Перст судьбы - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 74
- Предыдущая
- 74/89
- Следующая
— Я сказал бы тебе… Признаться честно, я надеялся найти в тебе больше, чем родственника, потому и пустился в путь… Но сперва я все-таки хотел бы услышать от тебя ответ на вопрос, который ты пока предпочитал обходить молчанием.
— Что это такое? — Вольга нахмурился, его лицо посуровело. На нем читалось: хоть ты мне почти родич, но требовать с меня ответа не имеешь права!
— Я еще не говорил тебе, что после Плескова собирался поехать в Кенугард? — словно не замечая тени, набежавшей на лицо собеседника, продолжал Одд. — Чтобы познакомиться с другим моим будущим родичем, конунгом Аскольдом? Но теперь меня смущает кое-что. Кажется странным, что ты, имея на это целых три года, не пытался сам познакомиться с ним, не заключил с ним договор, который мог бы принести большие выгоды тебе и твоей знати, не пользуешься торговыми путями через его владения? В чем дело? Может быть, на Аскольда конунга нельзя положиться? А может, он вовсе не достоин того, чтобы находиться в родстве с такими людьми, как ты и я? Я не хотел бы довериться ему и попасть в трудное положение. Что ты скажешь на это?
— К чему ты клонишь? — резко ответил Вольга и подался к нему.
— К тому, что у такого явно выраженного недоброжелательства между будущими родичами должна быть весомая причина.
— У меня есть причина. — Вольга снова отодвинулся, глядя перед собой и давая понять, что лезть к себе в душу не позволит. Но Одду и не требовалось туда залезать: напряженные и бурные чувства молодого князя были ясно написаны у него на лице. Умение таить свои мысли и желания — искусство, ему не доступное. — Но я ни с кем не собираюсь ее обсуждать!
— А жаль, — с выразительным сожалением отозвался Одд. Он по-прежнему держался непринужденно, будто и не замечал, что касается самых потаенных и болезненных мест в душе плесковского князя. — Видишь ли, сейчас мы с тобой находимся в одинаковом положении, которое для нас весьма выгодно.
— Выгодно? — Вольга бросил на него короткий недоверчивый взгляд. Он, напротив, считал свое положение крайне невыгодным, с какой стороны ни посмотри.
— Аскольд конунг пользуется выгодами торговли с греками, поскольку имеет заключенный с ними мир. По условиям мира он не должен пропускать через свои земли дружины, которые пожелают поискать добычи в богатых греческих землях. Мне не нужно объяснять тебе, какую добычу можно оттуда привезти? При поколении наших отцов и дедов дружины с севера не раз бывали в Греческом море, даже под стенами самого Миклагарда, и всегда привозили огромную добычу — золото, драгоценные изделия, вино, дорогие ткани, хорошее оружие и доспехи. Сам Ульв Зверь, отец Аскольда, был в составе норманнских войск, делавших набеги на Миклагард. А его сын сам не ищет славы и добычи и дал обязательство препятствовать в этом другим. По-моему, это весьма глупое поведение. Ведь со времен последнего крупного набега прошло уже лет тридцать. Византийцы позабыли о норманнах. Я бы не отказался им напомнить. Но для такого дела нужен союзник. Все-таки дорога дальняя, да и Миклагард — это не Альдейгья, которую можно взять на двух-трех кораблях. Но искать союзника в самой Альдейгье нет смысла: тамошние хёвдинги в родстве с Аскольдом и не пойдут на него с оружием. И тогда я подумал о тебе. Ты молод и отважен, ты отмечен воинской удачей. И ты тоже, как и я, еще не являешься родичем Аскольда, что могло бы помешать тебе задумать военный поход против него. Возможно, ради этого ты медлил с женитьбой на его свояченице?
Одд, все время своей длинной речи рассматривавший игру солнечных лучей в свежей березовой листве, наконец покосился на собеседника. А Вольга устремил на него взгляд широко раскрытых глаз, выпрямился, сидя на траве, и даже ковш отставил в сторону.
— Ты предлагаешь мне… войну с Аскольдом? — наконец проговорил он севшим от волнения голосом и быстро огляделся, хотя знал, что вокруг только свои.
— Говорят, что Кенугард вырос в последнее время, когда освободился от зависимости от хазар и стал пользоваться плодами союза с греками и с Альдейгьей. С одной стороны туда рекой текут меха, с другой — хорошие греческие товары, и немалые богатства оседают в самом Кенугарде. Там уже есть что взять. Но я думаю даже не столько о самом городе Аскольда, сколько о тех местах, куда можно через него пройти. Наш с тобой будущий родич Вильяльм, сын Домагеста, не раз уже бывал в греческом городе Корсуне. Он привез неплохие товары, но я уверен, что главных богатств он даже не видел. Самое драгоценное греки отдают своему богу, неисчислимые сокровища сосредоточены в храмах, а там он даже не был, поскольку не является поклонником Кристуса. Но если мы придем туда во главе сильной дружины, то нам ничто не помешает зайти в любой дом и унести все, что нам понравится. Один удачный поход — и ты в жизни больше не прикоснешься к деревянной посуде вроде этого. — Одд небрежно кивнул на ковш, на дне которого выдыхалось забытое пиво. — Ты и твоя дружина будете пить только из золотых и серебряных кубков. Скажи: у тебя хватит дерзости сделать то, что родичи твоей будущей жены не одобрят? Ты не побоишься ссоры с ними?
— Они… не побоялись ссоры со мной! — словно через силу выдохнул Вольга. По его лицу и расширенным глазам Одд видел, что его призыв достиг цели: мысли плесковского князя унеслись даже дальше, чем он предполагал. — Ты хочешь… разбить Аскольда, завладеть Киевом…
— И пройти ниже по Днепру, к Греческому морю и Корсуню. Для начала. Если же утвердиться в Куя… как ты называешь Кенугард? — то оттуда можно хоть каждое лето совершать набеги на греческие и восточные земли. Там ждут огромные богатства. Сыновья Рагнара Лодброка от зависти сожрут засаленные штаны своего знаменитого папаши и подавятся! А нужно нам всего лишь немного смелости и удачи.
— Этого у меня завались! — Вольга жестко усмехнулся. Его лицо раскраснелось, глаза заблестели, он отстегнул серебряную пуговицу на вороте вышитой рубахи. — У меня будет только одно условие…
— Какое? Надеюсь, все плоды победы мы разделим по справедливости.
— Я скажу тебе о нем позже. Справедливости оно не грозит. Но вот что. — Вольга взял себя в руки и начал сосредоточенно обдумывать предстоящее. — Я не смогу объявить плесковской старейшине, что собрался воевать с Аскольдом. Они не поймут. Я их еле-еле уговорил пойти на корелу и на летиголу. Но на Киев мои люди не пойдут — слишком далеко, а к тому же они побоятся ссориться с Ладогой.
— А ты не побоишься? Я хочу, чтобы ты все как следует обдумал. Ведь наш поход, весьма вероятно, помешает тебе получить твою невесту…
— Наш поход поможет мне получить мою невесту! — Вольга подался к нему, и Одд даже слегка отстранился — казалось, тот собирается сгрести его за рубаху на груди, чтобы придать больше веса своим словам. — Я наконец-то получу ту невесту, которая была мне обещана давным-давно! Ту, которая предназначена мне судьбой и богами! Ту, которую силой и обманом отняли у меня! Но я верну ее, а на всех остальных мне плевать! Пусть они идут хоть к Ящеру в задницу, хоть к лешему в болото!
— Сдается мне, что ты не о той невесте говоришь, которую я видел недавно в Альдейгье, — размеренно и чуть насмешливо, будто сделал очевидное открытие, отозвался на это Одд. — Сдается мне, что тебе нужна другая дочь Домагеста хёвдинга — та, которую сейчас называет своей женой Аскольд конунг.
— Да, это так, — отрывисто и ожесточенно ответил Вольга. — Но он называет ее своей не по праву! По праву она должна была стать моей женой — еще тогда, три года назад! Вот у меня ее кольцо. — Он показал золотой перстень варяжской работы. — Она дала мне его «в задаток», как у нас говорят, в знак того, что согласна выйти за меня. Этот перстень дал мне право сватать ее. Но ее родичи даже не оставили мне времени на то, чтобы поговорить с отцом и прислать за ней. Они силой выдали ее за Аскольда. Но ее кольца у меня никто не в силах отнять, и она будет моей! Тебя мне боги послали. Я не хотел брать в жены ее сестру и становиться родичем и ее мужу, и ей. Но только теперь я понял, что сами боги меня удерживали! Я пойду за ней в Киев. А ее родня рано или поздно примирится со мной. Ты ведь будешь на моей стороне, и что они против нас двоих сделают?
- Предыдущая
- 74/89
- Следующая
