Перст судьбы - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 50

• Предыдущая
• 50/89
• Следующая

— У меня будет одно условие, — сказал Селяня, все это время думавший о чем-то своем. — Поскольку я и мои люди первыми подставляем головы под топоры, мы первыми выберем себе добычу в этом поселке. Пето заберет своих женщин и возьмет выкуп за тех родичей, кто убит. А если будет убит сам Пето… его женщины и выкуп достаются нам.

— Это справедливо, — согласился Хрёрек. — Но нежелательно, чтобы он оказался убит. Я примечаю, что он честолюбив и, кажется, не глуп. Со временем из него вырастет влиятельный человек, всем обязанный нам. Такие люди полезны. А его женщины и так будут в руках твоих людей, ведь без вас он ничто.

Стейн и Селяня вдвоем вышли из избы, собираясь проверить, как «стая» устраивается на ночлег. Уже темнело, вдоль реки горела длинная цепочка костров, слышался стук топоров и голоса. Где-то вдали дружно закричали — из леса появился Гремибор, старший брат Селяни, ходивший на охоту, и все побежали смотреть добычу. Было не очень холодно, падал редкий пушистый снег.

— Ты хочешь от него избавиться? — будто между делом спросил Стейн, когда они подошли к тропинке. — Так боишься сделаться «домашним зятем»?

— Нет, я просто так сказал, — заверил Селяня. — Он ведь и правда наш побратим. Или для тебя это ничего не значит? — Он бросил на Стейна пристальный взгляд, в котором читалось: вы, варяги, такие…

— Я тоже просто так спросил. — Стейн двинул бровью. Он давно привык, что выходцев из Северных Стран тут считают людьми корыстными и бессердечными, и старался не принимать это на свой счет. — Мне все равно, мне его сестры не нужны.

— Я знаю. — Селяня многозначительно на него покосился. — Ты положил глаз на мою сестру. Но имей в виду… — Он придвинулся к Стейну вплотную и смерил выразительным взглядом, намекая, что женщин его семьи так просто не возьмешь. — Был у нас уже один такой…

— Ты имеешь в виду плесковского князя? — Стейн и не подумал отодвинуться, тем более что они были одного роста. От Велемилы он уже достаточно знал ее семейные предания и сразу понял, что Селяня намекает на побег Дивляны с Вольгой. — Того, которого Домагость теперь жаждет видеть своим зятем?

— Но тогда он вовсе не жаждал, и Вольга только по Велемовой доброте жив остался!

— Судьба переменчива. Не знаю, выйдут ли из нас родичи, но друзьями нам имеет смысл оставаться. Тебе так не кажется?

Селяня помолчал.

— Да мне, что ли, жалко? — Наконец он пожал плечами. — Ты парень вроде ничего… свой парень, хоть и варяг. Но только тут не взойдет. Она Вольге почти три года назад обещана.

— И еще три года она не выйдет замуж. А за три года многое может случиться.

— Но ты-то плесковским князем не станешь за это время!

— Зуб даешь? — Стейн улыбнулся.

Селяня только посмотрел на него, хмыкнул и покрутил головой.

Пето говорил, что в Ротко должно быть около десятка мужчин, считая двоих подросших сыновей старшего, Лахьи, и двоих «домашних зятьев». На самом деле людей там оказалось даже больше. Уже зная, что к ним приближается дружина из Альдоги, Йолля-ижанд созвал на подмогу всю родню и соседей, на которых распространялось его влияние. А людей из Ротко предпочитали поддерживать — все знали, что спорить с ними опасно. Поэтому, собственно, Тарвитта даже в дальний путь пускался один — рассчитывал, что слава рода заменит целую дружину. Будь на месте Пето человек постарше и поумнее, так и вышло бы, но горячности оскорбленного подростка он не учел, за что и поплатился жизнью.

Едва рассвело настолько, что появилась возможность рассмотреть следы, Селянина «стая» отправилась в путь. По своему обыкновению они сделали петлю, отрезая Ротко от леса, но свежих следов не нашли. Или их проложили еще до ночного снегопада, или все люди и имущество внуков Туори оставались в поселке.

Убедившись в этом, Селяня повел людей к Ротко. Поселение было неплохо защищено: каменистая гряда не давала приблизиться к нему по воде, крутой берег прикрывал со стороны реки и такой же крутой овраг — с другой. Подойти можно было только вдоль высокого берега и со стороны леса. Там, в лесу, засела половина «стаи» — двадцать пять человек со Стейном во главе. И еще двадцать Селяня сам повел по берегу открыто. С ними шел Пето — бледный от волнения, с застывшими, как две льдинки, светлыми злыми глазами.

В поселке насчитывалось более десятка строений — судя по дымам из окошек, не менее восьми из них были жилыми избами. «Стая» еще только приближалась, как из домов стали появляться люди — мужчины — и выстраиваться на подступе к поселку. Все они были вооружены топорами, копьями, некоторые держали луки. У пятерых были в руках щиты — редкость среди местных, которые оружие использовали только на охоте.

Не доходя шагов пятьдесят, Селяня велел своим остановиться и снять лыжи. Первый ряд прикрывал остальных щитами, но пока чудины не проявляли враждебности. И чего им было волноваться? Перед избами собралось уже не менее семнадцати-двадцати человек: иные из них переходили с места на место, и Селяня не мог поручиться, что подсчитал точно. В основном это были зрелые мужчины, даже три-четыре седобородых старика, но мелькали и отроки — эти щитов не имели и толклись в заднем ряду. Надеясь на превосходство силы и опыта, внуки Туори могли не бояться численного преимущества пришельцев. А что те пришли не с добрыми намерениями, не составило труда догадаться.

Воткнув лыжи в снег, Селянина «стая» выстроилась и стала приближаться. Впереди строя перед избами выделялся рослый мужчина в волчьем кожухе, крытом темно-серой некрашеной шерстью — для чуди это почти богатая одежда. В руке у него был хороший топор варяжской работы, и щит он держал как умелый боец. Видимо, опыт пребывания в дружине Хранимира валгородского не прошел даром.

— Кто вы такие и чего вам здесь надо? — крикнул он, сделав несколько шагов навстречу.

Здесь кончался утоптанный снег перед поселком и начиналась снежная целина, по которой «стая» брела, с трудом вытаскивая ноги. Но если хозяева решат напасть на них сейчас, то сами же увязнут. Видимо, у их старейшины просто не хватило терпения смотреть, как чужие люди приближаются к порогу дома.

— Мы — «волчья стая», и мы принесли с собой вашу смерть, — по-чудски ответил ему Селяня. — Ты из рода Туори?

— Мое имя — Лахья сын Йолли. Здесь со мной мои братья, сыновья и прочие родичи. Мы много волков били, и ваши шкуры скоро возьмем тоже. Лучше убирайтесь отсюда, пока целы.

— Тебе знакомо имя Кульво из Юрканне?

— Еще бы! Люди из Юрканне убили нашего брата Тарвитту и поплатились за это!

— А теперь вы поплатитесь! — не выдержав, крикнул из-за спины Селяни Пето. — Посмотри, Лахья, ты узнаешь меня? Я — Пето сын Кульво. Тарвитта погубил мою сестру, убил моего отца и оскорблял весь наш род! Я отплатил ему за все!

— Ты, трусливый щенок! — Лахья покраснел от негодования и еще раз шагнул вперед. — Собаки нашли в лесу тело Тарвитты! Ты убил его стрелой, как последний трус, ты даже побоялся показаться ему на глаза!

— Конечно, собаки нашли его без труда! — насмешливо подхватил Селяня. — Он уже смердел на весь лес! А звери отгрызли ему нос и яйца!

— Я тебе оторву язык! — рявкнул Лахья.

— Не нравится, когда тебя оскорбляют! — воскликнул Пето. — Твой брат и вы все очень любите издеваться над теми, кто слабее. Теперь попробуйте на себе!

— Это вы-то сильнее нас! — возмутился кто-то из строя, наверное, еще один брат Тарвитты. — Мы слышали, что на нас идет целое войско, а это оказалась стая брехливых щенков! Я говорил, Лахья, что не стоит верить болтовне!

— Послушай, Лахья сын Йолли! — закричал Селяня, перекрывая поднявшийся за спиной собеседника гул. — Предлагаю тебе вот что. Из родичей Кульво кто-то остался в живых?

— Тебе-то что? Если полезешь, скоро очутишься там же, где они все!

— Кто-то остался?

— Не твое дело!

— Тогда так. Вы платите выкуп за смерть каждого из домочадцев Кульво и стоимость разоренного хозяйства. Обещаете выплачивать воеводе Делене ежегодно по две куницы за каждого взрослого члена рода и по одной за ребенка. И тогда расходимся мирно.

• Предыдущая
• 50/89
• Следующая