Крестовый перевал - Зверев Сергей Иванович - Страница 36
- Предыдущая
- 36/57
- Следующая
Мне приходится немного повернуть влево, и машину тотчас закручивает на скользком асфальте. И все же в самый последний момент мне удается подцепить бампером корму байка.
Тот ложится на бок и, теряя на ходу седоков, с приличной скоростью пролетает перекресток с Астраханской. Вслед за ним несет и меня. Астраханская — главная, и идущий по ней транспорт имеет преимущество. Не дай бог, какой-нибудь юноша с эрекцией наперевес несется на свиданку…
Справа мелькнул одинокий огонек одноэтажного кафе, слева хорошо освещенная площадка под навесом заправки. Мотоцикл, а следом и «Опель» влетают в следующий квартал Шелковичной — сумрачный из-за плохого освещения.
Доносится глухой удар от столкновения мотоцикла с высоким бордюрным камнем. Следом происходит удар о то же препятствие правыми колесами «Опеля».
Левый борт вместе со мной по инерции взмывает вверх, зависает на секунду в воздухе и со всего маху грохает резиной об землю.
Все. Моя машина на краю проезжей части, будто ее аккуратно припарковали напротив захолустного магазина в подвале с огромной вывеской «Все для сварки».
Мозг заранее успел просчитать ситуацию — еще до экстремальной парковки. Я вообще поражаюсь замечательной способности моих извилин молниеносно, а главное — эффективно работать в критические моменты.
Подвеска «Опеля» не успела успокоиться, а я уже выскакиваю из машины и несусь к лежащим на асфальте ублюдкам. Несусь, потому что знаю точно: прежде необходимо их разоружить, а уж потом звонить — вызывать «Скорую помощь» для Серафимы. Если же сделать наоборот, то кто-то из бандюков может очухаться и довершить начатое. И тогда врачам некого будет спасать.
Водитель мотоцикла лежит в длинной луже, образовавшейся от дождя на границе проезжей части и газона. Он точно мертв — шлем разбит, внутри сплошное кровавое месиво.
Второй улетел дальше — под стену магазина. Но пока дергается. Агония или болевой шок.
Подхожу, заодно осматривая пространство в поисках его оружия. Здоровенная 92-я «Беретта» валяется рядом. Отбрасываю ее носком ботинка подальше. Чтоб не достал.
Наклоняюсь. Стаскиваю с головы стрелка шлем. Щелкаю зажигалкой и подношу к лицу…
Все верно. Именно тот кавказец, которого я встретил в арке радом с домом Серафимы, а потом назойливо пасший меня в течение нескольких вечеров.
На всякий случай обыскиваю… Документы, сигареты, бумажник и старые четки.
Другого оружия при нем нет. Сам он в полубессознательном состоянии, изо рта и носа обильно течет кровь. Так обычно происходит при повреждении грудной клетки или внутренних органов.
Самое время позаботиться о Серафиме.
Бегу к «Опелю», открываю левую дверцу и склоняюсь над девушкой. Снова нахожу ее запястье, слушаю пульс…
Есть! В тишине и покое пульс прослушивается. Слабый, нитевидный, но прослушивается.
Произвожу поверхностный осмотр…
Кажется, пуля прошла сквозь спинку кресла и попала в область правой лопатки. Надеюсь, что ранение не глубокое и не опасно для жизни. Лишь бы не случилось большой потери крови.
Так… Жгут при подобном ранении не поможет, поэтому быстренько извлекаю на свет свою волшебную автомобильную аптечку, всегда укомплектованную так, будто мне на «Опеле» в одиночку предстоит совершить кругосветку. Распечатываю пару бинтовых валиков, разматываю бинты и нарочно комкаю в ладони. Затем обильно смачиваю перекисью и, сунув под кофточку, прижимаю к ране. Это не самое радикальное средство, но поможет снизить кровопотерю.
Открываю дамскую сумочку и забираю телефон, кошелек и ключи от квартиры — все это ей пока не нужно, а у меня гарантированно сохранится.
Подхватив Серафиму, осторожно несу к Астраханской. Там на углу я заметил автозаправочную станцию — она наверняка работает круглосуточно.
Девчонка-кассир заметила меня, когда я пересекал проезжую часть. Выскочив из домишки, кричит:
— Что случилось?
— Авария. Мотоцикл за углом разбился. Вызывай «Скорую»!
Захожу внутрь домишки. Тут и касса заправки, возле которой девчонка связывается с диспетчером «Скорой помощи», и крохотный магазинчик по продаже масел, и небольшое складское помещение с мягким топчаном. Укладываю на него Серафиму и еще разок проверяю комок бинтов. Вроде бы крови стало меньше.
Возвращаюсь к открытой двери, достаю сигарету…
С минуту задумчиво смотрю сквозь пелену не стихающего дождя. Смотрю и сомневаюсь: оставаться или нет? Взять, и все, как на духу, выложить оперативникам? А вдруг это «все» не так просто, как видится изначально? Вдруг кавказец здесь не ради заурядной мести, а исполняет чью-то волю и работает не один? В этом случае привязывать себя к дому на время работы следствия глупо…
В общем, пока девица диктует диспетчеру адрес, я решаю смыться. Скоренько пересекаю дорогу, пылю мимо магазина «Все для сварки»…
И вдруг слышу надсадный кашель.
Останавливаюсь. Лежащий под стеной стрелок бьется в судорогах и плюется кровью.
Присаживаюсь рядом на корточки. Достаю из его кармана паспорт, листаю странички…
Бунухо Замаевич Газдиев. Год рождения — 1970-й. Республика Ингушетия, Джейрахский район, село Джейрах, улица Мамилова…
— Что же тебе от меня было нужно, господин Газдиев? Чего ж ты ко мне привязался, а?…
Тот пучит глаза и с клокотанием в глотке сипит:
— Не ищи Ткача — младшего брата пропавшего капитана. Он мертв. Не ходи в ущелье. Мой отец рассказал о великой тайне. Теперь мы вас всех уничтожим…
Малопонятные фразы удивляют и кое-что объясняют. По крайней мере, причины охоты на меня теперь очевидны. А прозорливость Серафимы поражает — ведь она сразу увязала в одну цепочку появление кавказца и стрельбу с пропажей Юрки.
Наличие у кавказца сведений о попавшем без вести Андрее худо-бедно объясняется — все же Кавказ не столь огромный регион, чтобы скрыть подробности и результаты довольно масштабной войсковой операции, носившей кодовое название «Крестовый перевал».
Но откуда ему известно о младшем Ткаче? О каком ущелье он говорит? О какой тайне поведал ему отец? Или все это — бессвязная чушь?…
— Не ищи, не ходи… А чего еще я тебе должен? — усмехнувшись, выпускаю струйку табачного дыма.
— Ты должен умереть. Вы все скоро умрете!
— О, как! Ну, о сроках моей кончины не тебе решать, козлина. А Богу…
Стоило мне произнести эти слова, как неудачливый стрелок схватил меня за руку, хватанул широко открытым ртом воздух, напрягся и… обмяк.
Освобождаясь от крепкой хватки, внезапно делаю следующее открытие: на указательном и среднем пальцах правой кисти отсутствуют по две фаланги. Ах, вот почему его рожа показалась мне такой знакомой! Мы действительно встречались с ним на Кавказе, и я отлично помню обстоятельства этих встреч.
Однако об этом позже. Сую паспорт в карман хозяина, а четки решаю на всякий случай прихватить — судя по виду, вещица очень старая и значимая.
Теперь следует посмотреть, что у меня с плечом — пропитавшаяся кровью футболка противно липнет к телу. И успеть смотаться до приезда «Скорой помощи» и наряда милиции, который непременно вызвали врачи. Это прописано в их обязанностях.
Сажусь в машину, пихаю остатки бинта под футболку и прижимаю к ране. Это даже не рана, а так… недоразумение. Словно рассекли кожу ударом кнута.
Затем с опаской поворачиваю ключ и… вместо привычного низкого гула слышу неприятный скрежет. Понятно. Приехали.
Ставлю рычаг на нейтралку, покидаю салон и толкаю пострадавший «Опель» подальше от пересечения Астраханской и Шелковичной…
Метров через двести бурлацкой работы нахожу свободное место на стоянке и наблюдаю за подъехавшими к АЗС спецмашинами.
Дождавшись, когда оперативная группа закончит обмеры с художественной фотографией места происшествия и уберется восвояси, я ловлю такси и прошу отбуксировать мою машину до ближайшего частного СТО, способного ремонтировать иномарки. Вначале, посчитал я, надо сделать, чтобы машина ездила. А уж после беспокоиться о разбитых стеклах, дырках в фюзеляже и залитом кровью кресле.
- Предыдущая
- 36/57
- Следующая
