Перст судьбы - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 46
- Предыдущая
- 46/89
- Следующая
Домагость пристально наблюдал за варягом. Тот умел убеждать, умел внушить людям желание лучшей жизни и веру в свои силы ее добиться. Он попал сюда в удачное время. Уже без малого тридцать лет, как волховские словены избавились от власти свейского конунга, наладили свою собственную жизнь и захотели чего-то большего. Они знали, что живут в удачном в смысле торговли месте, но, будучи оседлым земледельческим народом, не могли сами осознать всю широту этих выгод и не умели как следует ими воспользоваться. За эти тридцать лет выросло новое поколение мужчин, которые не платили никому дань и верили в себя. Союз с полянами открыл волховским словенам дорогу на богатые греческие торги, и отчаянно нужен был товар, чтобы обменять его на красивые ткани, оружие, посуду, вино и все прочее. Да что там вино! Хлеба можно будет у тех же полян купить в неурожайный год! Ведь у них на юге земля не та, что здесь!
Можно было бы спросить у Хрёрека, почему же он при этакой ловкости ничего не добился в других странах и даже не смог отвоевать наследство своего собственного рода. По его обрывочным рассказам Домагость составил впечатление, что там, в северных и западных землях, все хорошие места уже заняты, дани и владения поделены. А здесь еще было довольно земель и людей, никому не принадлежащих и не платящих дань. У Хрёрека есть ум, опыт и удача. Они, словены, дадут ему силу и опору. И… тогда все его сладкие предсказания могут сбыться. Отчего же не попробовать? Велем поверил ему и выразил готовность идти в поход, и вся Ладога охотно пошла за Велемом. Молодому воеводе теперь доверяли, ибо никто, разве что Вестмар Лис, не мог похвастаться, что побывал так далеко и повидал так много.
Домагость не отважился принять такое решение, не постаравшись узнать волю богов, и поэтому попросил совета у жены. Что он за человек, этот князь Хрюрик, можно ли ему верить и выйдет ли какой толк из его начинаний?
— Боги сказали, что он — это семя, брошенное в землю, — ответила Милорада. Для гадания ей служило полотно, расшитое священными знаками в определенном порядке, и бросаемое наугад кольцо или камешек указывали на один из знаков. — Из него вырастет Мер-Дуб, что покроет своими ветвями племена и земли. Он — семя, а мы — почва. Друг без друга мы не сможем дать урожай, но если его корни будут в нашей земле, то ветви протянутся во все стороны света.
— Вот это пророчество! — подивился Домагость. — Расскажи людям. Пусть порадуются. А то Творинег все головой своей лысой качает, хотел бы злого напророчить, да боится, что побьют.
— Я не знаю, надо ли нам радоваться. Это дерево растет в какой-то иной мир… вроде как Велько про Корсунь рассказывал. Наши внуки не узнают нас, а мы не поймем их.
— Что ты такое говоришь? — Домагость изменился в лице. — Наши внуки чуров забудут?
— Семя брошено и теперь должно прорасти. Не мы сеяли, да и не в нашей власти росток остановить. Однако нашего рода потомки будут всеми словенскими землями владеть.
— Всеми? — Домагость не поверил своим ушам.
— Всеми, которые Велем видал — отсюда и почти до Греческого моря.
С новым чувством Домагость воззрился на своего новорожденного внука — ведь в этом младенце, еще не отнятом от материнской груди, заключался тот новый мир и власть над всеми известными землями. Вот он, желудь того Мер-Дуба, на руках у Остряны!
— Ну тогда пусть воюет! — решил старейшина. — Если наш Гостята князем словенским станет, ни он чуров, ни его чуры не позабудут.
Дерево… корни… Ветви, что протянутся во все стороны света… Велемила, сидевшая в углу, морщила лоб, пытаясь поймать мысль, вызванную словами матери. Где-то она уже слышала что-то про ветви дерева, растущего к небу. И это тоже было пророчество…
«Идите на небо — туда дорога лежит светлая. Кто пойдет туда — станет деревом многоцветным, чьи ветви всю землю покроют. А кто останется — сгинет, рухнет, будто дерево сухое. Не держитесь за бездну, идите к небу…» Ну конечно! Велемила даже встрепенулась. Воевода Хранимир! Призрак на могиле возле Вал-города!
— Что значит: не держитесь за бездну, идите к небу? — спросила она у матери, которая заботливо сворачивала гадательный плат.
— Или не ведаешь, что сама между Бездной и Небом живешь? — отозвалась Милорада и усмехнулась. — Волхов-то батюшка откуда и куда течет? К семи годам, девка, должна была знать!
Вот оно что! Нево-озеро — «бездна» на языке чуди, Ильмерь-озеро — «небо». И Волхов течет с неба в бездну, как те небесные реки, омывающие вселенную. Конечно, она это знает. Как просто, когда уже догадаешься! Здесь, в Ладоге, до бездны ближе, а Вал-город и вовсе почти на краю стоит. И выползают из этой бездны змеи двенадцатиголовые, избы жгут, людей в полон берут. Воевода Хранимир, помня собственную участь, хотел отослать своих потомков в более безопасное место — к озеру Ильмерь, расположенному дальше от Варяжского моря и защищенному длинными порогами на Волхове, через которые не пройдут «драконы» руси.
Но Деленя на Ильмерь жить не пойдет. Там Вышеслав в больших-набольших, а Деленя, потомок древних конунгов, сам хочет быть воеводой.
Домагость остался доволен пророчеством, и все-таки сны ему снились неприятные: длинные порядки изб, поставленных одна на другую в два и в три ряда, мельтешение людей непривычного вида, говорящих на непонятных языках, — тут себя самого не вспомнишь, не то что чуров. Но утром, проснувшись и увидев на столе нарядные расписные блюда, а на шерстяной свите свеженашитую шелковую отделку, Домагость только дунул в сторону заволоки, гоня прочь смутный сон. Двухлетний внучок Огник, сын Яромилы, выбежал из клети, пристроенной для женщин, и кинулся к деду. Домагость поднял его на колени, покачал.
— Что, Огняша, будешь воеводой? — приговаривал он, подкидывая малыша. — Поедем с тобой в Киев?
И Огник кричал что-то непонятное, но, наверное, удалое. Как же ему не стать воеводой, если в роду его все воеводы?
Узнав, что возвращаться в лесные избушки им больше не надо, никто из «волков» не огорчился. Им предстояла охота гораздо более увлекательная и сулящая добычу во много раз большую. Стейн раньше всех узнал от Велемилы, какие разговоры ведутся между старшими, но поначалу подумал только о том, что ему не так скоро придется расставаться с девушкой. Ведь такие походы за три дня не готовятся. Но Велемила сразу глянула дальше.
— Вот для тебя случай отличиться! — говорила она. — Ты парень умный и не робкий — будет удача, так и воеводой со временем станешь!
— У меня на это есть еще три года, верно? — Стейн улыбался и брал ее руку.
Велемила не отвечала и отводила глаза. Она сама пока не понимала, чего хочет. Знала только, что вечер сбора «волчьей подати» все изменил. С появлением возле нее Стени она начала понимать многое из того, чего раньше не осознавала. Она замечала, что Вольга носит золотой варяжский перстень, и даже знала, что это давний подарок Дивляны. Но только теперь поняла, что для Вольги это не просто кольцо и даже не просто золото. Это залог, который девушка еще до сватовства дарит парню в знак своего согласия. И если Вольга по-прежнему не расстается с ним, теперь, когда Дивляна давно стала женой другого, это значит, что в сердце своем Вольга так и не смог от нее отказаться. Ну и как она, Велемила, собирается жить с ним, зная, что он любит ее сестру? Раньше эта давняя любовь была для нее где-то в области семейных преданий, а теперь у нее будто открылись глаза и она научилась читать в чужих сердцах, угадывать чувства, которые прежде были ей самой неведомы.
— Уж не задумала ли и ты из дому бежать? — в один из праздничных дней обронил, усмехаясь, Домагость. — То-то я все примечаю, ты с этим Стеней Вестимовым круги водишь? Будто своих парней тебе мало!
— Что я, с ума слетела? — возмутилась Велемила, твердо зная, что должна таить свои чувства: опыт Дивляны не пропал даром. — От своего счастья бегать! Я хочу плесковской княгиней быть!
— Ну, смотри! — Домагость не упорствовал в своих подозрениях. Он по привычке все считал, что Велеська — маленькая девочка, от которой можно ждать разве что мелких шалостей. — А ведь лихо было бы: одна девка у меня с Вольгой сбежала, а другая, того гляди, от Вольги сбежит!
- Предыдущая
- 46/89
- Следующая
