Империализм от Ленина до Путина - Шапинов Виктор Владимирович - Страница 30

• Предыдущая
• 30/46
• Следующая

Молодые хунвэйбины, свергающие старых партийных бюрократов, и были радикальным разрывом с конфуцианской традицией, тысячелетия закреплявшей авторитет власти, семьи и старшего поколения. Радикальный разрыв выступал не только как классовый конфликт пролетариата против национальной и мелкой буржуазии и связанных с ней представителей партийной бюрократии, но и как конфликт поколений, «отцов и детей». Так, одним из результатов Культурной революции стал тот факт, что командные посты заняли представители нового поколения китайцев. Например, в Шанхае в 1974 году из 50 тысяч руководителей административных органов, управлений, заводов, торговых предприятий половину составляли люди моложе 30 лет[84].

Конфуцианская традиция оказалась несовместима с дальнейшей модернизацией страны, с ней невозможно было бы ни социалистическое развитие Китая, ни даже сегодняшние «чудеса» «рыночного социализма». Но, ликвидировав «надстроечные» (т. е. политические, культурные, моральные и т. п.) препятствия для ускоренного движения к коммунизму, Культурная революция столкнулась на определенном этапе с чисто экономической проблемой, которую уже нельзя было решить просто еще большим напряжением сил народных масс, как это делалось раньше.

Проблема индустриализации, частично решенная в годы Большого скачка, все еще очень остро стояла в 60–70-е годы. Но если в период Большого скачка индустриализация осуществлялась за счет поставок оборудования и кредитов из Советского Союза и других социалистических стран, то после охлаждения отношений этот путь индустриализации был закрыт (с этим, а не с «утопизмом» или «волюнтаризмом», собственно, и связан провал экономически обоснованного Большого скачка). Не мог Китай осуществлять индустриализацию и за счет экспорта продуктов сельского хозяйства, как в начале 30-х делал СССР. Продукция сельского хозяйства едва покрывала потребности быстро растущего населения, и увеличение экспорта сельхозпродукции неминуемо привело бы к голоду. Экспорт сырья также не мог покрыть потребности китайской экономики в современных машинах, так как Китай беден на природные ресурсы.

С начала 60-х до примерно начала 70-х эта проблема могла решаться и довольно успешно решалась путем напряжения внутренних резервов страны. Но к концу 60-х – началу 70-х внутренние резервы были исчерпаны.

В этой ситуации левые и правые силы в КПК предлагали различные пути дальнейшего развития. Правые предлагали пойти на уступки развитым капиталистическим странам и в обмен на изменение внешнеполитических ориентиров получить кредиты и инвестиции. После смерти Мао этот курс полностью восторжествовал в форме продажи партийной бюрократией дешевой рабочей силы международным капиталистическим монополиям. Проблема промышленного развития была решена, но промышленность эта была уже не китайская, а американская, японская, германская и т. д., а если и китайская, то подчиненная через мировой рынок интересам крупнейших империалистических стран.

Левые в КПК не дали удовлетворительного ответа на вставший очень остро в тот период вопрос. Наиболее реалистичное решение было выдвинуто группой Линь Бяо – Чэнь Бода. Фактически они могли предложить лишь пойти на улучшение отношений с СССР и включиться в международное разделение труда в рамках социалистического содружества. Однако это означало бы отказ по крайней мере от части левых политических установок. Таким образом, левые оказались в этот период в ловушке, что отразилось в решениях IX съезда КПК, отвергшего курс правых на сотрудничество с капиталистическими странами, но и не открывшего дороги для улучшения отношений с СССР. На деле был закреплен тупиковый курс на внешнеполитическую изоляцию.

В тот период левые в КПК попали в ситуацию, описанную в отношении другого исторического периода Энгельсом: «Самым худшим из всего, что может предстоять вождю крайней партии, является вынужденная необходимость обладать властью в то время, когда движение еще недостаточно созрело для господства представляемого им класса и для проведения мер, обеспечивающих это господство. То, что он может сделать, зависит не от его воли, а от того уровня, которого достигли противоречия между различными классами, и от степени развития материальных условий жизни, отношений производства и обмена, которые всегда определяют степень развития классовых противоречий. То, что он должен сделать, чего требует от него его собственная партия, зависит опять-таки не от него самого, но также и не от степени развития классовой борьбы и порождающих ее условий; он связан уже выдвинутыми им доктринами и требованиями, которые опять-таки вытекают не из данного соотношения общественных классов…, а являются плодом более или менее глубокого понимания им общих результатов общественного и политического движения. Таким образом, он неизбежно оказывается перед неразрешимой дилеммой: то, что он может сделать, противоречит всем его прежним выступлениям, его принципам и непосредственным интересам его партии; а то, что он должен сделать, невыполнимо»[85]. Перед такой дилеммой встали и левые лидеры КПК, близкие к Мао Цзэдуну. Причем, пути решения дилеммы ими были предложены различные, что и привело к расколу в «штабе Мао Цзэдуна». Группа Линь Бяо – Чэнь Бода предлагала делать то, что «должно» делать, члены будущей «банды четырех» – найти определенный компромисс между тем, что «должно», и тем, что «можно».

С ликвидацией группы Линь Бяо – Чэнь Бода восторжествовал компромиссный курс: оставшиеся левые (Мао Цзэдун, Кан Шэн и «четверка» – Цзян Цин, Яо Вэньюань, Чжан Чуньцяо, Ван Хунвэнь) принимали внешнеполитический курс правых на обострение отношений с СССР и восстановление связей с капиталистическими странами, а правые принимали левый внутриполитический и экономический курс.

Раскол в руководящей группе левого крыла Компартии Китая произошедший в 1970–1971 годах и приведший к ликвидации группы Линь Бяо – Чэнь Бода стал результатом кризиса политики Культурной революции, выразившегося в противоречии между конечными коммунистическими целями движения и наличными материальными условиями Китая. Линь Бяо и Чэнь Бода составляли крайне левое на тот момент крыло партии, они не собирались отступать от выдвинутой в начале Культурной революции программы и идти на какой-либо компромисс с правыми, даже под давлением объективной необходимости.

Линь Бяо стал знаковой фигурой левого поворота в rомпартии – именно он заменил на их постах лидеров правых – сначала Пэн Дэхуая, а затем Лю Шаоци.

Чэнь Бода (родился в 1904 году) – менее известная, чем Линь Бяо, фигура, однако в истории Культурной революции он также занимает значительное место. Чэнь был выдающимся теоретиком и образованным марксистом. Именно его назначают руководить Группой по делам Культурной революции, он же возглавляет редакцию теоретического журнала партии «Хунци». Чэнь Бода наиболее активно выступает против курса на сближение с капиталистическими государствами. С его ликвидации и начинается поворот вправо. В сентябре 1970 года Чэнь Бода убирают со всех руководящих постов и репрессируют.

Через год – в сентябре 1971 года – при загадочных обстоятельствах гибнет Линь Бяо. Самолет с ним и его семьей разбивается на территории Монголии. Линь Бяо поставили в вину заговор против Центрального комитета и Мао Цзэдуна. Однако эта версия уже тогда не выдерживала никакой критики – Линь Бяо занимал второй пост в ЦК, а сам комитет состоял из его близких сторонников чуть ли не на треть. До этого никаких противоречий между Линь Бяо и Мао не было замечено, председатель сам выдвинул его в качестве своего преемника.

Однако действительная причина состояла в том, что Линь Бяо не был готов принять компромисс с правыми, который предлагал заключить Мао. В обмен на сохранение внутренних результатов Культурной революции Мао был готов пойти на одобрение правого внешнеполитического курса. Учитывая позицию Линь Бяо и Чэнь Бода, такой компромисс не мог быть реализован кроме как через устранение их группировки.

• Предыдущая
• 30/46
• Следующая