А потом еще куда-нибудь вместе пойдем. Может, отдохнешь и тебе станет лучше.

– Наверное, правильнее будет, если на горках ты покатаешься сам, – ответила мама. – А я на тебя отсюда посмотрю, честно. Я тебе буду махать. А потом я с тобой попробую какой-нибудь другой аттракцион, если буду в силах.

Ною это не очень понравилось, но пропускать «Космическую гору» не хотелось, поэтому, когда вагонетки остановились и выпустили ездоков, он забрался в переднюю, надеясь, что один в ней он не останется, ведь тогда он будет на поворотах скользить по сиденью. Но тут в вагонетку шагнула девочка его лет. Когда служитель опустил перед ними штангу безопасности, она доедала кокон сахарной ваты.

– Привет, – сказал Ной, чтобы выглядеть учтиво. – Меня зовут Ной Морсвод.

– Извини, – ответила девочка и кисло ему улыбнулась. – Мне не разрешают разговаривать с посторонними.

И на этом – все, пока не начались мертвые петли. Тогда девочка крепко схватилась за руку Ноя и заорала так громко прямо ему в ухо, что мальчик подумал – у него лопнет барабанная перепонка.

Вагонетки мчались слишком быстро, и Ной не успевал разглядеть, машет ему с земли мама или нет. Но когда он вылез после трех заездов, его немного покачивало из стороны в сторону – совсем как дядю Тедди каждое Рождество, когда он уходил от них к себе домой. А когда мальчик наконец почувствовал под ногами твердую почву, мамы нигде вокруг не оказалось. Ной посмотрел по сторонам, поискал перед аттракционом и за ним, оглядел всю аллею и нахмурился. Закусил губу: где же она может быть? Совсем не похоже на его маму – не оказаться там, где обещала ждать. Мысль идти ее искать Ною не нравилась: вдруг она вернется и будет волноваться, если не найдет его? Они тогда могут потеряться насовсем.

Он сел на ту скамейку, где они с мамой расстались, и несколько скуксился. Но тут он увидел, как к нему быстро идет женщина в белом халате. Лицо у нее было очень взволнованное. Ною она не понравилась, и он отвернулся, надеясь, что она пройдет мимо, но женщина остановилась прямо перед ним и чуть нагнулась. Он так и знал.

– Ты – Ной Морсвод? – спросила она.

– Нет, – ответил мальчик.

– Ты уверен? – нахмурилась она. – А то ты очень похож на того мальчика, которого меня послали найти. Мне тебя описали.

Ной ничего ей не ответил – он просто смотрел в землю, стараясь ни о чем не думать. И надеялся, что земля его проглотит целиком.

– Ты правда уверен, что ты не Ной? – опять спросила женщина, но уже как-то мягче.

– Я Ной, – ответил он и слегка кивнул.

– Ох, это хорошо, – сказала женщина и вся расплылась улыбкой облегчения. – Я так и подумала. Пойдем со мной?

– Не могу, – пояснил Ной. – Я жду маму.

– Я знаю, – сказала женщина. – С ней случилось легкое помутнение, только и всего. Волноваться тебе совершенно не о чем. Она тебя ждет в палатке лазарета. Попросила тебя привести.

Ной с минуту ничего ей не отвечал – он был уверен, что весь мир сговорился против него. Но потом согласился пойти вместе с женщиной. Та хотела взять его за руку, пока они шли, однако Ной очень ясно дал ей понять, что с подобной чепухой мириться не намерен, и сунул руки в карманы. Через каждые несколько шагов он оборачивался проверить, не возникла ли мама на скамейке, но через минуту уже вошел в медицинскую палатку – и мама была там. Лежала на койке, а над ней стояли врачи.

– Ной, – тут же сказала мама и села. Она попробовала улыбнуться, но у нее не получилось – ни сесть, ни улыбнуться. Лицо у нее было очень бледным, почти серым, и в палатке очень гадко пахло. Ной вспомнил, что так же пахло у него в спальне, когда Чарли Чарлтон оставался ночевать, переел шоколада и перепил газировки и ночью его стошнило прямо на пол. – Извини меня, пожалуйста, – сказала мама очень усталым голосом. – Но честно, волноваться не из-за чего. Это у меня просто легкое помутнение, вот и все. Должно быть, все из-за сахарной ваты.

– Но ты же не ела сахарную вату, – сказал Ной. Он во все глаза смотрел на маму, но близко не подходил.

Вечером они не поехали обратно поездом, а жаль, потому что в поезде Ною очень нравилось. Они просидели в медицинской палатке еще три часа, пока на машине не приехал папа и не забрал их.

По пути домой все вели себя очень тихо, и Ной – тише всех.

– Значит, если она не ела сахарную вату, – сказал старик, отложил неоконченную куклу на стол, собрал пустые тарелки из-под десерта и медленно добрел с ними до раковины, а там пустил из крана воду, бросил пару посудных мочалок, и те принялись за работу, – отчего же ей стало плохо?

Ной посмотрел в стол и принялся возить пальцем по ложбинке в дереве, которую, как он понял, оставила непослушная стамеска. Он ничего не ответил, не взглянул на старика – он просто надеялся, что тот не будет больше задавать никаких вопросов про это.

– Не хочешь мне отвечать? – в конце концов очень тихо спросил старик, и теперь Ной на него посмотрел и громко сглотнул, а затем покачал головой.

– Не хочу казаться грубияном, – произнес он и тут же понял, что говорит резче, нежели собирался, – но теперь, раз я убежал из дома, мне кажется, лучше вообще не думать про маму с папой. И не обсуждать их.

– Ну, очень странные вещи ты говоришь, – сказал старик удивленно и даже обернулся. – Сначала мама защищает тебя от охранника, который облыжно тебя обвинил, потом устраивает тебе пляж в бассейне, а потом забирает тебя из школы и везет на ярмарку. И ты не хочешь о ней вспоминать? Да будь у меня такая мама… ну, мамы у меня, конечно, никогда не было, только Паппо, – грустно поправился он. – Но все равно не понимаю, почему ты не хочешь с ней быть.

Ной долго думал об этом, а потом ответил.

– Да дело не в том, что я не хочу с ней быть, – сказал он чуть более раздраженно. – Ох, это так трудно объяснить! Понимаете, она мне обещала – вот в чем. И мне кажется, слово свое она нарушит. Я не хочу там быть, когда это случится.

– Тебе кажется, что она его не сдержит?

– Да.

– А что она обещала?

Ной потряс головой. Ясно было: говорить этого он не желал.

– Ну что ж, мне жаль это слышать, – вздохнул старик. – Хотя, думаю, мы все время от времени даем обещания, которые не можем исполнить.

– Спорим, вы так не делали, – сказал Ной.

– О, ты бы очень ошибся, если бы так решил. Слышал бы ты, какие обещания раздавал я, когда сам был мальчишкой. Знаешь, всю свою жизнь мой отец только и делал, что пекся о моем благополучии, а я снова и снова его подводил. Убегал, искал приключений, попадал во всяческие неприятности. И если хочешь поговорить об обещаниях – что ж, я всю свою жизнь вынужден жить с одним нарушенным словом. А не хочешь ли ты чаю? Или, быть может, кофе?

– Я не пью ни кофе, ни чай, – ответил Ной и скорчил такую рожицу, словно только что съел целый бочонок гнилых яблок. – Но выпью стакан молока, если у вас есть.

Старик открыл холодильник и на миг весь в нем зарылся, а вынырнул с заиндевевшим кувшином холодного молока. Налил Ною высокий стакан и поставил перед ним на стол. Потом снова взял полено и стамеску и опять принялся за работу.

Ной отпил глоток молока и сунул руку в сундучок. Выбрал еще одну марионетку – и невольно улыбнулся. У куклы были очень тощее тело и очень квадратная голова; похоже, резали ее с человека, составленного из геометрических фигур, а не из туловища, рук и ног.

– А, мистер Квакер, – сказал старик, увидев, что достал мальчик, и сам слегка хохотнул, качая головой. – Очень странно, что мой отец его вырезал. Потому что мистер Свистл заинтересовал меня бегом, а вот мистер Квакер показал, сколькими разными способами можно пользоваться этим моим даром. Ты, Ной, говоришь об обещаниях. А я своего не выполнил из-за мистера Квакера. Нарушил слово, данное отцу.

• Предыдущая
• 21/31
• Следующая