Пушкин: «Когда Потемкину в потемках…». По следам «Непричесанной биографии» - Аринштейн Леонид Матвеевич - Страница 1

• 1/46
• Следующая

© Грифон, 2012

© Аринштейн Л. М., 2012

© Бурденюк Е., оформление, 2012

Памяти Михаила Павловича Алексеева, учителя, ученого и человека чести, благородного и бесстрашного

Это третья книга биографического цикла о Пушкине. Как и в первых двух – «Пушкин: Непричесанная биография» и «Пушкин: И про Царей, и про Цариц», – я придерживался в ней следующих принципов.

Первое. Строгая историческая объективность. Никаких домыслов, никакой мифологии, только научно выверенные факты и максимально широкое использование подлинных документов.

Второе. Занимательность (что, я думаю, существенно для многих читателей). Но опять-таки, не ценой придумывания и фантазий. Пушкин был настолько неординарной личностью, и жизнь его настолько изобиловала неожиданными поворотами и непредсказуемыми перипетиями, что мало какой вымышленный роман сравнится с нею.

Третье. Биографический подход, суть и смысл которого в том, чтобы увидеть через произведения Пушкина его жизнь. И обратно: понять через события жизни Пушкина те или иные его произведения. Такой подход по каким-то причинам в советское время осуждался официальной идеологией. Это пренебрежение к биографическому методу отомстило само за себя: оно лишило литературоведение многих открытий, которые могли бы приблизить к пониманию Пушкина его читателей и почитателей. Насколько благодарно этот подход воспринимается широким читателем, свидетельствует успех «Непричесанной биографии». Я подробно обосновал этот подход в предисловиях ко всем пяти изданиям «Непричесанной биографии», и повторяться здесь нет необходимости.

Теперь об отличии этой книги от двух предшествующих. Оно в следующем.

Первые две книги я пытался выстроить как по возможности единое повествование. Я говорю «по возможности», потому что с самого начала понимал, что любая заорганизованность в разговоре о Пушкине – дело обреченное.

В этой книге я рискнул сделать следующий шаг, изменив ее жанровую структуру. Книга состоит из отдельных новелл, позволяя тем самым сосредоточиться на том, что при систематическом повествовании ушло бы в «частности» и прошло бы мимо внимания.

В первой части – «Нельзя ль найти подруги нежной?» – десять таких новелл. Заглавие этой части говорит само за себя. Читатель найдет здесь немало нового.

Вторая часть – «Как Царь не давал гнобить Пушкина» – настолько изобилует новым материалом, что он разрывает рамки жанра задуманных мною первоначально двух новелл и превращается в историко-документальное повествование о том, как Николай I оберегал Пушкина от придирок своих собственных чиновников, и о почти детективной творческой истории одного из центральных произведений Пушкина – «Пророк».

Третья часть содержит девять миниатюр в жанре, который академик М. П. Алексеев называл «заметками на полях». Такие заметки касаются одного произведения и посвящены, как правило, какому-то узкому вопросу спорного или уточняющего характера. Четыре миниатюры публиковались в предпоследнем издании «Непричесанной биографии» (2007 г.) в разделе «Непрочитанные стихотворения Пушкина», другие публикуются впервые.

Февраль 2012 г.

Едва ли многие читатели Пушкина помнят небольшое стихотворение великого поэта, состоящее всего из четырех строк:

(III, 457)[1]

В Малом академическом издании сочинений Пушкина эти строки прокомментированы так: «Четверостишие, сохранившееся в рукописи Пушкина, относится к Е. П. Потемкиной, сестре декабриста Трубецкого, жившей в Москве на Пречистенке. Смысл этой шутки Пушкина неясен и обстоятельства, ее вызвавшие, неизвестны» (3, 471).

Действительно, смысл четверостишия неясен. Ясно лишь, что это характерный для Пушкина шутливый экспромт, вызванный какими-то конкретными обстоятельствами. Что это за обстоятельства – неизвестно. А без этого понять смысл сказанного невозможно. И всё же смысл стихотворения прочитать можно. Ключом к его прочтению служат упоминаемые в стихотворении собственные имена Елизаветы Петровны Потемкиной и Фаддея Венедиктовича Булгарина. Имя Булгарина, судя по тексту, носит здесь вспомогательный характер: оно служит мерой того крайнего унижения, на которое, при определенных условиях, Пушкин был готов пойти, причем вполне добровольно: «…Пусть с Булгариным в потомках / Меня поставят наряду».

Что же это за условия? Из текста ясно, что они как-то связаны с именем Е. П. Потемкиной, – точнее, с тем, удастся ли Пушкину найти ее «в потемках на Пречистенке». Удастся – тогда поэт готов пожертвовать своей посмертной славой: пусть потомки приравняют его к Булгарину. (Как Пушкин оценивал Булгарина, напоминать не надо.) Цена вопроса, как видим, очень высока! В чем же дело? Почему Александру Сергеевичу так уж позарез понадобилась Потемкина, с которой его до той поры мало что связывало?

Графиня Е. П. Потемкина

О Потемкиной в связи с Пушкиным известно главным образом то, что она была посаженой матерью на его свадьбе с Натальей Николаевной Гончаровой 18 февраля 1831 г.

И здесь обстоятельства начинают проясняться. Первоначально Пушкин просил быть посаженой матерью на его будущей свадьбе свою давнюю приятельницу Веру Федоровну Вяземскую. Сразу же после того, как Пушкин получил согласие на брак с Натальей Николаевной, в апреле 1830 г. он направил В. Ф. Вяземской письмо, которое завершил словами: «И я прошу Вас, дорогая княгиня, быть моей посаженой матерью» (XIV, 81).

Вера Федоровна согласилась и примерно за месяц до свадьбы через своего супруга князя П. А. Вяземского подтвердила согласие. В письме от 17 января 1831 г. Петр Андреевич писал в своей обычной для переписки с Пушкиным дружески-шутливой манере: «Посаженая мать спрашивает, когда прикажешь ей сесть и просит тебя дать ей за неделю знать о дне свадьбы» (XIV, 146).

Никаких осложнений с этой стороны не предвиделось. Как вдруг, словно гром с ясного неба: 3 февраля, когда до свадьбы оставались считанные дни, Вера Федоровна взобралась на детскую кровать, чтобы приладить к стене образок, оступилась и упала… Да так, что у нее случился выкидыш, имевший довольно серьезные последствия, надолго, почти на два месяца, уложившие ее в постель[2].

Без посаженой матери свадьба не могла состояться. А найти Вере Федоровне достойную замену, да еще чтобы на эту замену не обиделась родня невесты, было почти невозможно. Ведь Вера Федоровна была княгиня по мужу и княжна по рождению. Но самое драматичное, что на поиски и уговоры времени практически не оставалось: менее чем через две недели в среду 18 февраля наступал последний в том году срок перед Великим Постом и Пасхой, когда еще можно было назначить венчание. В последующие два с лишним месяца, вплоть до Фоминой недели, церковный устав запрещал заключение браков. Выстраданная нелегкими усилиями поэта свадьба расстраивалась…

• 1/46
• Следующая