Предельные полномочия - Зверев Сергей Иванович - Страница 9

• Предыдущая
• 9/36
• Следующая

Вообще-то обращались с энергетиками не слишком грубо: не били, убить не угрожали. При этом захватившие их бандиты сразу дали понять, что при случае церемониться не будут. Там, на горной дороге, они приказали всем лечь на землю и быстро обыскали. В это время один из нападавших быстренько починил старенький «Форд», на котором они ехали. Как видно, он разбирался в машинах лучше, чем их водитель Сесар. Затем энергетикам завязали глаза и разделили: Луценко и Русанова запихали в один «Лендровер», Хайдарова — в другой, Малышеву велели сесть в «Форд». Рядом с ними сели боевики, Сесару велели сесть за руль своей машины и ехать, куда прикажут.

Проехали минут 15 по шоссе, затем свернули на узкую грунтовую дорогу, которая вела куда-то в лес. Бандиты гнали по ней, как сумасшедшие, не обращая внимания на ямы и ухабы. Ехали не меньше часа, проехали несколько деревень (инженер это понял по мычанию коров, детским крикам и звукам музыки). За третьей по счету деревней остановились. Все вышли из машин. Сесара отвели в сторону, и энергетики услышали автоматную очередь. Больше они своего водители не видели. После этого с них сняли повязки и повели через лес. Шли часа два, после чего устроили привал на ночь. Пленников связали по двое и привязали к деревьям.

Утром их погнали дальше. Шли весь день, несколько раз переправлялись через небольшие, но бурные реки. Когда подошли к лагерю, пленным снова завязали глаза (как видно, бандиты не хотели, чтобы их узники ориентировались на местности). Сняли повязки уже в бараке. И с тех пор все, что они видели, — вот эти голые стены да кусок леса вокруг барака, куда их дважды в день выводили на прогулку.

Инженер знал: часовой дверь не откроет, даже просить не стоит. Так и сидел, пока не стих печальный крик какой-то ночной птицы и не раздалось веселое пение колибри. А когда из-за щели стал пробиваться первый свет, проснулся и Кирилл Малышев. Заметив, что Луценко сидит на кровати, он тихо спросил:

— Что, Константин Евгеньич, опять не спите?

— Да, часа два уже не сплю, — признался тот. — И курить ужасно хочется.

— А у вас что, уже кончились?

— Нет, осталось еще несколько сигарет. Но неудобно — вы же с Равилем некурящие. А наружу покурить часовой не выпустит.

— А вы отойдите вон в тот угол, — посоветовал Малышев. — Я заметил — там вроде дымоход есть, и воздух наружу тянет. Там и покурите.

— Ладно уж, потерплю, — покачал головой инженер. — Сигареты целей будут. И привычку эту вредную… если не брошу, то хоть немного уменьшу.

— Вот это вряд ли, — не поверил механик. — Обстановочка у нас уж больно стрессовая. В такой и меня тянет как-нибудь забыться. Вот, стремились вы сюда изо всех сил, даже медкомиссию обманули, чтобы новые места посмотреть — и вон как все обернулось.

— Да не за новыми видами я сюда ехал! — резко произнес Луценко. — Обошелся бы как-нибудь. Если хочешь знать, я вообще ехать не хотел. Устал я от поездок, да и предчувствие какое-то нехорошее было. Я на эту командировку согласился исключительно ради денег.

— Но вы же всегда неплохо зарабатывали, — удивился Малышев.

— Да, раньше было неплохо, когда мы оба с женой работали, — согласился Луценко. — Но как начался кризис, у Светы в ее банке сразу сокращения начались. Вот и она попала. Сначала мы не особенно беспокоились. Света даже хорошую сторону в этом находила: мол, теперь чаще с семьей бывать буду, детей видеть. Но тут другая беда грянула: у Оли, моей старшей, нашли белокровие. Все время требуются импортные лекарства. Средства по страховке скоро кончились, пришлось за свои покупать. Вот тут я и понял, что выбора у меня нет — надо ехать. А теперь и не знаю, как будет: ни денег, ни… Хорошо бы живыми отсюда выбраться.

— Я думаю, выберемся, — пожал плечами Малышев. — Если бы хотели убить, сразу бы кончили, — прямо там, на дороге. А если притащили сюда, в такую глушь, — значит, мы нужны живыми. А у вас, значит, тоже плохое предчувствие было, как и у Дениса, — механик кивнул на спящего Русанова. — Только вы об этом помалкивали.

— Зачем всех тревожить? — отвечал инженер. — Если бы я точно знал о грозящей опасности — предупредил бы. А так — одни смутные ощущения… Ты скажи, — Луценко заговорил еще тише, наклонившись ближе к Малышеву, — ты лучше нас всех язык знаешь, — что это за люди нас захватили? Чего они хотят?

— Ну, многого я сказать не могу, — так же тихо ответил тот. — Но кое-что заметил…

Однако механик не успел сообщить о своих наблюдениях. Дверь барака, в котором содержали пленников, распахнулась, и на пороге появились двое боевиков. Они постоянно находились возле пленников, и те уже знали имена своих охранников. Одного — хмурого молчаливого верзилу — звали Эктор. Второй охранник, которого звали Мигель, был полной противоположностью своего напарника: невысокий, но крепкий, весь обросший густой бородой, он весело сверкал глазами и сыпал шуточками. Правда, даже Малышев понимал только часть этого юмора — его знания языка для этого не хватало.

— Venga, levantaos! — провозгласил весельчак. — Canoras cantar la aleluya!

— Что «пора вставать», это я понял, — заметил Луценко. — А что это он про какую-то «аллилуйю» завернул?

— Это наш Мигель снова шутит, — объяснил Малышев. — Дескать, птицы уже сладко запели, пора и нам радоваться жизни.

И, обращаясь к охраннику, провозгласил по-испански:

— Мы с другом уже давно на ногах и слушаем сладкое пение. Надеюсь, день принесет нам хорошие новости и скоро нас отпустят на свободу.

— Всему свое время, друг, всему свое время! — отвечал охранник. — Разве вам тут плохо живется? Птицы поют, речка журчит, а какой воздух! И кормежка бесплатная. Лучше, чем в «Хилтоне» у гринго, честное слово!

— Что там говорят про «Хилтон»? — спросил только что проснувшийся Русанов. — Нас что, перевозят в отель?

— Ага, размечтался, — отвечал ему со своей койки Хайдаров. — Прямо в номер люкс.

— Доброе утро! — приветствовал товарищей Малышев. — Наш друг Мигель говорит, что мы здесь живем в райских условиях, как в лучшем отеле, и скоро нас пригласят к шведскому столу.

— Ну да, знаем мы этот «шведский стол»! — буркнул наладчик. — Маис да тушенка — вот и весь выбор.

Он оказался прав: после нехитрого туалета, который напомнил заложникам о родных деревенских нужниках, их ожидал завтрак из успевшей надоесть маисовой каши с тушенкой. После завтрака охранники разрешили энергетикам несколько минут погулять возле барака (Константин Луценко за это время как раз успел выкурить сигарету), и снова за ними закрылась дощатая дверь, обитая жестью. Пленники опять были предоставлены сами себе и могли продолжить обсуждение своего положения.

— В горле уже стоит эта тушенка! — возмущался Хайдаров. — Я вообще не должен ее есть — сплошная свинина…

— Ты же вроде сам говорил, что тебя с трудом можно назвать правоверным мусульманином, — заметил Русанов. — И в мечеть ты не ходишь…

— В мечеть можно и не ходить, но обычаи своего народа надо уважать, — сердито ответил наладчик. — А то и себя уважать перестанешь.

— Да, особо они с нами не церемонятся, — согласился Малышев. — Умереть не дают — и достаточно.

— Кто же они все-таки такие? — воскликнул Хайдаров. Эта мысль не давала ему покоя. — И зачем мы им нужны? Выкуп хотят получить или с властями о чем-то торговаться?

— Скорее второе, — заметил Луценко. — А кто они такие… Да, Кирилл, ты ведь перед завтраком вроде хотел поделиться какими-то наблюдениями, да тут охрана вошла. Что ты хотел сказать?

— Да так, ничего особенного, — пожал плечами Малышев. — Просто я слышал, как этот здоровяк Эктор как-то раз назвал нашего весельчака Мигеля капралом. А когда нас вчера водили на прогулку, еще один из боевиков крикнул другому: «Скажи, ты не видел сержанта?» И тот ему ответил, что сержант пошел к реке…

— Ну и что? — спросил нетерпеливо слушавший Русанов. — Что тут такого?

Вместо механика на вопрос ответил Луценко.

— Очень ценное наблюдение, — заявил он. — Это значит, что эти парни — или военные, или были военными.

• Предыдущая
• 9/36
• Следующая