Подземная война - Орлов Алекс - Страница 29

• Предыдущая
• 29/85
• Следующая

– А давай! – воскликнул хозяин и подставил руку по которой гному тотчас ударил.

– И ножик найди острый, а еще лучше сапожницкий!

– Сапожницкий имеется! Сейчас все принесу!

Хозяин укоротил собаке цепь и побежал открывать ворота, а Ламтак, вставая на носочки, принялся снимать обувь с высоких для него колышков и каждый башмак внимательно осматривал, мял и складывал в кучку.

Видно было, что он предвкушал удовольствие от предстоящего занятия делом, в котором знал толк.

Гости вошли на широкий двор, хозяин кликнул работника – босого лохматого мужика и тот прибежал, чтобы принять мулов.

Махнув рукой выглянувшей из дома бабе, хозяин приказал начинать стряпать, а сам проводил постояльцев в просторный амбар, где имелось много места для постоя. А также табуреты, стол и несколько топчанов с соломенными матрасами.

Пока постояльцы обустраивались, хозяин натаскал гному все необходимые припасы и тот занялся делом – найдя подходящее место в небольшой мастерской хозяина, не забыв сделать тому комплимент по части порядка и большого выбора инструментов.

– Ну хоть одно доброе слово услышал, а то от нашенских-то, от местных одна погань! В глаза достойным человеком величают, а дня не проходит, чтобы дохлятину в огород не закинули или ворота не обоссали. А все почему?

– Почему? – спросил гном пристраивая на сапожок башмак.

– Завидуют!

– Так ты бы их ухватом, что ли. Подкарауль, да ухватом, – посоветовал гном, подбирая бороду чтобы не мешалась.

– Дык, а что толку? Этим быкам ухват, что комариный укус.

– Так это быки под ворота наливают?

– А то кто же? Людей собака отгоняют, а быкам ничего.

– Стало быть и быки тебе тоже завидуют? – пряча усмешку, спросил гном и принялся вбивать нарезанные из чурбачка гвозди в новую подметку.

– Да я уж и не знаю чего думать. Может колдовство какое.

– Только это и остается, – согласился гном. – Бери медную чашку, да отдай хозяйке, пусть сало топленное с углями прокипятит, но недолго, чтобы окалина села. А потом неси сюда.

– Ага, сей минут сделаем! – с готовностью ответил хозяин. Он уже видел – гном знает, что делает. В каждом его движении сквозил опыт искусного мастера.

Тем времен, пока на печи готовился обед, хозяин притащил из подвала соленья, свиной рулет и копченый окорок. А еще хлеб, сыр и сладкого варенья.

– Скоро горячее будет, а пока отведайте этого, гости дорогие, – произнес хозяин доброжелательно и расставив на столе продукты, убежал наблюдать за гномом, чтобы поднести вовремя, если что понадобится.

– Чем он его так приворожил? – спросил Рони, отрезая ломоть нежной розоватой ветчины.

– Башмаки ему никудышные вычинивает, – пояснил Мартин, принимаясь за еду. – Так что хозяин на таком договоре еще и прибыль поимеет.

– Я за такие припасы нашему тимонглеку все прощаю, – признался орк отдавая должное свиному рулету.

Рони засмеялся.

– Ты зачем его так называешь?

– А чего? Ему даже нравится. Он так понял, что этот тимонглек его родственник.

А Ламтак, тем временем, продолжал творить чудеса со старой обувью. Он поправил каблуки, подбил подметки, лихо обрезал краешки, намазал все пары черным дегтем, который навел из горячего сала с углем и воском. А потом еще обстукал молоточком носы, так что у старой обуви получилась еще и форма.

– Ай, чего творит! Ай, мастер! – не мог нарадоваться хозяин.

К тому времени, когда гном принялся полировать обувь суконкой, в мастерской собрались его попутчики и даже работник, а баба хозяина, припав к окошку, тоже дивилась успехам мастера.

Когда работа была сдана, Ламтак помыл руки с душистым мылом, который подал лично хозяин, а потом им поднесли лучшей наливки из лесных ягод, которую хозяин для себя настаивал пять лет.

В деревне стали гаснуть огни – местные рано ложились спать, чтобы еще до восхода взяться за свои сельские дела, которых было не переделать.

В лесу темнело быстрее. Птицы занимали места для ночлега на ветках и в гнездах. Только ежи, змеи да совы, наполнялись бодростью, чтобы начать свой ночной промысел.

В заболоченном озере заквакали лягушки, но тут же умолкли, когда в заводи ударил хвостом сом.

Подождав, они снова начали свой концерт, однако вскоре опять смолкли и тогда стал заметен повторяющийся звук. Шевельнулась торчавшая из пригорка коряга, потом, вдруг, поднялась, словно ее вытолкнули изнутри и под ней показался черный зев пещеры.

Прошло еще какое-то время, а затем оттуда стали появляться силуэты в длинных черных балахонах. Их набралось не менее двух десятков и они двинулись прочь из леса, туда, где в засыпающей деревне еще теплилось несколько огоньков.

По мере того, как лес становился реже, в него проникал остаточный свет угасавшего дня и кое где, среди идущих, стала тускло поблескивать сталь.

Процессия молча проследовала через поле и остановилась шагах в сорока от крайнего, самого большого дома в деревне.

Почуяв неладное, завыла собака, потом еще одна.

Вдруг, на дороге, шедшей мимо поля – появился другой силуэт. Он был не таким заметным, как те, что стояли черным островом у края деревни и оказался худощавым, похожим на подростка, человеком.

Он шел, чтобы выяснить – правильно ли определил издали нужный дом, куда встали постоем его клиенты и засмотревшись на деревню, не заметил, как дорогу ему перекрыл высокий, невесть откуда взявшийся незнакомец.

– Ты кто? – пророкотал тот страшным голосом.

– Я? Я просто прохожий.

– Прохожий с синей кожей, – сострил незнакомец и откуда-то с поля донеслось приглушенного гоготание.

– Да у меня и денег-то нет, – пролепетал соглядатай, чувствуя, как ужас сковывает его тело.

– А нам деньги не нужны, – сказал незнакомец, делая шаг вперед.

– Ой, что это у вас в руках, дяденька? – испугался соглядатай.

– А вот что! – выкрикнул незнакомец и замахнувшись разрубил несчастного надвое.

– А вот что… – повторил он еще раз и вокруг повисла тишина – замолчали даже собаки.

Сделав свое дело, главарь повернулся и пошел к лесу.

– Когда остальных кончать будем? – спросил его кто-то из своих.

– Позже. Он сказал – подождать.

Никто не спросил, кто этот «он» – все уже знали. И молча направились за своим предводителем – обратно в лес, в пещеру, в тайные подземные галереи.

Давно уже ван Гульц не бывал в этих места. Названия, одно другого заковыристее, мелькали на полустершихся деревянных дощечках, дорога становилась все пыльнее, а настроение все хуже.

Похоже наступало время хандры, которая случалось с капитаном раз в год, а то и чаще. И когда наступала эта самая хандра, хотелось бросить службу и внезапно закрутить роман или с кем-нибудь подраться. А еще хорошо попьянствовать с недельку или отправиться на войну.

Он пробовал все варианты и все они ему помогали.

Покачиваясь в седле и с ненавистью глядя на все возы, что ехали навстречу и пылили, как целый кавалерийский полк, Ван Гульц перебирал возможности развеять свою тоску.

Итак – роман. Он ехал в деревню и закрутить роман там, едва ли было возможно. А домогательство к местным девкам могло обратиться скандалом. Нет, этот вариант не подходил, поскольку капитан был на службе.

Другое дело – подраться. Опять же, он ехал в деревню, где можно было найти повод, чтобы подраться, однако драться на кулаках с простыми мужиками офицеру тайной канцелярии было не по чину.

Пропьянствовать неделю. Это был бы неплохой вариант, только этой недели у капитана не было. У него и дня не было для хорошей суточной пьянки и потому оставалось только война. Но и войны также не ожидалось.

Однако, делать что-то было нужно, капитан по себе знал, что в состоянии хандры у него никакие дела не клеились.

• Предыдущая
• 29/85
• Следующая