Прекрасные незнакомки - Бенцони Жюльетта - Страница 56
- Предыдущая
- 56/57
- Следующая
Корт тем временем рычал:
– Ты слишком много себе позволяешь, гражданка! Не стоит глумиться над революционным судом!
Дельфине достало мужества насмешливо улыбнуться.
– Вы решили меня казнить, и я не понимаю, для чего вам нужен допрос. Вы прекрасно можете ответить сами на все свои вопросы.
Горбун уже открыл рот, но голубоглазый опередил его.
– Решения тебя казнить еще нет, гражданка, – сказал он сурово, но беззлобно. – И для твоего же блага тебе лучше отвечать на наши вопросы.
– Я… Я устала, гражданин! Устала от бесполезных формальностей!
– Не теряй зря времени, гражданин Жером, – вмешался Корт. – Эти бабенки так и норовят нас умаслить. Пусть ее отведут обратно в тюрьму, если она так устала! А как только мы разберем до конца всю эту писанину, мы отправим ее в Сансон, и уж там она как следует отдохнет!
Угроза была слишком откровенной. И все же Дельфина, вернувшись в тюрьму, чувствовала себя не такой подавленной, как раньше. Может быть, из-за дружелюбного взгляда человека, которого звали Жером? Судя по всему, он не видел в ней злостного врага…
На следующей неделе разборка пресловутых писем еще не была закончена. Корт и его коллеги вбили себе в голову, что письма шифрованные, и во что бы то ни стало пытались разгадать шифр. Они решили вновь отправиться в квартиру на улице Лилль и привести туда обвиняемую, чтобы она сообщила все, что знает по этому животрепещущему вопросу. И вот госпожу де Кюстин вновь вывели из камеры, посадили в закрытую карету и привезли ненадолго в ее собственный дом.
На пороге квартиры, где она жила так безмятежно, сердце молодой женщины болезненно сжалось. Все здесь было прибрано, благодаря стараниям доброй Нанетты, которая по-прежнему жила здесь с маленьким Астольфом, но мебель и стены хранили следы насилия и грабежа. Дельфина постаралась ничего не замечать. Она была счастлива, что может обнять маленького сына… Быть может, в последний раз…
Горбун Корт ждал ее в маленькой гостиной, усевшись перед столом. Дельфина обвела взглядом комнату и увидела, что Жером тоже находится здесь и смотрит вполне благосклонно. Его взгляд придал ей мужества. Жером стоял у самых дверей, сложив на груди руки, и смотрел на нее, не говоря ни слова.
Допрос, как и следовало предполагать, не принес ничего нового, но Корт со своими секционерами пустились в ожесточенную дискуссию, обсуждая, какой особый смысл можно придать этим ясным и недвусмысленным письмам.
Не вникая в словопрения, маркиза ждала, когда они закончатся. Устав стоять, она подошла к креслу у камина и присела. На кресле лежали листок бумаги и карандаш. Маркиза машинально взяла их в руки. Она всегда любила рисовать и даже имела талант с легкостью передавать сходство.
Картина, открывшаяся перед ее глазами, показалась ей весьма комичной: крошка-горбун, подобравшийся на стуле, как курица на насесте, и вокруг здоровенные парни с медными рожами. Было чем вдохновиться! И какая радость вновь держать в руках карандаш! Дельфина занялась рисованием.
Погрузившись в любимое занятие, она невольно улетела мыслями далеко-далеко, забыв обо всех опасностях, которые ей грозили, о людях вокруг, которые добивались ее смерти… Как же это было чудесно! Но стоило ей закончить рисунок, как перед ее глазами появилась рука и забрала листок бумаги.
– Ты позволишь, гражданка?
Это был Жером. Он взял рисунок, он его рассматривал. У молодой женщины перехватил горло. Боже мой! Что он скажет? Санкюлот отреагировал самым неожиданным образом: раздался его веселый, заливистый, простодушный смех – громкий и такой успокаивающий. Корт поднял голову от разложенных бумаг и ворчливо спросил:
– Что это тебя разобрало? С ума сошел, что ли?
Жером положил перед ним рисунок.
– Погляди-ка, гражданин президент, как польстила тебе гражданка! Она хочет тебе хорошего. Видишь, каким ты стал красавчиком!
Горбун покраснел, потом побледнел. Казалось, сейчас произойдет что-то ужасное. Дельфина поняла, что пропала. Все, кто был вокруг горбуна, склонились над рисунком. Они узнавали себя, им это так понравилось, что они расхохотались. Смех разрядил гнетущую атмосферу. Корт в конце концов тоже начал хохотать вместе со всеми.
Дельфина искала глаза Жерома. Долго искать не пришлось. Он смотрел на нее, восхищаясь ее отвагой и мужеством. Возможно, и красотой тоже, потому что Дельфина внезапно почувствовала, что краснеет, и опустила глаза, как монастырская послушница, которую поймали во время детской шалости.
Дельфина не знала, какое глубокое, удивительное впечатление произвела она на санкюлота. С первого взгляда на маркизу де Кюстин что-то перевернулось в душе простого каменщика, и он перестал узнавать сам себя. Сколько он себя помнил, он всегда был убежденным патриотом и безжалостным революционером. Он жестоко презирал всех мало интересовавших его «бывших», но теперь он думал только об одном: как спасти от смерти эту удивительную женщину, такую молодую, такую отважную и такую одинокую, потому что у нее не было никого на свете, кто бы мог ей помочь. Славный парень со смущением чувствовал, что для него самого жизнь потеряет всякий смысл, если Дельфина де Кюстин поднимется на эшафот.
Чтобы спасти ее, он придумал ход, внушить который могла только истинная любовь. Ибо, если о его плане кто-нибудь бы догадался, он поднялся бы по кровавым ступеням эшафота первым.
Как член комитета из секции Вожирар Жером имел свободный доступ во все суды, в том числе и в башню Цезаря, где находился кабинет общественного обвинителя, кровавого Фукье-Тенвиля. Да и кто бы вздумал не доверять проверенному патриоту, славному революционеру, который столько раз доказывал свою преданность общему делу и свою ненависть к аристократам, кто телом и душой защищал святую революцию?
В кабинет к Фукье-Тенвилю приносили дела всех тех, кто раньше или чуть позже должен был удостоиться заслуженной смерти. И общественный обвинитель – Жером прекрасно знал об этом – каждый день брал из стопки несколько верхних папок и снабжал палача очередной порцией жертв.
И Жером решил каждый день заглядывать в кабинет кровавого тигра в час его завтрака, потому что, как все смертные, Фукье тоже принимал пищу, и следить, чтобы дело госпожи де Кюстин не лежало наверху.
Конечно, он мог бы унести ее дело и вообще его уничтожить, но это было небезопасно, потому что все дела были на счету, их проверяли и пропажу обнаружили бы очень быстро. Каменщик решил изо дня в день, стараясь избежать опасности, спасать свою возлюбленную. Любовь помогала его отваге и дерзости.
Настал день, когда он получил удар прямо в сердце. Дело, о котором он пекся, лежало в стопке первым. На этот раз Фукье, вернувшись после завтрака, возьмет именно его. Жером облился холодным потом: если бы кто-то задержал его и он не вошел в кабинет, прекрасная Дельфина погибла бы. Он поклялся спасти ее во что бы то ни стало, всерьез подумывая об убийстве Фукье-Тенвиля, если тот вдруг войдет и застанет его на месте преступления. Была не была, Жером не сомневался, что игра стоит свеч!..
Игра Жерома длилась уже три месяца. Три месяца изнурительного волнения, которое недешево обходилось бедному Жерому…
Три месяца безумия для Дельфины. Как было бы отрадно, если бы в то время, когда Жером ради «Королевы роз» рисковал жизнью, она жила бы тихо и достойно. Но нет! В мрачной тюрьме Карме прекрасная Дельфина встретила свою любовь. Она влюбилась в генерала Александра де Богарне.
Генерал не был умелым обольстителем. Его жена, прелестная Роза Таше де ла Пажри, после нескольких лет совместной жизни находила его даже занудным. Но он мог быть и весьма привлекательным, если не пускался в длинные рассуждения. Но главное, он влюбился в Дельфину с той всепожирающей страстью, которая охватывает смертников в тюрьмах на пороге их гибели. Его страсть была настолько пылкой, что Дельфина позволила ей унести себя. Она стала любовницей Александра на грязном соломенном матрасе зловещей тюрьмы… Несмотря на то, что супруга Александра вскоре тоже появилась в той же тюрьме.
- Предыдущая
- 56/57
- Следующая
