С секундантами и без… Убийства, которые потрясли Россию. Грибоедов, Пушкин, Лермонтов - Аринштейн Леонид Матвеевич - Страница 2

• Предыдущая
• 2/39
• Следующая

Независимых свидетельств того, что происходило в те дни в Тегеране, не сохранилось. Единственный уцелевший представитель русского посольства Иван Сергеевич Мальцов был так напуган случившимся, что, по его собственному признанию, находясь в Персии, говорил лишь то, что хотел бы услышать от него Шах. К сожалению, и в России поведением Мальцева управлял все тот же страх: он частью повторял то, что уже рассказывал в Персии, частью говорил вещи совершенно противоположные, создавая версию, которую, по его разумению, хотел бы услышать от него генерал Паскевич; свои показания Мальцов сопровождал тайными письмами к Паскевичу, умоляя ни под каким видом не посылать его обратно в Персию, где, как он считал, его непременно убьют за откровенность…

Остальные свидетельства так или иначе восходят к персидским источникам, причем ни имена очевидцев, ни показания лиц, имевших непосредственное отношение к трагическим событиям, до нас не дошли: всё, что они говорили или писали, пришло к нам лишь из вторых рук.

Вот почему так важно тщательное критическое исследование каждого документа, имеющего отношение к этим событиям.

16 июля 1826 г. персидская армия без объявления войны вторглась в пределы Российской империи.

Персидское правительство сочло для себя выгодным напасть на своего северного соседа именно в это время. Русская армия уже несколько десятилетий была сосредоточена на границах Оттоманской империи – попросту говоря, Турции, – где то затухали, то вспыхивали с новой силой боевые действия. Летом 1826 г. вдоль всей линии соприкосновения русских и турецких войск – от Закавказья до Бессарабии – сложилась напряженная военно-политическая обстановка: самое время для Персии нанести России внезапный удар…

Очень скоро, однако, выяснилось, что персидское правительство переоценило свои силы. Перейдя в контрнаступление, русские войска разгромили персидскую армию, взяли в плен ее главнокомандующего Алла Яр-хана и заняли древнюю столицу Азербайджана Тебриз – тогда второй по значению город Персии.

Путь на Тегеран был открыт.

Персия запросила мира.

Номинально главным представителем России на мирных переговорах был командующий отдельным Кавказским корпусом генерал Иван Федорович Паскевич. Фактически же «мозговым центром» русской делегации на переговорах был его близкий родственник и дипломатический советник Александр Сергеевич Грибоедов. Именно ему принадлежит политическая концепция Туркманчайского мирного договора, заложившего основу будущих добрососедских отношений между Россией и Персией.

Отказавшись от соблазнительных территориальных приобретений, которые неизбежно породили бы семена реваншизма в Персии, Грибоедов сумел убедить партнеров по переговорам в великодушии, сдержанности и справедливости русского правительства. На этой основе персидское правительство приняло обязательства возместить ущерб, причиненный вероломным нападением на Россию, в размере восьми куруров туманов (16 миллионов рублей) серебром.

Особое значение имела статья XVII договора, предусматривавшая право подданных Российской империи (в основном это касалось армян и грузин, насильственно уведенных в Персию в ходе предыдущих войн) беспрепятственно вернуться на Родину.

10 февраля 1828 г. договор был подписан, и Паскевич, как бы подчеркивая авторство Грибоедова, поручил ему доставить договор в Петербург на утверждение Императору Николаю I.

Договор прошел тщательную апробацию в Министерстве иностранных дел. Ни эксперты, ни сам министр Нессельроде не изменили в нем ни единой буквы. Остался доволен договором и Николай, наградив Грибоедова истинно по-царски: орденом Св. Анны с алмазными знаками, четырьмя тысячами червонцев и чином статского советника.

А еще через месяц Грибоедов был назначен Чрезвычайным Посланником и Полномочным министром России при Персидском Дворе.

К весне 1828 г. относятся частые встречи Грибоедова с Пушкиным, Вяземским, Олениными. 26 мая – в день рождения Пушкина – вся компания совершила морскую прогулку в Кронштадт, о чем сохранились воспоминания Вяземского, Пушкина, Анны Олениной. Здесь, между прочим, Грибоедов встретил своего коллегу – Джона Кэмпбелла с супругой, прибывших кораблем из Великобритании и следовавших через Петербург в Персию. Дж. Кэмпбелл был одним из посредников на русско-персидских переговорах в Туркманчае и подружился с Грибоедовым, который даже ходатайствовал перед Императором о награждении молодого английского дипломата российским орденом.

Пушкин с завистью смотрел на молодую супругу Кэмпбелла – красавицу Грейс-Элизабет, а Грибоедов и английский дипломат о чем-то шептались.

Между 26 мая и 6 июня Грибоедов несколько раз встречался с Кэмпбеллом и тот, пренебрегая дипломатической тайной, предупредил Грибоедова: «Берегитесь! Вам не простят Туркманчайского мира!»

6 июня Грибоедов выехал из Петербурга в Тифлис.

Здесь 22 августа в Сионском соборе состоялось его венчание с княжной Ниной Чавчавадзе.

10 сентября Грибоедов вместе с молодой женой отбыл к месту службы в Персию, в Тебриз: там при Дворе наследного принца Аббас-Мирзы имели свое постоянное пребывание русская и английская дипломатические миссии.

Вскоре выяснилось, что ряд важных вопросов, связанных с реализацией Туркманчайского мирного договора, требовал решения на уровне Шаха.

Грибоедову предстояло выехать в Тегеран для переговоров.

10 декабря 1828 г. – 14 джумади аль-авваль 1244 года хиджры – Грибоедов в сопровождении свиты и внушительной охраны выехал в Тегеран…

5 раджаба (29 декабря 1828 г. по старому стилю) Грибоедов прибыл ко двору Фатх-Али-шаха в Тегеран.

Из «Изложения фактов, относящихся к деятельности Русской миссии со дня ее отъезда из Тебриза в Тегеран 12-го джумади до ее гибели в среду 6-го шаабана 1244 года»:

«Посланник остановился в роскошном особняке покойного Моххамед-хана Замбор-экчи-баши, великолепно приготовленного для приема…

На следующий день после прибытия Посланник нанес первые официальные визиты: Абул Хассан-хану, министру иностранных дел, одному из важнейших сановников государства, затем другим видным сановникам…

В среду 8-го раджаба состоялось представление Шаху, согласно совместно разработанному церемониалу. Около полудня к дому Посланника прибыл обер-церемониймейстер Двора Махмуд-хан во главе почетного эскорта, предназначенного для сопровождения Посланника к шахскому дворцу. Придворный конюх подвел Грибоедову коня из шахских конюшен. Все то время, что процессия медленно следовала по бесконечным торговым рядам столицы, владельцы многочисленных лавок приветствовали Посланника стоя, обнажив голову на европейский манер. Когда же он вступил во внутренние дворы шахской резиденции, направляясь к Зеркальному залу, где Шах ожидал его на троне во всем блеске своего величия, сановники Его Величества пребывали в почтительном благоговении. Грибоедов… вручил Шаху свои верительные грамоты. Церемония вызвала общее удовлетворение.

Правда, некоторые шептались, что Грибоедов слишком долго оставался перед Его Величеством сидя. Шах был в короне, на нем были самые прекрасные его драгоценности; тяжесть их до того утомила Его Величество, что по окончании приема он поспешил освободиться от этих блестящих атрибутов шахского величия…»

Сообщив далее о нескольких деловых визитах Грибоедова министрам шахского правительства, автор летописи продолжает:

«До второго приема у Шаха, состоявшегося через 12–14 дней после приезда, весь Двор только и был занят тем, чтобы доставить удовольствие Посланнику. Аммин-эд-даулэ, Абул Хассан-хан, Мирза Моххамед Али-хан старались превзойти друг друга в блестящих празднествах и угощениях Посланнику и его свите. Тут было какое-то соревнование, воодушевлявшее и занимавшее этих знатных особ; всюду были пиры, иллюминации, фейерверк»[2].

• Предыдущая
• 2/39
• Следующая