Право на рождение. Дилогия (ЛП) - Зевин Габриэль - Страница 51

• Предыдущая
• 51/124
• Следующая

Я кивнула:

— Баланчины тут, вы в Азии, Маркесы в Мексике и… — и тут я замолчала. Честно говоря, я не знала двух оставшихся семей.

— Да, я тоже когда-то был, как ты, — сказал Юджи. — Я провел всю свою жизнь в тени нашего бизнеса, на самом деле ничего не зная о нем: в каком климате растут бобы какао, как выглядит фабрика по производству шоколада, почему он был запрещен в некоторых странах, кто зарабатывает себе на жизнь, выращивая бобы какао и распространяя шоколад, где…

— Достаточно, — прервала я его. Эта речь разозлила меня. — С какой стати я должна знать все о шоколаде, если я не собираюсь работать в этой сфере?

— Да, я тоже когда-то так думал и тоже отрицал эту возможность. Но, Аня, у таких людей, как ты и я, нет выбора. Мы родились с этой судьбой. Ты будешь заниматься шоколадом, хочешь ты или нет. Ты старшая среди детей Леонида Баланчина, и…

— Я не старшая! Старший — Лео!

— Лео был старшим, — настаивал Юджи. — Ты умная девочка и понимаешь, что я имею в виду.

Я промолчала.

— Можешь ли ты честно сказать мне, что считаешь мудрым не связываться с семейным бизнесом? Почему ты была в тюрьме этой осенью? И почему твой бойфренд был отравлен и потерял ногу? Почему мертвы твой отец и твоя мать и так много других членов твоей семьи? Почему твой брат находится в таком состоянии? Аня, ты уже почти взрослая женщина, и теперь пришло время.

— Время для чего? — спросила я.

— Время принять свое право по рождению и извлечь из него лучшее, — сказал Юджи.

— А как же Юрий и его сын? Разве они не управляют Баланчиными?

— Не мудро и не хорошо. Другие семьи чувствуют эту слабину и беспорядок; они видят представляющиеся возможности. И твой дядя приобрел много врагов. Он не должен был становиться главой семьи Баланчиных, и все это знают. Когда твой отец был убит, все думали, что временной главой семьи Баланчиных станет твоя бабушка, Галина, но она выбрала заботу о тебе и твоих родственниках.

Я об этом не знала.

— Сейчас для тебя сложилась очень опасная ситуация. Многие умрут. Поверь мне. Отравление фретоксином — только начало.

— У меня есть обязанности. Лучше всего я могу защитить свою семью — я имею в виду Нетти и Лео, — если мы сможем держаться подальше от всего этого.

Юджи пристально посмотрел мне в глаза.

— Если я правильно понимаю, ветрянка заразна только до тех пор, пока не отпадут корочки. Ты могла бы быть на поминках Галины, но ты решила не идти. Мне кажется, что ты предпочла провести этот день, целуясь со своим парнем.

— Это неправда!

— Разве?

— Чего ты хочешь от меня?

— Я пришел, потому что я друг твоей семьи, и поэтому именно меня выбрали для того, чтобы составить доклад для других семей о положении дел у Баланчиных после катастрофы с отравлением.

— И что ты скажешь?

— Еще не знаю. По моему мнению, твоя семья находится на грани междоусобной войны. С одной стороны, позволить этому случиться — в интересах других семей, и когда все завершится, мы все устремимся и начнем делить долю рынка Баланчиных.

Я не была уверена в значении слова «междоусобный»; надо позже посмотреть.

— С другой стороны, я верю в то, что для шоколадных семей лучше иметь сильных партнеров. Твой отец был великим лидером. И я верю в то, что и ты можешь стать великим лидером.

— Твой разум так же изуродован, как и у остальных. Мой отец не был великим лидером; он был уголовником, вором и убийцей.

— Нет, Аня, ты не права. Он был простым бизнесменом, который пытался извлечь лучшее из плохой ситуации. Шоколад не всегда был вне закона, и он снова может стать легальным. Скоро о нем могут вообще забыть.

— Тогда о чем будут помнить?

— Боюсь, эта дискуссия затянется надолго. Может быть, на очереди детский труд. Но я верю, как и многие другие, что в центре внимания будет вода. Сейчас люди ощущают ее нехватку, и тот, кто контролирует водообеспечение, будет править миром.

— Но я не могу думать о таких вещах! Я всего лишь девочка, и мне надо заботиться о брате и сестре, закончить школу, может быть, даже поступить в колледж. То, что ты, похоже, требуешь от меня, невозможно!

— Я скажу тебе кое-что, что мой отец всегда мне говорил и что я теперь повторю тебе: «Юджи, ты можешь быть зрителем, который проживает свою жизнь, реагируя на решения других, или ты можешь стать тем, кто принимает эти решения». Возможно, эти слова немного потеряли в переводе с японского, но ты понимаешь, что я имею в виду. Ты сказала, что прежде всего ты должна защитить сестру и брата. И я спрошу тебя, Аня: из этих двоих людей, о которых говорил мой отец, кто, как ты думаешь, способен и может защитить свою семью? Тот, кто проводит жизнь, пытаясь избежать конфликтов? Или тот, кто знает, что конфликты будут, и оборачивает их себе на пользу? Ты знаешь, кем лучше всего быть на свете, по словам моего отца?

Я помотала головой. Юджи говорил ярко, но я не была уверена, что улавливаю его мысль.

— Катализатором. Катализатор провоцирует химическую реакцию, при этом оставаясь неизменным.

— Твой отец мертв, Юджи, — напомнила я. — Как и мой.

И тут на балкон зашел другой японец. Это был самый огромный человек, которого я видела в жизни. У него были ручищи, будто у борца сумо, и огромный живот, а одет он был в черный костюм. Его черные волосы были завязаны в хвост. Я не сомневалась, что это один из телохранителей Юджи (должно быть, он ждал под дверью все время). Телохранитель произнес несколько слов по-японски, Юджи ответил на том же языке и поклонился мне:

— Я должен идти, — сказал он в куда более официальной манере, — сегодня вечером я отправляюсь домой. Я продлил визит на максимально возможное время. Пожалуй, даже более, чем стоило бы. Мы еще не скоро увидим друг друга, но если тебе понадобится поговорить со мной, пожалуйста, не сомневайся и сразу же звони. До свидания, Анна Баланчина, и удачи тебе.

И он снова поклонился.

Я проводила его до двери, снова мимо Вина, Скарлет и Нетти, а потом зашла в ванную и немного побрызгала водой на лицо перед тем, как возвращаться назад. Краем глаза я уловила свое отражение в зеркале. Засохшие корочки от волдырей отпали, и хотя чувствовала я себя лучше, но выглядела в высшей степени плачевно. В глубине души я ощутила сожаление, что красивый двадцатитрехлетний Юджи Оно был вынужден встретиться со мной, когда я выглядела так уродливо. Я бы вообще никому в таком виде на глаза не показывалась, не говоря уж о первой любви.

Еще я осознала, что мое отсутствие на поминках бабушки было не просто ошибкой — это было эгоистично и греховно. Я должна была предугадать, что Лео отреагирует таким образом. Юджи был прав. Несмотря на то, что я говорила ранее, не страх заразить других людей и не состояние здоровья удержали меня от поминок, но тщеславие.

Это был хороший урок.

Я пошла в свою комнату, чтобы переодеться. Хотя я предпочла бы проваляться остаток дня в постели, надо было заниматься делами: увидеться с Юрием и Микки Баланчиными, чтобы объясниться насчет моего брата.

Прозвенел дверной звонок; я было подумала, что это Юджи Оно, который вернулся, чтобы сообщить мне о других вещах, в которых я ошибалась, но это был не он, а мистер Киплинг и Саймон Грин. На время поминок они сделали перерыв в работе и теперь пришли проверить, как мы.

— Да, достаточно хорошо, Лео спит, а я уже иду возмещать убытки Юрию и Микки, — доложила я. — Кто-нибудь из вас знает, что значит слово «междоусобный»?

— «Кровавый», — ответили они хором.

— Кровавый конфликт в группе, — продолжил Саймон.

— Тебе надо для доклада в школу? — спросил мистер Киплинг.

Я покачала головой.

— Выглядишь ужасно, — слова Саймона не прибавили мне бодрости.

— Спасибо.

— Нет, я имею в виду, стоит ли тебе выходить?

— Я бы предпочла не идти, но не думаю, что этот вопрос можно откладывать.

— Аня права, — сказал мистер Киплинг. — Если небольшие царапины оставить без лечения, они могут загноиться и перерасти в более серьезные. Мы проводим тебя, если хочешь.

• Предыдущая
• 51/124
• Следующая