«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа - Кузнецов Феликс Феодосьевич - Страница 54
- Предыдущая
- 54/269
- Следующая
В середине июля 1919 года я был командирован из Новочеркасска на должность командира батареи во вновь сформированную 4-ю Дон. Кон. бригаду из восставших верхнедонцев.
В этой бригаде было немало действительно существовавших героев шолоховского “Тихого Дона”, в том числе и Харлампий Ермаков.
Помню, в первых числах августа, после прорыва ген. Мамонтова, когда 20-й полк с 14-й батареей, заняв сл. Макарово, перешел затем в Ср. Карачан, где завязался бой, кто-то указал мне на находившегося в группе начальников одного из офицеров, сказав:
— “Знаете, кто? Это подъесаул Ермаков, помощник командира 20-го полка. Во время восстания он командовал дивизией”.
Я с любопытством стал следить за ним. Добрый конь, хорошая посадка. Роста среднего или выше среднего. Черноволосый. Правильные черты лица. Острый, немного хищный нос. Слушая начальника штаба бригады, объяснявшего обстановку, он зоркими, слегка прищуренными, глазами, не отрываясь, следил за противником. Привычка к командованию проявлялась в коротких репликах — видно было, что он уже оценил обстановку и имеет о ней свое мнение.
Получив задачу, он во главе двух сотен быстро двинулся в сторону противника и скрылся в складках местности. Прошло некоторое время и на противоположном скате широкой балки мы увидели в беспорядке бегущую красную пехоту, спешившую укрыться от нашей конницы в ближайшем лесу...
Близость населенного пункта и приближавшиеся сумерки заставляли думать, что красным удастся уйти. И вдруг все ахнули...
Из рядов 20-го полка отделился всадник и карьером понесся в сторону противника. За ним еще два, потом целая сотня, за ней остальные...
— “Что они делают!.. Что они делают!..” воскликнул командующий группой полк. Сальников.
Командир 20-го полка хлестнул по лошади и поскакал к полку. Я открыл огонь, чтобы поддержать атаку, развивающуюся блестяще. Все с затаенным дыханием следили, как, несмотря на беспорядочный огонь красных, доблестные вешенцы быстро приближались к противнику и наконец дошли.
В короткий срок все было кончено. Больше 1.000 пленных, пулеметы, весь обоз и большой транспорт артиллерийских снарядов попал в наши руки.
Так как командир полка в момент атаки находился при штабе бригады, то инициатором ее был его помощник. Сказался темперамент потомка одного из сподвижников Ермака.
Дважды легко раненый в августовских боях, подъесаул Ермаков вскоре был тяжело ранен, эвакуирован и больше я его не встречал. Надо полагать, что к моменту отхода Донской Армии осенью 1919 года, он еще не оправился от ран и остался в своей станице, где встретился с Шолоховым, который использовал его для своего романа»109.
Таким был Харлампий Ермаков по воспоминаниям знавших и помнивших его казачьих офицеров. Не все в этих воспоминаниях точно: Ермаков был расстрелян не в 1925, а в 1927 году. Шолохов встретился с ним, готовясь к написанию своего романа не в 1919 году, а позже. Но в целом Е. Ковалев справедливо и со знанием дела пишет о Харлампии Ермакове.
Как видите, у автора «Тихого Дона» и в самом деле был «соавтор» — донской казак Харлампий Ермаков.
Мы провели столь детальное сопоставление глав «Тихого Дона», посвященных Вёшенскому восстанию, с историческими источниками и в частности, с материалами «Дела» Ермакова, с целью — наглядно показать, что «Тихий Дон» мог быть написан только человеком, имевшим возможность непосредственного знакомства с огромным реальным историческим материалом, с конкретным, предметным ходом развития этих драматических событий. Такая возможность — через Харлампия Ермакова — у Шолохова была. Именно у Шолохова, а не кого-то другого.
Исследователи уже отмечали необыкновенно высокий уровень фактической достоверности и исторической правды, с которым рассказано в романе о Вёшенском восстании.
«...Восстание казаков на Верхнем Дону, в районе станицы Вёшенской и соседних станиц, показано наиболее широко и полно среди всех других реальных исторических событий, описанных в романе, — пишет, к примеру, С. Н. Семанов. — И здесь следует без всякого преувеличения сказать, что историческая достоверность этих глав, фактографическая подоснова описанных событий, эпизодов и отдельных сцен является уникальной. Уникальной даже для такого поразительного в этом смысле произведения, как “Тихий Дон”»110.
С этим выводом вынуждены согласиться и «антишолоховеды». Так, Макаровы, отметив в своей работе, что Вёшенское восстание занимает в «Тихом Доне» особое место как по объему (65 глав), так и композиционно, поскольку здесь — главный узел развития и развязки основных сюжетных линий романа, далее пишут:
«Не менее важное значение имеют “повстанческие” главы и для текстологии романа. Этот обширный и достоверный материал, детально разработанный и осмысленный автором, вполне может рассматриваться как исторический источник, причем опубликованный в такое время, когда в Советской России никаких общедоступных материалов и сведений о восстании практически не существовало»111.
Исходным источником этого материала для Шолохова был, как мы стремились доказать, конечно же, Харлампий Ермаков.
КОНЕЦ ВОССТАНИЯ
Как складывались «служивские» взаимоотношения Григория Мелехова с Харлампием Ермаковым в четвертой книге романа, — в главах, посвященных воссоединению повстанцев с Донской армией, ее поражению и эвакуации из Новороссийска, в главах, где раскрывается последующая судьба Григория Мелехова?
Чтобы ответить на эти вопросы, обратимся к тексту романа и «Делу» Харлампия Ермакова — его «Послужному списку» и материалам допросов, хранящимся в нем. Какими будут результаты этого «дактилоскопического» анализа?
Харлампий Ермаков
«С присоединением Секретева мой отряд был влит в группу генерала Сальникова, который подчинялся II отдельному корпусу. Я в это время отрядом не командовал, а был офицером для поручений при группе Сальникова» (Протокол допроса 2 февраля 1927 г.)112.
«...В сентябре и в октябре я был направлен в 20-й казачий полк на должность помощника командира полка по хозяйственной части. В то время приезжал Донской атаман генерал Богаевский, который всех нас раненых офицеров поздравил со следующим офицерским чином. Я был произведен в сотники в конце 1919 года»113.
Ранение под Филоновской и лечение в госпитале — сентябрь — октябрь 1919 г.114.
Григорий Мелехов
«Через два дня преследование отступавших красных частей повела группа генерала Сальникова, а Григория срочно вызвали в штаб группы, и начальник штаба, <...> ознакомив его с приказом Командующего Донской армией о расформировании повстанческой армии, без обиняков сказал:
— <...> У вас нет военного образования, и в условиях широкого фронта, при современных методах ведения боя, вы не сможете командовать крупной войсковой единицей. <...>
— Я хотел бы, чтобы меня отчислили в хозяйственную часть» (5, 147—148).
«Вероятно, для того, чтобы предупредить недовольство, которое неизбежно должно было возникнуть среди верхнедонцев при расформировании повстанческой армии, многим рядовым казакам, отличившимся во время восстания, тотчас же после взятия Усть-Медведицкой нашили на погоны лычки, почти все вахмистры были произведены в подхорунжие, а офицеры — участники восстания — получили повышение в чинах и награды. Не был обойден и Григорий: его произвели в сотники...» (4, 148).
Заболевание сыпным тифом, лечение и выздоровление — октябрь — ноябрь 1919 г. (4, 461—463).
Как видно, в своем «Послужном списке» и во время допросов Ермаков тщательно обходит тему Новороссийска и панического бегства Белой армии на пароходах в Крым и за рубеж. По его показаниям, он отступал в составе 20-го казачьего полка «до станции Георгие-Афипской, где с обозом был забран в плен зелеными-красными. Попал в отряд Дьяченко. Это было 3 марта 1920 г.»115.
- Предыдущая
- 54/269
- Следующая
