Темная сторона Швеции (сборник) - Фриманссон Ингер - Страница 33

• Предыдущая
• 33/63
• Следующая

– Это приказ, подписанный президентом.

Я замер.

– И он требует полного послушания. Если вы откажетесь, вас задержат по обвинению в антигосударственной деятельности.

– Это шутка?

– Вовсе нет. Наказание – двадцать пять лет тюрьмы и двадцать тысяч долларов штрафа.

У меня отвисла челюсть.

– Не может быть.

– Посмотрите сами.

Я медленно закрыл дверь. Во взгляде доктора Вестера появилась угроза.

– Так что вы предпочитаете?

– Я так понимаю, у меня нет выбора…

– Практически.

– Можно позвонить жене?

– Разумеется. Вы вольны делать то, что пожелаете.

– Если это не противоречит тексту приказа, так я понимаю?

– Именно так. Вас проводят в вашу комнату.

– Где меня будут охранять?

– Естественно. Ради вашего же блага.

– Естественно…

Марк Вестер не преувеличивал, когда говорил, что анализы и тесты окажутся очень сложными. Четыре дня меня переводили из кабинета в кабинет, где врачи проверяли меня на все мыслимые болезни. Им было бесполезно объяснять, что я здоров как бык – простите за клише. Они меня не слушали. Обследовали с головы до ног, изнутри и снаружи. В первый день они тестировали мою кондицию, заставляя выполнять различные физические упражнения. Они проверяли все по тысяче раз, чтобы не упустить ни одной мелочи. На второй день меня отправили на рентген, а потом колотили молоточками и заставляли высовывать язык и говорить «ааа». Потом разрешили отдохнуть. В качестве палаты мне достался роскошный двухкомнатный сьют со всеми удобствами. В другой ситуации он привел бы меня в восторг. Каждый вечер я звонил Джудит и пытался объяснить, почему мне придется задержаться в больнице еще на день. Об угрозах тюрьмы и штрафа я не упоминал. Жена целовала трубку и говорила, что ждет моего скорейшего возвращения домой. Меня повсюду сопровождали два крепких охранника в униформе. Ради моей собственной безопасности, естественно. После двух первых дней я решил, что анализы не такие уж и страшные, но я ошибся. В течение третьего, четвертого и пятого дней они практически вывернули мое тело наизнанку и заглянули в каждый его уголок. Меня проверяли на все – от грибка стопы до рака легких. На шестой день обследование наконец завершилось и доктор Вестер пришел сообщить, что я могу поехать домой на выходные, но в понедельник мне придется вернуться.

– Зачем? – спросил я. Этот вопрос уже вошел у меня в привычку.

– Вам удалят аппендикс.

Я ворочался в постели, отбросив наполовину прочитанный комикс. Ситуация, в которой я оказался, мне совсем не нравилась. Операция была сделана двенадцать дней назад, и с тех пор врачи вкололи мне вакцины от всех возможных заболеваний. Я устал и был взбешен. Взбешен, потому что меня заставляли делать то, что я не хотел. Я больше не чувствовал себя свободным гражданином Соединенных Штатов. И меня бесило, что они молчат о том, чем вызваны все эти меры. Со вздохом я снова вернулся к комиксу.

Вечером пришел Марк Вестер и присел на стул рядом с кроватью. У него было серьезное лицо. Я понял, что что-то случилось. Что-то нарушило его первоначальные планы, какими бы они ни были.

– Завтра вас выпишут из отделения.

– Ура! – обрадовался я впервые с того момента, как оказался здесь.

Он помолчал минут пять, а потом наконец сказал:

– Вы наверняка хотите знать причину.

– Это самое умное из того, что вы сказали за все время нашего знакомства.

Вестер не обиделся.

– Вы когда-нибудь слышали о Хансе Зэгеле?

– Вы имеете в виду профессора Ханса Зэгеля?

– Да.

– Кто же о нем не слышал?

Профессор Ханс Зэгель был крупнейшим ученым нашего времени. Он родился в Германии, но когда ее оккупировали русские в 2120-м, бежал в Англию и потом в США. Все знали, кто такой Зэгель, поэтому вопрос Вестера меня даже немного задел. По сравнению с Зэгелем, даже Эйнштейн был полным нулем.

– Да, вы, разумеется, не могли о нем не слышать. Вы в курсе, сколько ему лет?

– Около восьмидесяти пяти, наверное?

– Восемьдесят шесть. А вы знаете, какой научной деятельностью он занимается?

– Всем понемногу, если верить прессе. Он знает все о естественных науках. Но, кажется, его главная специализация – физика. Это ведь он сконструировал первый фотонный космический корабль.

– Вы правы. Физика – его специализация. Но последние десять лет он преимущественно занимался биологией.

– Погодите. Какое отношение Зэгель имеет ко мне?

– Скоро узнаете. Вы читаете научную фантастику?

Я показал на стопку журналов, которыми развлекал себя в последние дни.

– А что-нибудь про пересадку мозга читали?

– Приходилось, а что?

– Вы считаете, что такие операции возможны? Их можно осуществить в реальности?

– Конечно, нет, – рассмеялся я. – Это невозможно.

– Вы ошибаетесь. Ханс Зэгель провел несколько успешных операций по пересадке мозга. Первую – шесть лет назад.

– Но это же невозможно. Слишком много нервных волокон нужно соединить. Абсолютно невозможно.

– Профессор Зэгель провел сто сорок пять таких операций, сорок шесть из них – на людях. С помощью компьютерного оборудования он выработал метод, дающий стопроцентный результат. И он сам сконструировал компьютер.

– Мне сложно в это поверить.

– Я понимаю ваши сомнения, но могу вас заверить, что это правда.

– Но как? – спросил я, все еще сомневаясь.

– Профессор Зэгель сам проводит операцию. Вскрывает череп и так далее. Компьютер контролирует ход операции, следя, чтобы все нервные волокна были соединены лазером.

Я почесал макушку.

– Ну, если ему удалось такое, он еще гениальнее, чем я думал. Но почему об этом не писала пресса?

– Профессор Зэгель не хочет обнародовать этот метод, пока его разработка не будет доведена до совершенства.

– И когда это произойдет?

– Лет через девять-десять.

– Честно говоря, не знаю, верю я вам или нет, но было бы интересно увидеть доказательства. Например, поговорить с профессором Зэгелем.

– Это невозможно.

– Почему?

– Он умирает. Он пожилой человек. Его сердце сдает.

Мне стало жаль Зэгеля.

– Но при чем тут я? – спросил я наконец.

Вестер провел рукой по гладко выбритому подбородку.

– Полагаю, вы согласны, что мозг Зэгеля – самое гениальное в этом мире.

– Разумеется, – кивнул я. – Он гений.

– И вы согласны, что этот мозг – самое важное на нашей планете, поскольку может принести неизмеримую пользу человечеству.

– Разумеется. Жаль, что он умирает.

– Слушайте. Говоря прямо, мир не может позволить себе утратить такой мозг, как у профессора Зэгеля.

– Рано или поздно все умирают.

– Его работа практически закончена. Ему нужно только десять лет, чтобы завершить все исследования.

– А что мне до этого? – упрямо повторил я.

– Профессору Зэгелю необходимы десять лет на то, чтобы закончить самый важный в истории человечества исследовательский проект…

– И…

– И мы хотим найти человека, который даст ему это время.

– Но как? Никто не может остановить смерть.

– Нет, но ее можно отложить. Мы хотим, чтобы вы одолжили профессору вашу голову, чтобы он мог закончить работу. Мы хотим, чтобы вы стали его новыми телом и сердцем.

Я недоуменно уставился на доктора. Ответил я не сразу.

– Вы с ума сошли! – прошептал я.

– Это дело жизни и смерти.

– А я? Что будет с моей жизнью? Я никогда не пойду на это.

– Вы должны. Профессору осталось жить пару недель.

– Мой ответ «нет». По мне, так профессор может умирать хоть сейчас. Моя жизнь важнее. Как вы вообще могли такое предложить?

– У вас нет выбора. Профессор Зэгель слишком ценен для государства.

– Вы не можете меня заставить! – крикнул я, вскочил и схватил доктора за пиджак.

– Возьмите себя в руки! Ради бога!

– Взять себя в руки?! – завопил я. – Вы действительно воображаете, что я соглашусь убить себя, чтобы спасти Зэгеля?

• Предыдущая
• 33/63
• Следующая