В поисках мамонта - Дмитриев Сергей Николаевич - Страница 3

• Предыдущая
• 3/8
• Следующая

По отлогим берегам Лены лежат глыбы льда.

Вечер. 1-е июня. С нашего парохода виден Якутск».

Семен Тарабикин возвращался в свою урасу довольный и счастливый. С ним было его новое прекрасное ружье, которое ему подарил Иннокентий за найденного мамонта.

Вся ураса— мужчины, женщины и дети, собралась у огня, над которым в большом котле варилось оленье мясо. Пол урасы был устлан ветками кедровника и ольховника и покрыт оленьими шкурами. Семен, мягко ступая по полу, присел к огню и, не выпуская из рук ружья, стал рассказывать, как завтра он пойдет на охоту и как будет стрелять дичь.

Мужчины с завистью смотрели на новое ружье Семена.

— Разве это дело, — сказал вдруг Семен, — как я в последний раз ходил на медведя!

Он встал и снял с шеста шкуру медведя.

— Глядите, он выше меня на целую голову. А с чем я на него шел? То ружье, — и Семен с презрением кивнул головой на старое кремневое ружье, которое стояло в углу урасы, — я оставил здесь. Куда с таким ружьем на медведя! Верная смерть. Ты зарядил — думаешь стрелять, — ан осечка или там что… Тут тебя медведь враз сшибет, и готово дело. Волчок— умная собака. Волчок нашел берлогу и начал лаять. Гляжу… снег зашевелился и показалась огромная голова медведя. Как заревет Мишка!.. Вскочил на задние лапы и попер на меня. Волчок— умная собака. Подбежал к медведю сзади и давай хватать… Тяв— тяв… Оскалил лохматый зубы, переднюю лапу поднял… Страшный такой… Испугался я, в глазах потемнело. А Мишка размахнулся, да как хватит лапой… Но в моей руке был этот нож.

Семен взмахнул длинным острым ножом.

— Хотел меня Мишка сшибить, да извернулся я.

Семен быстрым увертливым движением показал, как он это сделал. Его глаза горели.

— Промахнулся Мишка. Грузно опустился передними лапами на землю. А я, я уже вот так воткнул нож в его сердце..

Семен ударил ножом, как бы поражая невидимого зверя, и, тяжело вздохнув, перевел дух. Казалось, что он сейчас выскользнул из лап могучего зверя и нанес ему смертельный удар.

Ламуты в юрте. Не употребляют вилок. Едят пальцами.

В урасе стояла тишина. Только было слышно, как трещал огонь в очаге да тяжело дышал Семен.

Но вот улыбка заиграла на его лице. Ламуты облегченно вздохнули.

— Глядите, — сказал Семен, — вот она дыра-то на шкуре. Вся шкура цела, одна эта маленькая дырка.

Семен повесил шкуру на прежнее место и опустился у огня. Наступило молчание. Ламуты принялись есть оленье мясо.

— Хороший охотник был Павел, — сказал вдруг Амукзан. — На медведя ходил с одним копьем. Домой придет — медвежье мясо и шкуру притащит. Жену кормил, детей кормил. Нужды не знал. А вот раз пошел на медведя, пошел и пропал… Два дня ждала его Марья, жена. Не дождалась. Не вернулся. Закручинилась Марья, затосковала. Пошла отыскивать мужа. Да где там… Одни клочки от одежды принесла. Погиб Павел, а хороший был охотник.

Амукзан замолк. Он потянулся, достал кусок оленьего мяса, с‘ел его, опустил голову на грудь и тихо сказал:

— Плохо пришлось Марье без Павла. Одна осталась женщина. А тут еще дети. Ставила силки. Да много ли можно наловить дичи в силки. Да и дичь попадает мелкая. Разве с нее прокормишься. Голодала Марья, голодали ребята. Зиму Марья вместе с другими в урасе провела, а на лето, как ушли все с оленями в горы[4], ушла и Марья. Вот к зиме опять все в урасу собрались, не пришла только Марья. Никто не знает, что стало с ней. Сгинула женщина одна в лесу и ребята пропали…

Амукзан умолк. В юрте догорал огонь. Женщины низко склонили головы.

Прошло четыре месяца. Стоял конец августа. Ламуты возвращались со своими стадами с горных пастбищ.

Был вечер. В урасе Семена Тарабикина у огня сидели ламуты и рассказывали друг другу о своих летних охотах. Больше всех, рассказывал Семен. Он говорил о своем новом ружье, о том, как оно хорошо и метко стреляет. Он побывал в Колымске и наменял себе соли, чая, сахара и табака.

На Семена с завистью смотрели другие ламуты.

Приближалось время зимней охоты. Вот когда Семем настреляет по лесу ценных зверьков и заживет на славу.

Но недолго длилась радость Семена. К утру у него пало два оленя. Семен с беспокойством осмотрел все свое стадо и заметил, что у некоторых оленей были мутные глаза. К вечеру пали еще четыре оленя.

Олени у ламутов.

Зашумела ураса. Заголосили женщины. Амукзан ходил мрачный. И у него пало два оленя.

— Злой дух пришел к нам, — кричали женщины. — Злой дух мстит. Зовите шамана. Он прогонит злого духа.

Падеж оленей усиливался. Через три дня от стада в пятьдесять голов осталось двадцать.

В урасе стоял сплошной вой. Надвигалось что-то грозное. Олени кормили ламутов, давали мясо и молоко. Из шкур оленей ламуты делали себе одежду и покрывали ими свои юрты, а из рогов и костей они приготовляли разные домашние вещи. Олений жир шел на освещение. На оленях они ездили и перевозили тяжести.

Теперь ламуты лишались всего своего достояния.

— Пропадать будем, — мрачно сказал Амук-зан. — Наши отцы говорили, что кто найдет большого зверя в земле, у того падут олени, а сам он и вся его семья сгибнут.

Вечером за ужином ламуты стали совещаться. Решили, что это Семен растревожил «злого духа», который сидел в большом звере, зарывшемся в землю.

— Зовите шамана! — неистово кричали женщины. — Злой дух убьет оленей, убьет собак, убьет и нас.

И тогда ламуты решили, что завтра рано утром Амукзан отправится в соседнюю урасу, а- к вечеру вернется обратно и привезет с собой шамана.

«Кто живет в лесах, в горах, в реках, в озерах?»

— Духи.

Так говорили ламутам их старики. Одни «духи» добрые, другие — злые. «Злые духи» могут причинить беды— падеж оленей, болезни собак, смерть людей, дурную погоду.

«Что делать, если «злые духи» разгневались?»

— Надо звать шамана. Шаман знает «духов». Он входит с ними в общение. Шаман обладает силой и может своим «колдовством» заставить духов подчиниться себе.

Так верили ламуты.

Амукзан отправился в урасу, где жил шаман. Он вошел в юрту. У огня сидело несколько мужчин и женщин.

— Здравствуй! — сказал Амукзан.

Мужчины пригласили Амукзана к огню и стали угощать его мясом. Амукзан был голоден и охотно с‘ел кусок оленины и выпил чашку кирпичного чая.

— Зачем приехал? — спросил его один ламут.

— Олени падают.

Где шаман?

Ламуты наклонили головы.

— Шаман умер. Его могила в лесу.

— Я пойду к шаману, — сказал Амукзан.

Один из ламутов вызвался проводить Амукзана. Они шли не более, получаса.

В лесу на поляне показался большой шест. Он был вбит в землю. На верхушку шеста был надет череп медведя. Ветер раскачивал череп и поворачивал в разные стороны.

«Медведь— владыка леса. Силой его духа шаман подчиняет себе всех животных, птиц, всех невидимых обитателей леса».

Так верили ламуты.

Ламут-шаман.

Недалеко от первого шеста стоял второй. На нем висела шкура оленя. На этом олене всегда ездил шаман. Когда ламуты хоронили шамана, они закололи его оленя, содрали шкуру и повесили ее на шесте. На похоронах присутствовали ламуты со всех ближних урас.

• Предыдущая
• 3/8
• Следующая